Всего истории известно несколько неприступных крепостей, но все они в итоге пали под натиском захватчиков. Обрушились стены Иерихона, пал великий Рим, взяли штурмом Бастилию. И только очко Ильи Степановича Недовайко оставалось под его неусыпной защитой.
Этот крепкий, дюжий, оптимистичный преподаватель пения из школы №6 считал, что анальная девственность мужчины — есть главный фундамент мужественности. Он не любил гейские шутки и очень раздражался на известный анекдот про лося, который ебал всех в задницу после фразы «Добрый вечер!».
Из-за предрассудков Илья Недовайко даже пожертвовал карьерой дирижёра. Ведь это опасно — пару часов стоять неприкрытым задом к огромной аудитории. Никто не знает, что там позади за люди, и в какой момент у кого из них промелькнёт мысль что-то тебе присунуть.
Мы, конечно, можем посмеяться над Ильёй Недовайко и сказать, что страхи его беспочвенны. Но, во-первых, он нас не услышит. А во-вторых, основания для опасений у него имелись. Один из одноклассников нашего солидного героя однажды огулял в жопу другого, воспользовавшись его хмельным состоянием. А одногруппник по техникому просто шёл как-то домой с занятий и громко крикнул: «Аяяй!», но было уже поздно: местная босота потехи ради с разгону всадила ему в задницу арматурину.
После этих двух случаев может показаться, что в районе, где жил Илья Недовайко, все просто охотились за девственными мужскими анусами. Наверное, это не так. Но просто так случалось, что наш протагонист оказывался всегда в самой гуще анальных событий.
Как-то друг Вася по пьяному делу даже поделился с Ильёй Недовайко советом, мол, ты возьми, вставь в задний проход специальную такую затычку для безопасности.
— Это не по-мужски, в зад что попало совать! — резко возразил тот. — Он у меня исключительно для выхода. Ни миллиметра не уступлю никому из всей вашей петушиной ярмарки.
Вася, конечно, обиделся. Себя он к петушиной ярмарке не причислял. И, чтобы отомстить за грубость, сходил к местной ведьме и навёл на Илью Недовайко проклятие.
Той же ночью нашему герою приснилась злая и страшная богиня. Она показала палец с огромным ногтём, да пригрозила им. И тут Илья Недовайко понял, для каких целей этот палец предназначен.
— Нет-нет, уважаемая! — попытался возразить он. — Я не дам в жопу.
— А куда ты денешься, дорогой, — расхохоталась она и испарилась.
Последней каплей для Ильи Недовайко стал разговор с другом детства, только что вернувшимся из тюрьмы. Звали этого друга Сиплым, и отсидел тот около двадцати лет за несколько громких изнасилований.
В тот вечер они собрались на кухне у Ильи Недовайко, и тот аккуратно спросил у отсидевшего товарища:
— А правда, что в тюрьме мужиков в жопу ебут?
— Смотря в какой и кого. Так не везде.
— Но где-то ебут?
— Где-то — да.
Илья Недовайко ощутил какой-то странный интерес к тому, чтобы разобраться в подробностях. Хотя сам разговор его огорчал, хотелось всё же более точно узнать обстановку — так, на всякий случай.
Поэтому наш искатель истины снова поинтересовался:
— А тебя, Сиплый, петушили?
— Петушили, — спокойно признался Сиплый.
— Да как же так? — вспылил Илья Недовайко. — Мой друг не может быть пидаром! Это неприемлемо!
Сиплый остановил его строгим жестом руки и сказал:
— Дорогой мой, когда ты обездвижен тремя грязными, озабоченными и перевозбуждёнными заключёнными, а четвёртый настойчиво и бескомпромиссно пихает в твою дырку свой изголодавшийся по плоти член, у тебя выбора нет. В чём здесь пидарство, если это не мой выбор? Пидар — это, скорее, тот, у кого встал на мужика, а не тот, кого изнасиловали против его воли.
