Петя кликнул клавишей мышки, выключая компьютер, рукой зажимая в пригоршни обмякший член с полной ладошкой спермы. Сердце учащенно билось, по телу прошла сладостная истома. Придерживая свободной рукой спущенные трусы, он засеменил в ванную. Вымыв теплой водой шишку, он натянул трусы. Классный сайт, есть на что посмотреть, — подумал он. Оставаясь зачастую один дома и зайдя на очередной порно сайт, он с удовольствием занимался онанизмом, спуская в кулак.
Подглядывая тайком за матерью когда она раздевалась, ложилась спать в тонкой ночной рубашке и представляя как он занимается с ней любовью, трогает упругие, небольшие груди, гладит ягодицы, сует свою руку ей между ног, он кончал в трусы. Несколько раз он подходил к кровати когда она спала, глядя на ее приоткрытый рот, думал как вставляет туда член а она нежно обхватывает его губами лаская головку хуя языком.
Матери исполнилось 40 лет, она была стройна и очень красива. Пушистые, каштановые волосы до плеч и большие чуть раскосые глаза, стройные длинные ноги с тонкой талией делали ее обворожительной. Многие мужики оборачивались ей в след, когда они шли по улице.
Жили вдвоем, отца Петя не помнил, мать говорила, что он сбежал, как только сын появился на свет. Даже из роддома их не забрал. С тех пор они жили одни, мать говорила, что ей больше никого не надо, им и вдвоём хорошо. Иногда у него появлялись мысли мать еще молода, ей ведь должно хотеться. Может она тайком от него встречается, кто-нибудь трахает её, в этот момент у него вставал и в паху сладостно ныло. Он хотел свою мать.
В то время когда он учился в шкoле, в перегородке разделяющей туалет для девочек и мaльчиков старшеклассники сверлили дырки, чтобы подсматривать за девчонками. Было плохо видно и страшно, вдруг кто застукает, тогда задразнят или до учителей дойдет. Хотя он знал, что это все делают, потом хвастают, друг другу кто что увидел. За малышами подсматривать
не интересно, не на что смотреть, а старшие девчонки были опытные и знали, что мальчишки могут подглядывать, затыкали дырки бумагой, с другой стороны их постоянно выталкивали. Иногда какая-нибудь девочка замечала, что кто-то подглядывает, и бежала рассказывать yчитeльнице и вскоре стенку ремонтировали, но через некоторое время дырки появлялись снова и так до следующего ремонта.
В прихожей раздался звонок, мать вернулась, подумал он.
— День рождение у подруги, я буду поздно, не волнуйся, меня проводят,- сказала она уходя. Мельком взглянув на часы, Петр пошел открывать. Освободив цепочку, он распахнул дверь и открыл рот от удивления.
На площадке стояла Нинка, подруга
матери по работе, рядом, ухватив подругу за шею,
на подгибающихся ногах стояла мать в стельку пьяная.
— Принимай мать сынок, — тяжело дыша, прошептала Нинка.
— Еле дотащила. С Петей вдвоем они завели мать в прихожую и усадили на низенький стульчик.
— Вот вы даете! Что она так набралась-то,- спросил я, придерживая мать за плечи, чтоб она не свалилась на пол.
— Да вот как-то само вышло, незаметно, мы и выпили-то немного, на донышке.
— На донышке тазика похоже, — улыбнулся парень.
— Да ладно тебе, нормально сидели, закуска хорошая, колбаска, огурчики.
— Она что-то быстро опьянела-смутилась подруга.
— Уложи ее, к утру проспится, завтра выходной.
— Ну ладно я пойду, в низу такси ждет, завтра позвоню, узнаю как дела у вас. Она остановилась у выхода.
— А ты вырос, мужиком стал,- сказала Нина, заинтересованно глядя на меня
— Чего в трусах-то, жарко или яйца проветриваешь — пьяно хихикнула она.
Он махнул рукой и закрыл за ней дверь, повернув задвижку.
— Что же делать-то с тобой родимая,- подумал я глядя на пьяную мать. Она сидела на низкой скамейке, отчего юбка задралась к поясу, сильно оголив красивые ноги. Запрокинутая голова покоилась на столике для телефона.
— Давай раздеваться,- я взял ее за плечи и тихонько встряхнул.
