Это было еще в прежней жизни… Я тогда только-только поступил в институт. Был что называется худой и бледный студент. Училась в нашей группе Ирочка очень красивая девушка: длинные каштановые волосы, точеный носик, пухлые губки, выразительные глаза с длинными ресницами, стройные ножки… Как настоящая красавица на наших мальчиков она смотрела с некоторым презрением.
Осенью мы всем курсом ездили на сельхоз работы, убирали яблоки. В конце дня нам каждому разрешали набрать ведро яблок себе.
— Ну, вот теперь тащить это ведро домой! – возмущались наши девочки, когда нас выгрузили из автобуса возле института.
Наши парни, тем временем уже разошлись. Я же замешкался.
— А мне яблоки к дому Сикорский понесёт! – вдруг заявила Ирочка.
Девчонки засмеялись: «Нашла носильщика! Он с двумя ведрами сдохнет!»
— Сдохнешь? – спросила меня с насмешкой Ирка.
— Ничего не сдохну! – ответил я.
— Ну, тогда неси! – сказала Ира и поставила свое ведро передо мной.
Я взял ведро: «Куда идти то?»
— За мной! – заявила девушка и пошагала с институтского двора.
Я с двумя ведрами отправился за ней.
Идти оказалось не близко. По дороге мы разговорились.
— Что это за фамилия такая Сикорский? Ты поляк что ли? – спросила Ирина.
— Прабабушка была полячкой, их в Российскую империю переселили. Она родила не замужем. Оставила сыну свою фамилию. Это был мой дедушка.
— Так ты у нас шляхтич?
— Скажешь тоже… просто польская фамилия.
— Ладно. Шляхтич. Я сразу заметила, что ты с девочками вежливый. Галантный. Из тебя веревки можно вить.
— Какие ещё веревки?
— Так говорят. Ты девочке ни в чем не откажешь. Вот я тебя и припахала, — Ирина засмеялась.
Я молчал. А что тут скажешь если всё так и есть.
— Хочешь со мной дружить? – вдруг спросила она.
— Конечно хочу. Ты такая…
— Какая?
— Красивая.
— Мою дружбу еще заслужить нужно… Ладно, мы пришли.
Ирина жила в многоквартирном доме на третьем этаже. Когда мы поднялись, она любезно предложила зайти попить чаю.
— Мамы дома нету. Заходи! — пригласила Ирина.
Я зашёл.
— Разувайся, — Ирина плюхнулась на пуфик.
Я снял сапоги.
— А мне помочь! – Ирина протянула ногу в сапоге в мою сторону.
Я наклонился и стянул с неё резиновый сапог.
— Другой!
Стянул и другой.
— Сейчас я чайник поставлю и бутерброды нарежу. А ты, будь другом, помой в ванной мои сапоги. Горячей воды нету, а от холодной у меня руки мерзнут.
Ну, как я мог отказать такой красавице? Горячую воду у нас в городе действительно днем иногда отключали. Пока Ира накрывала в кухне на стол, я мыл её красные сапоги.
Мы выпили чаю с бутербродами. На газовой плите грелась кастрюлька с водой.
— Ну, все иди домой. Мне еще ноги помыть надо и к семинару на завтра готовится.
— А может быть я… помогу тебе подготовиться… я же всегда отличник был.
— Ну, подготовлюсь я сама, отличник, а вот если бы ты мне ноги…
— Что ноги?
— Ноги бы мне помыл… Сапоги же вымыл. Такая красивая девочка, как я, не должна сама себе ножки мыть. ..
— Ну, как скажешь…
— Что?! Ну, Сикорский, ты меня сразил! Я же пошутила! Галантный шляхтич… не ожидала. Ну, тогда действуй! Таз в ванной комнате.
Я принес из ванны таз мыло и полотенце. Налил в него воду из кастрюльки и разбавил водой из-под крана.
Она сидела на табуретке, я поставил у её ног тазик, а сам опустился перед ней на колени.
— Отлично. Шляхтич на коленях перед пани! На самом деле, знаешь, что я думаю?
— Что?
— Я думаю стоять перед красивой девушкой на коленях это самая правильная позиция для парня. Согласен?
— Не знаю, может быть, — ответил я.
— Не знаю…, может быть… Ну, что замер? Давай мой!
И я принялся мыть девушке ноги. Мыл старательно каждый пальчик.
— У тебя хорошо получается, — нахмурилась Ирина. – Уже мыл кому-нибудь ножки? Признавайся!
— Нет… что ты…
И в этот момент в дверях заскрежетал ключ. Наверное, мама Иры вернулась с работы. Я вскочил с пола.