Илья Недовайко с этим утверждением согласился и перестал считать Сиплого пидаром. Однако он стал переживать, что кто-то когда-то лишит его самого анальной девственности, надругается над тем, что с самого рождения свято берёг Илья Недовайко. Вот это было бы очень обидно! Бережёшь, берёжёшь свою турбину, чтобы потом какой-то забулдыга за решёткой её распечатал, снял с тебя целлофан и раскатал новую дорогу. Какой-то кошмар!
В том, что его рано или поздно выебут в жопу, Илья Недовайко уже даже не сомневался. В его окружении возникало всё больше мужчин, чьи жопы в тех или иных обстоятельствах не смогли устоять перед ловкими посягательствами. Какая-то хитрая, слаженная, остающаяся в тени жопная мафия ежедневно выбивала их брата из целомудренных рядов и превращала в своих шлюшек с постыдным клеймом надругательства.
Иногда, в самых жутких своих кошмарах, Илья Недовайко даже представлял свою действенность как нечто материальное, что-то такое, что можно забрать бесповоротно. Где-то в тёмных кварталах улиц промышлял злостный маньяк, охотчий до мужских жоп. Он крал их анальную девственность и ставил на полку со своими трофеями, этакими кубками в виде окольцованных сфинктерами членов.
В свою очередь Илья Недовайко не хотел на полку маньяка. И у него развилась на этой почве настоящая паранойя.
Эта ситуация очень обеспокоила жену Ильи Недовайко, Марфушу. Хорошо слаженная, она выглядела юной и задорной рыжей девчонкой с огромным количеством веснушек и в мальчишеском прикиде. Эта весёлая и милая девушка приветствовала любые инициативы в сексе и охотно давала мужу в жопу.
Последнее обстоятельство сильно удивляло Илью Недовайко. Ведь, по сути, мужская и женская жопы не отличаются. Однако для женщины дать в попу не постыдно, а для мужчины — позор, хотя физиология там одна и та же. Впрочем, взять член в рот мужчине тоже позорно, а ведь рты-то тоже одинаковые.
В общем, нет в этом процессе ничего окончательного и бесповоротного — такого, что могло бы сломать жизнь или навсегда изменить мужскую физиологию. Ну, побывает в тебе что-то, но ведь ничего в итоге не останется. Ты не забеременеешь, плеву тебе не порвут. Чего страшного-то?
Так Илья Недовайко много времени рассуждал сам с собой, пока Марфуша не вызвала его на откровенный разговор.
— Что тебя беспокоит, красавчик?
Нехотя он начал говорить. Зашёл издалека, рассказал о Сиплом, о петухах, об арматурине, об анекдоте про вежливого лося, а потом вошёл во вкус, расплакался, рухнул на пол, стал заламывать руки и причитать: «Ох, жопа моя, жопа!».
— Слушай, дорогой, это всё такая-то уже фобия. Надо с ней тебе окончательно разрешить все вопросы.
— И что же ты мне предлагаешь, зая? Пойти и дать какому-то случайному мужику?
Илья Недовайко так и представил себя идущим по тёмным переулкам с табличкой «Мужики, выебите меня, но я не пидор!».
Вот он идёт по какой-то непроглядной улочке. Вокруг всё застилает лондонский туман. Где-то за углом хохотнула проститутка. Далеко, на болотах воет собака Баскервилей, Шерлок Холмс и доктор Ватсон ведут свои успешные расследования. Но весь этот мир ушёл куда-то на второй план. В этих глухих местах не проезжают кареты Скотленд-ярда. Тут не будет правосудия.
И вот из мглы формируется некий мираж, жуткий, бесчеловечный и по-вампирски холодный. Его красные глаза горят, и Илья Недовайко понимает, что перед ним сам Джек-потрошитель. И этот маньяк уже не позарится на случайную шлюху, ведь он нашёл жертву поинтереснее.
Илью Недовайко валят на землю, задирают ему рубашонку, режут ножом ремень и спускают брюки с семейными трусами в цветочек. Почему-то они розовые. И почему-то этот цвет особенно возбуждает Джека-потрошителя. Он приставляет острый, как лезвие, нож к цыплячему горлу Ильи Недовайко и дышит элевым перегаром.