— Я помогу тебе до кровати дойти.
Она что-то пробормотала, но не очнулась. Опустившись на колени, я стал снимать с нее туфли. Подол юбки загнулся, и мне хорошо были видны кружевные бежевые трусики. Я пытался не смотреть туда, но ничего не мог поделать. Член напрягся, руки вспотели, взяв за коленки, я раздвинул ноги шире. Тонкие, шелковые, трусики плотно прикрывали лобок и промежность. Взглянув на спящую женщину, я осторожно, вспотевшими ладошками, стал жадно гладить ляжки, бедра, кожа на них была гладкая, упругая, приятная на ощупь. Напряжение возрастало, шишка встала, пытаясь выскочить из трусов. Поднявшись на ноги, облизал пересохшие губы.
— Мама поднимайся, пойдем я тебя в кровать уложу. Подхватив женщину под мышки, я поднял её.
— Держись за меня. — Обняв мать за талию, волоком стащил в спальню, посадил на кровать, заправленную цветастым покрывалом.
— Сиди, я сейчас — непослушными пальцами попытался расстегнуть пуговицы на блузке.
Её слегка покачивало, голова моталась из стороны в сторону, постоянно прижимаясь лицом и к моему стоячему члену.
— Господи что я творю,- подумалось мене.
— Надо просто уложить её спать и уйти.
Но эта пьяная и потому доступная женщина, моя мать, всё больше разжигала во мне желание обладать этим нежным, красивым телом. Обхватив голову женщины за затылок, я прижал её к себе, направив толстый, как сарделька член в её податливые губы. Головка члена, скользнув по зубам, ушла за щёку. Погоняв немного её туда, сюда я зажал матери нос.
— Давай милая, возьми его.
Она затрепыхалась, что-то забормотала, разжала зубы, хватая воздух, я и вставил туда своего
красавца. Она приняла его, обхватив головку губами. Не спеша, придерживая голову, я начал трюхать её в рот стараясь входить глубоко, до самого горла. Справившись с пуговками блузки, я снял кружевной лифчик и стал мять небольшие упругие груди.
Язычок мамы всё уверенней ласкал набухшую головку моего члена, обсасывая её с разных сторон. Когда я слишком глубоко входил, она что-то мычала, толкала руками, пытаясь, освободится.
— Давай, давай соси, язычком работай.
В голове что-то выключилось, я не понимал что делаю, долбил и долбил без остановки, стараясь загнать шишку как можно глубже в горло. Голова моталась из стороны в сторону, красивая прическа развалилась, превратившись в копну нечесаных волос, но мать так и не очнулась.
Напряжение нарастало, я понял, что сейчас кончу. Еле успел вынуть член изо рта, как тугая струя спермы ударила маме в лицо, забрызгивая нос, глаза, подбородок, и стекала дальше на голую грудь. Я выдохнул, голова закружилась от напряжения, а мать продолжала широко открывать рот, шевеля языком.
— Я знал, что тебе понравится. Ты ведь раньше так не пробовала, а зря.
— Посиди, схожу за полотенцем, вытру тебя, а то всё лицо тебе кто-то загадил. Поглаживая мать по волосам, я отпустил руки, она сразу завалилась, набок уткнувшись лицом в подушку.
Сходил в ванную, смочил полотенце в тёплой воде, вытер лицо и грудь, мать не проснулась, лежала полураздетая, сладко сопя носом. Я погладил свой член, он снова был твёрдым, мне опять захотелось овладеть этой женщиной.
Повернув мать на спину, я расстегнул молнию на юбке и, ухватив за подол, осторожно стянул её. Шелковые трусики плотно обтягивали узкие, девичьи, бедра. Красивая фигура, небольшие груди с коричневыми сосками, плоский, подтянутый живот, гладкие ляжки без целлулита, упругая загорелая кожа.
Через трусики погладил лобок, пальцами провел по промежности и зацепив за резинку стянул их с матери. Там все было чисто выбрито и только на лобке, сверху, оставался маленький хохолок черных, курчавых, волос.
— А мать шалунья — подумал я поглаживая их. Мои руки жадно ласкали упругие ягодицы, а бархатистая кожа бёдер сводили с ума.