— Вот, блин!
— Куда вскочил? Ты мне еще ноги не вытер. Это моя мама пришла.
— Прости, я это… я… неловко. Я побегу… — промямлил я и выскочил с кухни.
В коридоре я столкнулся с молодой ещё женщиной.
— Мама, это Сикорский мой однокурсник, он мне яблоки помог донести, — крикнула с кухни Ирина.
— Здравствуйте! До свидания! – выпалил я, мигом натянул на ноги сапоги, подхватил куртку и был таков.
На следующий день после первой пары я подошел к Ирине.
— Ну, что? Вчера испугался? Ноги мне не домыл, – усмехнулась Ирина.
— Прости… я потом… я, когда хочешь…
— Что? Еще раз ноги мне помоешь? Нет уж. Воду горячую дали, — засмеялась она.
— Я всё что хочешь…
— Ты меня вчера разозлил. Убежал без моего разрешения.
— Я при твоей маме постеснялся…
— А что такого? Мама как раз говорит, что каждый мужчина втайне мечтает поклоняться женщине, только редко кто в этом признается вслух. У тебя вчера был шанс не то что признаться — показать. А ты этот шанс упустил.
— Прости.
— Не прощу. Не прощу пока по-настоящему не попросишь.
— Как это?
— Стоя на коленях и при свидетелях.
— Как при свидетелях? При каких свидетелях?
— При свидетельницах. Не здесь. После учебы в парке. Я с собой Наташку и Таньку приведу. Пусть посмотрят.
— Я не знаю… Я, наверное, не смогу.
— А если не можешь, то зачем ты мне сдался? Если хочешь со мной встречаться попроси прощения как следует. Время подумать у тебя до конца пар. Если откажешься – больше ко мне не подходи! — заявила Ирка повернулась и пошла.
На парах я не мог ни о чем думать, кроме как об ультиматуме Ирины. Я действительно был виноват перед ней. Она хотела похвалиться перед мамой, показать, как мальчик ей прислуживает. А я сбежал.
Да за такое прощение просто так не выпросить. Конечно же нужно на коленях… Но при свидетелях. Будут потом говорить… Всем расскажут.
Но по-другому Ирка не простит. Она же меня испытывает! Гожусь ли я чтобы с ней общаться? Достоин ли я быть её… Кем? Другом? Парнем? Слугой?
Да хотя бы и слугой. Служить такой красивой девочке это привилегия…
К концу уроков я твердо решил, пусть смотрят. Пусть хоть все девчонки видят, как я у неё прощения прошу.
После пар я подошел к Ире.
— Ну, что, Сикорский, решился? Будешь прощения при свидетелях просить?
— Буду!
— Хорошо. Наташа, Таня, пойдемте в парк Сикорский согласен!
Наташа и Таня переглянулись и засмеялись.
Мы шли к парку, который был неподалеку от ВУЗа. Шли молча. Девчонки переглядывались и улыбались. Наконец остановились.
— Ну, всё дальше не пойдем, – выдохнула Ирина. – Сикорский, что ты мне хотел сказать при свидетелях?
— Я хотел сказать, что я очень перед тобой виноват и прошу меня простить…
— И это всё? – Ира нахмурилась.
— Нет, я прошу тебя простить меня вот так…, — я опустился перед девушкой на колени.
Наташа и Таня рассмеялись.
— Ира, ты его сразу не прощай! – сказала Наташа.
— Да, пусть вот так постоит, — поддержала подругу Таня.
Ира выдержала паузу.
— Ладно, прощаю. Целуй руку… или лучше ногу? Девочки как думаете?
— Ногу! Ногу! – загомонили девчонки.
Ирина выставила вперед ногу. В голове у меня зашумело, но я готов был склониться и поцеловать туфельку Ирины.
— Ладно руку! – сжалилась надо мной девушка.
Ира протянула мне руку для поцелуя, и я прикоснулся к ней губами.
— Вставай, — разрешила Ира. — И больше меня не зли.
— Больше не буду….
— Спасибо девочки, завтра встретимся.
Ира расцеловалась с подружками и пошла по дорожке к выходу из парка по направлению к своему дому. Я остался стоять на месте. Пройдя метров десять Ирина обернулась.
— А тебе особое приглашение требуется? Бегом ко мне!
Я подбежал.
— Кто мне сумку до дома нести будет? На бери!
Я забрал у Ирины сумку, и мы зашагали по дорожке, шурша опавшими листьями.
— Готов был мне ногу поцеловать? – наконец заговорила Ира.
— Да, готов.