— Ебался в жопку уже? — спрашивает маньяк.
— Нет, дяденька! — скулит Илья Недовайко. — То есть жену, Марфушу, я, конечно, трахал. Но, если вы хотите, больше не буду никого и никогда! Только скажите. Простите меня, уважаемый! Простите!
Но Джек-потрошитель зажимает рот Илье Недовайко и начинает шебуршать где-то позади и сверху своим чёрным одеянием. Ищет инструмент, который пострашнее ножа. Инструмент доминирования, унижения и подчинения. Он готов разрушить мужскую сущность Ильи Недовайко одним уверенным проникновением. И имеет на это право, потому что он сильнее. Такова природа, ничего личного.
Джек-потрошитель, издеваясь, целует мочку уха Ильи Недовайко. И это могло бы быть даже приятно, если бы они не были бы одного пола. Было бы здорово, если бы маньяк сейчас оказался переодетой женщиной, но нет. Его жёсткая щетина трётся о щёку Ильи Недовайко, не оставляя каких-либо надежд на гетеросексуальное изнасилование.
— Какой хороший, мой поросёнок.
В другой ситуации Илью Недовайко бы позабавило, если бы он узнал, что маньяк, возбуждаясь, называет своих жертв поросятами. Это так глупо, так по-детски. Но сейчас только холодный пот капает со лба. Илья Недовайко понимает, что он и есть — тот самый, глупый, застигнутый врасплох, выставивший в лондонский вечер беззащитный анус поросёнок.
Возможно, Джек-потрошитель и называет Илью Недовайко поросёнком потому, что у того нет длинного хвоста, чтобы прикрыть им свою незащищённую анальную дырку. Так что в этом даже больше смысла, чем казалось.
И вот между ягодиц Ильи Недовайко уже ползёт что-то большое и широкое, словно питон. Оно упирается в дырку, и нет никакой возможности оказать сопротивление. Илья Недовайко начинает словно какать наоборот, полный осознания, что теперь он, как ни крути, петух. Да-да, пусть не педик, но уже петух. И уже нет даже нужды сопротивляться, ведь в него проникли. Какая разница, продлится это две секунды или пару минут. Он уже прошляпил очко.
И боль, неожиданность, отчаяние — всё вместе заставляет Илью Недовайко пискнуть, словно баба из японской порнухи. И он издаёт звук от каждого порывистого движения Джека-потрошителя. И это самое обидное — он не просто даёт себя трахнуть, но ещё и позорно это озвучивает, совершенно без возможности абстрагироваться от происходящего.
— Мой поросёночек.
И да, Джек-потрошитель действительно сейчас может называть Илью Недовайко своим. Он сломал его и теперь в любой момент имеет право на эту жопку. Кривляться нет смысла. Кто не успел, тот опоздал. Ты, Илья Недовайко, просто петушок на палочке. И будь рад, если дяденька Джек-потрошитель не заставит тебя напоследок ещё отсосать. Скажет, мол, друг, на посошок или на дорожку. И Илья Недовайко вовсе не уверен, что будет кривляться и отказывать. Скорее, он струсит и сделает всё, что скажет ему этот доминирующий самец, который никогда бы не подставил жопу.
— Эй, ты где витаешь? — окликнула Илью Недовайко жена.
— Дорогая, что-то мне совсем страшно.
Но Марфуша заверила, что бояться нечего. Она убеждала мужа, что многие пары это практикуют. Жопа остаётся жопой, что бы там в неё ни совали. Человеку дан весь организм для того, чтобы использовать его на своё усмотрение.
Ну, а что касается сексуальной жизни, то мы просто стали жертвами предрассудков, популярных в обществе. Сегодня считается ненормальным, когда мужика долбят в жопу. Да и то — не везде это так. На прогрессивном Западе упрекнуть за это человека считается дурным тоном. Скорее, осудят того, кто упрекнул, потому что он ведёт себя как древний австралопитек.
— Вообще, свободное отношение к таким вещам в самом деле освобождает, — настаивала Марфуша.