Взяв за округлые коленки, я широко раздвинул её ноги. Половые губы разошлись и я, склонив голову, с замиранием сердца,
провел языком по нежно розовой влажной промежности. Вверх, в низ, от влагалища до клитора, раз, другой, третий, всё более и более возбуждаясь.
Пальцами раздвинул нежную кожу влагалища, кончиком языка стараясь глубоко проникнуть в эту сладкую дырочку. Приторный, сладковатый вкус кружил голову, а я продолжал ласкать эту нежную плоть. Массируя губами и языком маленький клитор, я засунул указательный палец, в дырочку влагалища начав интенсивно шевелить им.
Через минуту там стало влажно и липко, мать стонала, приподнимая бедра.
Я снял трусы, напряжённый член дрожал, задрав высоко её ноги, я вогнал его в эту манящую дырочку.
Мать вскрикнула и очнулась.
Она глядела на меня, не узнавая, руками упёрлась в грудь, засучила ногами пытаясь столкнуть .
— Вы кто? отпустите меня, не надо.
— Пожалуйста, отпустите.
— Я не хочу.
Она стала вырываться, пытаясь освободиться. Перехватив руки и завернув их за голову, я начал двигаться быстрее стараясь войти как можно глубже. Наконец полностью очнувшись, мать узнала меня.
— Петенька! Родимый мой! Что ты делаешь.
— Отпусти меня.
— Ой, ой, миленький, не надо.
Не обращая внимания на крики, и стоны я продолжал трахать её.
Мои яйца в такт движениям звонко шлепали по маминой попе.
Так продолжалось минут пятнадцать, она уже не сопротивлялась, не пыталась вырваться, а приподнимала свои бедра навстречу моим движениям, стараясь слиться со мной в едином такте.
— Я же говорил, что тебе понравится,- прошептал я, лаская языком мочку уха.
Ощущение твёрдых сосков, на упругих грудях, которых я касался своим голым телом, возбуждало меня. Она уже не отворачивалась, когда я жадно целовал её губы, ласкал ягодицы, задирая высоко ноги, она покорно гладила руками мою спину, прижимала к себе и громко, с надрывом стонала.
Я ощущал, как мышцы влагалища сокращаются, сжимая мой член, а я сильными толчками загоняю его всё глубже и глубже, до самой матки.
Наконец мать громко вскрикнула, вся подалась вперёд, руками обхватила мои ягодицы, прижимая их к своим бёдрам. Тело её дрожали, она что-то шептала непонятное, а я долго кончал в неё, до краев наполняя влагалище спермой. Я очень сильно люблю свою мать!
Утром его разбудил звонок телефона. Мать тихим голосом с кем-то разговаривала. Он прислушался.
— У меня всё нормально. Нет, не болит. А у тебя? Ты уже опохмелилась! С утра! Ну, ты даёшь.
— Меня кто вчера провожал? Нина, ты! Веришь, ничего не помню!
— Нет, не приезжай, сегодня выходной, надо отдохнуть, в понедельник встретимся на работе.
— Всё, пока, целую – мать положила трубку. Скрипнул старый паркет, тихая поступь босых ног, стукнула дверь в кухню. Я лежал в кровати, вспоминая прошлый вечер. Обнаженную мать, свернувшуюся калачиком на взъерошенной кровати, тихо плачущую. Раскиданные женские вещи, юбку, лифчик, тоненькие шелковые трусики. Он сидел рядом, на кровати, нежно поглаживая её по волосам, и говорил, как он сильно любит свою мaмy. Что ничего страшного не произошло, что так иногда случается, им обоим, было очень хорошо.
Пусть она не переживает, некто не узнает, всё будет просто замечательно. Он стал поглаживать её по обнаженному бедру, придвинулся к округлой попке, напряжение в члене увеличилось, в паху заныло. Мать отодвинулась.
— Петя не надо, я не хочу больше, пойду в ванную, – она поднялась с кровати, собрала раскиданное бельё и, пошатываясь, нетвёрдой походкой вышла из спальни. Услышав, как из ванной раздалось журчание воды, он тяжело вздохнул и пошёл к себе в комнату. Его воспоминания прервал стук в дверь.
— Петя ты проснулся? Вставай, я завтрак приготовила — мать приоткрыла дверь в комнату.