— Я заметила. Молодец. Ценю. Пойдем ко мне. Поможешь мне с конспектами и задачами, раз уж ты такой отличник, — улыбнулась Ирина.
Я с облегчением выдохнул. Прощен и нужен ей…
Дома у Иры мы выпили чаю и занялись заданиями. Я быстро выполнил все что следовало.
— А ты действительно отличник! Буду тебя использовать.
— Буду только рад.
— Тогда благодари! Руку целуй! – Ирина подала мне руку для поцелуя и тут же убрала её, — Или тебе лучше ногу дать? Ну, руку или ногу? Сам решай!
Ну, конечно же ногу! Тут только один правильный ответ. Нельзя опять разочаровывать девушку. Во рту у меня пересохло, и я прохрипел:
— Ногу…
Я сполз со стула, опустившись перед Ирой на колени. Ирина довольно улыбнулась.
— Целуй!
Она выставила вперед свою босую ножку, и я, склонившись до пола поцеловал её возле пальцев.
— Другую.
Поцеловал и другую.
— Ну, я прямо как египетская царица, а ты мой раб.
Я тем временем продолжал стоять перед Ирой на коленях.
— Хочешь быть моим рабом?
Я замялся…
— Я спрашиваю, будешь моим рабом? Отвечай!
— Хочу… ну, то есть, буду…
— А куда ж ты денешься! – Ирина засмеялась. — Ладно скоро моя мама придет. Тебе пора домой.
Ирина проводила меня до двери.
— Ну! Ничего не забыл?
— Кажется нет. Всё собрал.
— Недотёпа! Прощаясь со своей царицей, раб должен поцеловать ей ногу!
Ирина указала пальчиком вниз и я, снова упав перед ней на колени, склонился и ниц и коснулся губами её ноги.
Домой я летел, как на крыльях. Я стал рабом самой красивой однокурсницы, а она моя царица! С ума можно сойти от счастья.
Каждый день я служил Ирине. Носил за ней до дома сумку. Войдя в квартиру помогал ей разуться. Уже наступили холода и я, стоя на коленях, стягивал с неё сапожки. Припадал губами к её ножке, затянутой в капрон.
Потом мы занимались учебой. Вернее, я выполнял её задания, а уж потом свои.
Благодаря мне Ира стала лучше заниматься. За каждый её зачет, полученный с моей помощью, мне в качестве награды разрешалось поцеловать подошву её ноги.
Это происходило так: Ирочка садилась в кресло, клала ноги на пуфик, а я коленопреклоненный припадал к её босым ногам. В этот момент я был на седьмом небе от восторга.
Ирочка помыкала мной как хотела. Вскоре я уже вовсю убирался в их с мамой квартире: протирал пыль, мыл полы, выносил мусор, а еще ходил в магазин за продуктами, тратил свою стипендию, чтобы купить Ире конфет или шоколадку. На курсе надо мной посмеивались, и после того случая, когда я попросил прощения стоя на коленях, и потом, когда видели, что я ношу за Ирой сумку, а она мною командует. Но мне было всё равно. Служение такое девушке доставляло мне ни с чем не сравнимое удовольствие, так что насмешки однокурсников меня не смущали.
Если Ира за что-то сердилась на меня, то мне приходилось умолять её о прощении стоя на коленях не менее получаса. Но я редко её огорчал. Старался выполнять её приказы и распоряжения как можно лучше. Однажды она наградила меня своим старым порванным чулком, и я носил его во внутреннем кармане, поближе к сердцу.
Мама Ирины догадывалась о наших неординарных отношениях. Однажды, когда я пришел к Ире, дверь мне вдруг открыла ее мама, она улыбнулась, и в ответ на моё «здравствуйте» подала руку для поцелуя.
— Дочке целуешь ножки, ну, а маме хотя бы руку, кавалер.
Я обомлел, но склонил голову и коснулся губами её пальцев.
— Больше можешь не стесняться при мне быть галантным с Ирочкой. Если уж ты такой влюблённый…
Конечно же я был безумно влюблён в Ирину, но она не позволяла мне никаких проявлений чувств кроме обожания и поклонения. О том, чтобы обнять её или поцеловать в губы не могло быть и речи. Мне разрешалось касаться губами только её рук и ног. Но я был доволен и этим.
В подчинение у Ирины я находился весь первый курс. С моей помощью она прекрасно сдала сессию и собралась на юг. Без меня. Вечером перед отъездом она разрешила мне напоследок поцеловать ей ноги, и на память подарила свои старые босоножки…
— Вот, будешь их целовать и вспоминать меня, пока я там развлекаюсь у моря. .. — сказала она и лукаво улыбнулась.