Она объяснила, что Илья Недовайко перестанет париться, если с ним всё это произойдёт. В самом деле, ведь страшно то, что мы ещё не испытали. А ты прыгни с парашютом — и уже не будешь бояться прыжков.
Илья Недовайко никогда не прыгал с парашютом, но прыгал с тарзанки. Огромной такой качели на верёвках и с доской посередине. И он тогда нехило так уебался о корягу в реке, в которую прыгал. А затем бедняга еле выплыл. Так что хрен бы он согласился, что страшно только первый раз. Его теперь гарпуном не загонишь на тарзанку. Что уж там говорить про парашют или анальный секс!
Марфуша согласилась, что это проблема, но это дело случая. Её слова следует понимать фигурально.
— Пойми, милый, тебе так будешь лучше. Присоединишься к прогрессивному цивилизованному обществу.
Она напомнила, что в Древнем Риме мужики спокойно себе долбились в сраку, и это все было норм. И какие мужики! Не какой-то там современный попсовый плясун, которого забудут через неделю. Нет. Рим дал нам действительно великих. Что стоит один только Цезарь. А мастер ораторского искусства Цицерон? А все эти их философы от Сократа до Аристотеля?
Илье Недовайко льстило, что если он позволит жене распечатать свой анус, то станет новым Цицероном. Хотя мужчина очень в этом усомнился. Если подумать, все великие римляне, даже если предположить, что каждый из них долбился в очко, стали великими не благодаря, а вопреки гомосятине. Илья Недовайко вспоминал кучу современных попосовых гомиков и вовсе не желал быть похожим ни на одного из них.
— А как же Фредди Меркьюри? — настаивала Марфуша. — Разве он плохой человек?
— Человек, может, и хороший. Но он плохо кончил.
— Это потому что с мужиками. А тебе ничего не угрожает. Ты со своей любимой женщиной, понимаешь?
Он счёл этот аргумент разумным. Но в то же время не мог согласиться вот так, сразу, будто бы сам мечтал, что его уговорят. Но, надо признать, Илья Недовайко практически созрел для того, чтобы подставить жопу этой умной девушке. В конце концов, умная фигни не предложит.
— Ну, я не знаю, — только и мог повторять он.
Тогда Марфуша хитро блеснула глазами и добавила:
— А я ведь тоже сосать не хотела и сперму глотать. Сказала себе, что никогда не буду этого делать.
Но в случае Марфуши сыграла роль любовь. Она доверилась Илье Недовайко и теперь нисколько не жалела, что отбросила в сторону свои принципы. Нет ничего приятнее, чем сделать что-то для любимого человека. Сделать так, чтобы ему было приятно. Ты как бы жертвуешь, причём ради благого дела. Когда двоим хорошо, в этом нет ничего предосудительного. И нет в этом ничего общего с тем, когда заключённые петушат слабых в тюрьме. Тут всё взаимно, уютно, по-домашнему.
— Ты так говоришь, — взглотнул он нервно. — Будто сама этого действительно хочешь.
— А может и хочу!
— Но зачем? У тебя же никаких ощущений.
Но ощущения должны были возникнуть. Во-первых, страпон сам по себе массирует женщину в нужных местах, так что ей будет приятно. А во-вторых, ей хотелось открыть для Ильи Недовайко новые горизонты. Не просто помочь ему справиться со страхами, но и раскрыть для него новый кругозор.
Он устал препираться и решил, что Марфуша взяла верх. По крайней мере, Илья Недовайко не мог придумать ни одного аргумента, который мог бы защитить его жопу от настойчивой супруги.
— Хорошо. Но только один раз. И если мне не понравиться, ты сразу прекратишь.
— Договорились, — воодушевилась она.
Затем девушка собралась в секс-шоп за страпоном, а Илье Недовайко наказала приготовиться.
Ему не следовало объяснять, что нужно делать. Он был прекрасно осведомлён о том, какие процедуры проходит его жена перед тем, как дать в попу. Поэтому, едва супруга затворила за собой дверь, мужчина отправился в душ.
Он залез в белоснежную ванну и открутил насадку со шланга, выбрал комфортную температуру воды и приставил железку к заднице.