— Поднимайся, я жду. Он натянул спортивные, футболку и с замиранием сердца пошёл на кухню.
Мать суетилась у газовой плиты, там что-то скворчало и аппетитно пахло. Он, молча, уселся за стол.
— Сейчас сынок, почти готово. Она достала из посудницы тарелку и ловко, одним движением переложила туда глазунью из трёх яиц, поставила на стол.
— Вот вилка и хлеб, сейчас чаю налью.- Он, молча, принялся за еду. Себе она приготовила кофе и присела напротив. Мать выглядела на удивление свежей не синяков под глазами, ни припухлости, как бут-то вчера не было обильного возлияния в гостях и неожиданного секса вечером. Подкрашенные губы и чуть подведённые глаза с аккуратно уложенными волосами делали её как всегда восхитительной.
Через тонкую шелковую кофточку проступали крупные горошины сосков, мать видно решила с утра не одевать лифчик. Да и зачем он ей с такими великолепными грудями. В паху закололо, член принял стойку, он непроизвольно опустил руку под стол и потрогал свой вздыбленный агрегат. Мать словно почувствовав что-то, хотела встать со стула, но он ухватил её за руку.
-Подожди! Иди сюда,- он потянул женщину к себе, усаживая на колени.
— Послушай! Я ничего не могу с собой поделать, я всё время тебя хочу. Я понимаю, что всё это не правильно, нехорошо, запретно, но меня тянет к тебе как к женщине, я хочу обладать тобой, любить тебя. До вчерашнего вечера у меня никого не было, я первый раз познал женщину.
Мать усмехнулась, погладив меня по щеке.
— С каким азартом ты трахал меня вчера, не скажешь, что я у тебя первая, где это ты научился, родной матери в рот пихать, я чуть не подавилась. Я смутился.
— В интернете без практики ничему хорошему не научишься. Мать поёрзала на коленях, устраиваясь удобней, член мой стоял дыбом, упираясь ей между ягодиц.
— Сынок, ты думаешь, я не видела, как ты подглядываешь за мной, когда я переодевалась, или не понимала, что ты бельё моё нижнее трогаешь.
— Я думала у парня переходный возраст, у всех такое бывает, вырастет, пройдёт, а он вырос и изнacилoвал родную мать, отымел как последнюю шлюху.
Я наверно покраснел, лицо у меня загорелось, смущаясь, я спросил.
— Ма, но тебе ведь вчера понравилось? Ты стонала и прижимала меня к себе. Кончила не один раз.
— Поневоле кончишь! Сколько лет с мужчиной не была, вся жизнь ради сыночка, ты ведь у меня был такой слабенький, не до личной жизни. — Мать нежно потрепала меня по волосам.
— Теперь я твой защитник и опора,- сказал я с пафосом и чмокнул её в прелестную, ямочку на щеке. Мать горестно вздохнула.
— Боже, что будет, если кто узнает, сын мой любовник! Мне сорок лет, стыдно то — как…
— Ну, зачем же так. Никто не узнает, мы ведь не будем выставлять это на показ.
— Ну, а во-вторых, я где-то читал, что женщина только к сорока годам внутренне раскрепощается и в полной мере получает сексуальное удовольствие, поэтому у тебя всё впереди.
— Ты, про это, в гугле прочитал? А я вот ничего не умею, нескем учиться было.
Я прижал её к себе, мои пальцы настойчиво начали перебирать пуговки на маминой кофточке, расстегая их одну за другой и подумал, учится этому, будем вместе. Наконец с пуговками было покончено, и я прижался лицом к этим не большим, но так волнующим меня прелестям. Коричневые горошины сосков манили мои губы.
Быстрыми круговыми движениями я привёл их в чувство, они затвердели, налились соком, их было приятно перекатывать, между губ нежно покусывая. Мамины груди пахли молоком и свежестью. Она затрепетала, отдаваясь моим ласкам, обняла меня за плечи, прижимая к себе. Мои руки комкали подол цветастой юбки пробираясь по округлым бёдрам, податливые ягодицы подрагивали под моими пальцами. Приподняв женщину за попку, я переместил её на стол, положив спиной на столешницу.