В него принялась литься вода, всё больше и больше заполняя прямую кишку. Нельзя сказать, что это ощущение было болезненным или неприятным. Просто непривычным. Он довольно просто справился с тем, чтобы вместить в себя достаточное количество воды, а потом выперднуть её на белоснежные просторы своей необъятной чугунной ванны.
Зрелище, получившееся в итоге, вышло совсем не эстетичным и уж точно не сексуальным. Однако это было ещё не всё. Илья Недовайко уверенно повторил процедуру ещё три раза, пока из него не начала течь исключительной чистоты вода. Такую воду и попить можно, правда, он бы не стал. Всё же на сегодня с него достаточно извращений.
Прикрутив на место насадку, мужчина смыл следы своего позора, но выбираться не спешил. Хотелось немножечко получить представление о том, что предстоит. Поэтому он попробовал втиснуть палец в анус. Но анус упирался, как бы напоминая, что он для выхода, но не для входа.
Однако Илья Недовайко проявил завидное усердие и, намылив палец, всё-таки исследовал свои глубины на две фаланги. Ничего нового это событие не подарило его пальцам. Они уже не раз побывали во всех дырках жены, так что Илья Недовайко прекрасно знал, каково оно, там внутри.
Другое дело, что жопе такое исследование явно не понравилось. Мыло неприятно запекло, а сфинктер не понимал, почему ему никак не позволяют закрыться, ведь никаких дел уже не происходит.
В итоге жопа принялась будто бы зевать, никак не уличая возможность закрыть своё подобие рта. Илья Недовайко даже испугался, что жопа так и останется открытой, а потому он будет постоянно пердеть и срать в тот же миг, как только у организма возникнут к этому позывы.
Однако вскоре жопа утихомирилась и захлопнула свою пещеру, ещё не ведавшую, что ей предстоит.
«Если такая реакция на палец, то каково же будет на страпон?», — испугано подумал Илья Недовайко. Он представил себе огромную зелёную елду из прочного силикона. Совсем не хотелось, чтобы его буравили чем-то таким. Он даже подумал над тем, чтобы позвонить Марфуше и попросить взять размерчик поменьше, но отчего-то передумал. Вдруг она его засмеёт. Да и вообще не к лицу мужику заказывать себе размеры страпонов.
Чем больше шло время, тем больше Илья Недовайко сомневался в затее, на которую согласился. Он весь испереживался. Даже возникло какое-то странное ощущение, будто он снова хочет срать. Он сходил в туалет, но получилось вхлостую. Однако на всякий случай мужчина снова повторил процедуру с душем, дабы убедиться, что внутри всё чисто.
И вот приехала жена. Она принесла красивую розовую коробочку с изображённым на ней страшным агрегатом для насилия над несчастными мужчинами. Страпон оказался чёрный, сантиметров двадцать в длину.
— Я не буду запихивать его в тебя целиком, — заверила жена, видя испуг Ильи Недовайко. — Только на три четверти. Сантиметров восемнадцать.
— Нет-нет! Это много. Давай лучше на шесть.
— Нет, на шесть — это не считается. Это то же самое, что пальцем. Ты должен столкнуться со своим страхом лицом к лицу. Ну, точнее, попой со страхом столкнуться.
Илья Недовайко покорно растянулся на кушетке, словно на приёме у проктолога. Он лежал совершенно голый на белых простынях и понимал, что простыни эти Марфуша постелила на тот случай, если её мужинёк внезапно обосрётся. И это выглядело настолько позорно и унизительно, что хотелось загрузить сохранение и начать всё заново. И, конечно же, тогда бы Илья Недовайко никогда бы не завёл подобную тему.
«Ох, лишь бы прошло быстрее!», — сказал он себе. Хотя и не представлял, сколько действительно может занять эта процедура. Никто из них не мог кончить от неё, а стало быть, нет никаких объективных показателей, на которые семья могла бы ориентироваться. Его будут дрючить, либо пока он не попросит пощады, либо пока ей не надоест. Для Ильи Недовайко первый вариант выглядел позорным, а второй — особенно мучительным. Но раз уж жена озадачилась поездкой и покупкой страпона, то он не мог себя заставить обидеть её отказом.