Она покорно молчала, соглашаясь со мной. Я даже юбку снимать не стал, задрал её до самого пояса и раздвинул красивые, стройные ноги. Трусиков, как и лифчика на маме не было, видно эти элементы белья, с утра она решила не одевать. Заветный хохолок, курчавых волос на лобке, как и вчера призывно манил.
Опустившись на колени, он припал губами к женской промежности, язычок заскользил в податливую дырочку, прошёлся по кругу, раздражая и увлажняя влагалище. Подушечки пальцев осторожно массировали маленький клитор. Женщина тихонько стонала, вздрагивая всем телом, когда мой язык касался самых интимных глубин её влагалища.
Я ласкал её, вылизывая все секретные закоулочки, до которых смог добраться, пока её вагина наполнялась липкой, живительной влагой. Спортивные брюки с трусами полетели на пол, вздыбленный член рвался в бой. Закинув мамины ноги к себе на плечи, я медленно, неторопливо, ощущая, как моя толстая шишка скользит внутри влагалища, вогнал свой член до самой матки, и замер когда головка упёрлась в преграду. Женщина вскрикнула в голос, застучала руками по столу.
— Ой, ой, больно, ой больно…
И тогда я начал трахать её. Мой член как поршень в насосе порхал туда- сюда, туда- сюда, мошонка с яичками ритмично шлёпала по маминому анусу, мне было просто офигительно приятно. Женщина стонала в голос, извиваясь на столе, приподнимая бёдра, стараясь попасть в ритм моих движений, вся изгибаясь, сама насаживаясь на член, мышцами влагалища так сжимала его, словно хотела оставить в этой скользкой дырочке навсегда.
Тарелка с чашкою, от резких движений свалились на пол, ножки стола, ёрзая по полу, издавали противный скрип, но всё это заглушали мамины крики и стоны, которые она издавала в приливе сексуального экстаза. Кончали мы вместе, долго и бурно, она дрожала всем телом и никак не могла успокоиться, как рыба, хватая воздух открытым ртом, а из меня текло, словно из сломанной водяной колонки, заполняя все объёмы до краёв. Не успели мы, отдышатся и привести себя в порядок, в дверь позвонили, а потом настойчиво застучали.
— Пойду, посмотрю, кто там пришёл,- парень поднял с пола брюки, и на ходу одевая их выше в прихожую. За дверью, на площадке стояли соседи из квартиры, которая находилась этажом ниже, он сразу понял, в чём дело, и не ошибся. Высока, худая женщина, с лицом усыпанным веснушками, сразу начала кричать.
— Петька! Как тебе не стыдно? Что ты себе позволяешь? Притон открыл в квартире, пока матери нет.
— Она в деревню собиралась, сама говорила,- сказала она мужу, тот стоял, молча, смущённо переминаясь с ноги на ногу.
— Бесстыжий, ты ведь знаешь, какая у нас слышимость, ты чихнёшь, у нас слышно, а ты себе позволяешь такое…
— Да уж.- Сосед нерешительно хихикнул и тут же смешался, глянув на жену.
— У нас дочка 18 лет, она слушает и спрашивает, а почему тётенька, так кричит, её что обижают?
— Я, что дочке скажу? Нет ей не больно, наоборот хорошо. Это Петька, сосед, сверху, привёл шалаву и трахает во все дырки, пока мaмки нет дома.
— Мне стыдно дочке в глаза смотреть.
Я стоял, молча, и думал, только бы мать не вышла на площадку, тогда всё пропало.
— Катерина Степановна! Какие шлюхи! Я купил домашний кинотеатр, колонки большие, вот я его и проверял, как звучит, ну и фильм такой попался,- я засмущался и умолк.
— Кино, говоришь, — соседка недоверчиво посмотрела на меня.
— Звук тогда убавляй, а лучше в наушниках смотри такие фильмы, не один в доме живёшь.
Дёрнув мужа за рукав, соседка, ворча, пошла в низ, по лестнице. Мужик, тихонько, чтобы не видела супруга, показал мне большой палец, я подмигнул ему.
За дверью меня ждала мать, я облегчённо вздохнул.
— Чуть не засыпались, думаешь, она поверила? Мать, пожала плечами и чмокнула в щёку.
— Уже обед, пойдём кушать мой домашний кинотеатр.