Илье Недовайко вспомнилось детство, когда он точно так же лежал перед мамой или бабушкой в ожидании, что его уколют в ягодицу. И тогда, будучи ещё маленьким Ильёй, он все переспрашивал, точно ли это не больно и в какое именно место его ткнут иглой. И не было ничего страшнее.
А сейчас он прекрасно понимал, куда будут тыкать. И если в детстве можно было попросить сменить ягодицу, потому что в одну уже слишком страшно, то сейчас выбора не имелось. Его атакуют именно туда — туда, куда он больше всего боится. И сделают с ним именно то, чего он сам много раз делал с девушками.
Илья Недовайко внезапно припомнил, что в порно даже самые молоденькие девушки спокойно просовывали в себя различных размеров самотыки. И ничего ведь. Нормально сходу адаптировались. И он готов был поклясться, что это никакая не постановка, что у девушек это действительно происходило в первый раз. И ему становилось особенно стыдно от того, что он, взрослый мужик, так боится за свою несчастную попочку. Стандартная же вещь! Нормальная! Во всём мире практикуют!
Марфуша надела на себя ремешки от страпона. Они сексуально легли на её тело. Блестели задорным чёрным глянцем. В этом прикиде абсолютно в остальном обнажённая жена выглядела как садо-мазо богиня. Силиконовый хрен болтался перед ней, словно голодная елда лондонского маньяка Джека-потрошителя. Он устрашающе сверкнул, жаждая проникнуть в задницу Ильи Недовайко.
— Чего смотришь? — спросила жена и сменила тон на приказной: — Вставай раком, живо!
Сколько Илья Недовайко ни прокручивал этот эпизод в голове, для него всё равно стало неожиданностью, что предстоит принять эту женскую позу.
— Раком? — испуганно взглотнул он.
— Ну как ты думал, я ебать тебя буду?
— Ебать? — Ноги мужчины задрожали, не желая поднимать его с постели.
Но он всё же попытался пересилить себя и приподняться, оттопырив зад.
— Вот так, хорошо. Молодец. Попу ближе ко мне, сладенький.
Он встал, ожидая самого страшного. Позади что-то щёлкнуло. Как тюбик с гелем для бритья. Это Марфуша выдавила смазку и аккуратно пальцем втёрла её в анус Ильи Недовайко.
Он ожидал, что будет холодно и скользко. Но произошло всё довольно быстро. Будто бы девушка ничего толком и не намазала. Тогда Илья Недовайко попросил, чтобы она намазала посильнее.
— Эта смазка с обезболивающим эффектом, — сообщила жена. — Её не нужно много. А иначе ты ничего не почувствуешь.
— Может, оно было бы и к лучшему, — пожаловался Илья Недовайко.
Но жена не желала слушать. Она уже поставила ножку на кровать, словно матёрый ебун, поправила таз мужчины и прицелилась.
— Только не быстро! — попросил он. — Понежнее.
— Ох, кто бы мои просьбы слушал в такой ситуации, — заметила Марфуша и продолжила своё дело.
Так страшно Илье Недовайко было только на гастроскопии — тоже, кстати, если задуматься, далеко не мужской процедуре. Девушкам, вероятно, привычнее такие штуки заглатывать. Но тогда Илье Недовайко ещё и наркоз предлагали. Можно было уснуть, над твоим телом просто надругаются, а ты ничего не вспомнишь, когда проснёшься. Правда, он тогда отказался. Но всё же выбор имелся.
Марфуша засунула пальчик ему в анус и пошурудила. Двигалось всё очень легко, так что становилось очевидным, что и штука потолще проникнет туда без особого сопротивления.
— Ногти не колются? — поинтересовалась она.
— Нет, всё в порядке.
И тогда жена вынула из мужа палец и обтёрла смазку о его задницу, словно то была задница какой-то шлюхи.
Илья Недовайко представил себя со стороны, стоящим как собака, на четвереньках, между ног болтается мошонка, словно колокол, который никому не нужен. Хуй сжался до микроскопического размера.
А Марфуша погладила яички мужа со словами:
— Ух, какие!
Ему стало приятно. Илья Недовайко даже расслабился и почувствовал себя снова мужчиной. Продолжая ласки, жена провела языком по его мошонке и вокруг ануса, а потом проникла туда языком. Не сказать, чтобы ощущение получилось очень приятным, но вполне терпимо.
Наконец, жена снова нанесла немного смазки и уткнула силиконовый страпон прямо в анальное отверстие. Тот стал погружаться. Причём происходило это намного быстрее, чем ожидал Илья Недовайко. Его дыхание перехватило. На какой-то момент показалось, что дальше лезть уже некуда. Там, в кишечнике, словно имелась стенка, либо крутой поворот, которых не было у женщин. И вот этот поворот преодолеть искусственный член был неспособен.
Только Илья Недовайко решил сказать жене отбой и сообщить, что у него какая-то особая физиология, как жена надавила сильнее, и член провалился в неизведанные глубины её мужа.
Хотя Илья Недовайко и не знал, какого это — когда тебе рвут целку, но у него возникло ощущение, что именно это сейчас и произошло. В его прямой кишке будто что-то порвалось. Сфинктер рефлекторно сжался, однако не смог преодолеть втиснувшегося внутрь силиконового гостя.
Это плотное, крепкое, уверенное чувство внезапно понравилось Илье Недовайко. Он понял, что преодолел нечто неизведанное. Барьер, который останавливает многих людей в сексуальной сфере, внезапно пройден. Это необычайное чувство — побывать и по мужскую и по женскую сторону ощущений.
Почему-то Илье Недовайко вспомнилась одноклассница Вика. Она была очень красивой, с широкими бёдрами. Всегда ходила в обтягивающих джинсах и мини-юбках, под которыми несколько раз удавалось увидеть довольно красивые трусики. И всегда хотелось засадить этой Вике, ведь она такая сексуальная.
И внезапно Илья Недовайко сам представил себя на месте этой Вики. Будто его бёдра — это её бёдра, будто он не просто проник внутрь неё, а сам стал на миг привлекательной девушкой, которую страстно жаждет обладатель крепкого, крупного члена.
Хер Ильи Недовайко подорвался, стал прочным, готовым тоже куда-то всунуться и поработать на полную катушку.
А Марфуша принялась ебать своего мужа. Анус словно воспламенился, возникло впечатление, будто его трут чем-то шершавым, хотя на страпоне, вроде бы, не было никаких пупырышек. Видимо, влияла ребристость прямой кишки.
Сам не отдавая себе отчёт в том, что делает, Илья Недовайко принял более удобную позу, которая давала возможность проникнуть в него поглубже. И жена тут же этой возможностью воспользовалась.
Казалось, внутри всё просто раздолбано в хлам. Прямая кишка не ожидала ничего подобного по отношению к себе, но какое Илье Недовайко до неё дело, когда тут такое удовольствие. Он, конечно, не кончил бы только от анального секса. Но как же, сука, приятно то, что с ним происходило.
Каждый раз, во время самого глубокого проникновения, возникало ощущение, что член достиг максимально возможного края и упирается в некоторую болезненную точку, но едва он отходил назад, боль проходила, и тогда становилось неописуемо хорошо. А когда страпон погружался вновь, Илья Недовайко думал, что его насаживают как сучку Вику, что так ему и надо.
От встрясок во время фрикций член болтался, и это тоже выступало в качестве формы стимуляции. Если Марфуша продолжит драть мужа с такой же интенсивностью, то Илья Недовайко так и кончить может.
А сама девушка явно прикайфовала. Видимо, её эти движения тоже неплохо стимулировали. Правда, двигаться ей навстречу не получилось бы. Было неудобно. Поэтому Илья Недовайко принял исключительно пассивную роль.
Жена шлёпнула его по заднице и сказала:
— Моя сучка!
— Дери меня дальше! Не останавливайся, — выгнулся дугой он, готовый к самому жёсткому темпу.
Никогда бы в жизни до этого Илья Недовайко не поверил бы, что жена уговорила мужа на секс со страпоном, и ему понравилось. Но так оно и случилось. В заднице возникало всё более жидкое ощущение. Возможно, смазка претерпела какие-то преобразования, на которые рассчитана, стала не такой концентрированной, растеклась по кишке.
Из ануса будто бы закапало, потекло на яйца. И Илья Недовайко представил, что в него кончили — так, как он сам бы хотел кончить в шлюху Вику.
Жена прильнула к спине мужа и обняла его. Рука нашарила член и плотно сжала. До оргазма реально оставались считанные секунды. Пара движений, и сперма зафонтанировала так, что забрызгала не только кровать, но даже грудь Ильи Недовайко. Он излил, кажется, больше, чем за всю предшествующую жизнь, и, едва страпон выскользнул из задницы, мужчина плюхнулся на кровать, где растянулся в луже собственной спермы. Она точно засохнет на волосах на груди и животе, но сейчас его это мало заботило.
Сердце колотилось, как бешенное, но постепенно стало выравнивать темп. Пришло в себя и дыхание, которое до сих пор словно бы сходило с ума.
— Ну как? — поинтересовалась Марфуша, отстёгивая с себя инструмент, так ублаживший Илью Недовайко. Выглядело так, будто и сам страпон весьма удовлетворён совершившимся актом мужской анальной дефлорации.
— О, это было мегаохуенно.
— Круто я тебя трахнула?
— Да, выебала как сучку.
Он подумал, как теперь жить с этим фактом. На самом деле, было так приятно, что всё остальное вообще не заботило. Поразмыслив ещё немного, Илья Недовайко попросил супругу при случае приобрести страпон побольше и с какими-нибудь дополнениями в виде ребристости.
— Ишь ты какой! Вошёл во вкус! А мне можно будет им пользоваться?
— Да, конечно. Только не в ущерб нашим отношениям. Исключительно под моим присмотром. Я теперь больше не боюсь давать в попу. Но при этом давать буду только тебе, моя любимая жена.
Они поцеловались, принялись гладить друг друга, а потом всё само собой перетекло в классический секс, где мужчина взял вверх над женщиной, но через время и она оседлала его, и всё происходило максимально страстно и романтично. Это слияние показалось самым ярким, сильным и страстным из всего, что между ними было когда-либо до этого.
Если заглянуть немного назад, то Илья Недовайко не планировал часто играть со страпоном. Он вообще не думал, что будет когда-то повторять эту процедуру. Но затем решил, что она довольно интересна в качестве некого периодического развлечения. Так что, почему бы и нет.
После этих приключений он уснул. Во сне перед Ильёй Недовайко снова предстал туманный Лондон. По нему плыли серые тени унылых людей, которые никогда бы не решились ни на что экстравагантное. И только Илья Недовайко брёл среди них, изливая во все стороны лучи счастья. Он представлял себя чем-то большим, чем другие. Некоторой вершиной сексуальной эволюции. До этого уровня тоже надо дозреть. И хорошо, если рядом окажется такой понимающий человек, как ненаглядная и несравненная Марфуша.
— Эй, молодой человек! — сипло позвал его некто из-за угла.
Илья Недовайко насторожился, но проследовал туда. В переулке таился коварный Джек-потрошитель, желавший отодрать Илью Недовайко в его девственную задницу. В руке маньяка сверкнул длинный нож, ручка которого изображала головку члена, явно намекая на характер преступлений, которые совершаются не без участия этого страшного оружия.
— Ну что, приятель, допрыгался. Иди-ка сюда, я тебя оприходую, — приказал маньяк.
Но Илья Недовайко не растерялся и ответил:
— А жопа-то моя уже ёбанная, причём моей любимой женой Марфушей!
— О нет! — сокрушённо вознёс к небу руки Джек-потрошитель. — За что! Опять убивать баб-проституток. Какая скука! Пойду напьюсь!
И он ушёл, оставив Илью Недовайко наслаждаться победой.