Суббота
— Ну, ты и красавец! – гневно посмотрела на меня мать, еле стоящего на ногах.
Мама, — заплетался язык, — ты прости меня, … я не хотел …
Ты бы на остальных посмотрела …, — глупо захихикал и, сделав шаг, чуть не упал, навалился на неё, обхватывая обеими руками. – Вовка вообще …
Меня не интересуют другие, они пусть хоть головой о стенку бьются! – злилась мама. – А ты почему так напился? Я же тебе говорила! Свинья!
Это же свадьба!
Но это не повод, чтобы так напиваться!
Мне было смешно. Не такой уж был я и пьяный, слегка выпивший, просто хотелось разыграть мать, а потом, посмотрев на неё трезвым взглядом, с укором произнести:
Как ты плохо думаешь о своём сыне! И ещё любящая мама!
Ты у меня самая хорошая, — еле ворочал языком, глотая окончания слов. – Самая любимая, … нет на свете красивей и лучше тебя женщин …
Знаешь, как я люблю тебя? – сильно сжал в объятиях и попытался поцеловать в губы.
Фу, воняет, как от пивной бочки! – уклонилась она от поцелуя. – Напился, как сапожник, позор какой! Завтра весь дом об этом говорить будет.
Тебя хоть никто не видел? – посмотрела она в мои мутные, слегка приоткрытые глаза. – Бабки на лавочке сидят?
— Сидят! – на моём лице заиграла пьяная улыбка. – Они такие душечки! Галина Петровна вообще сказала, что я самый лучший мальчик в нашем доме и если был бы постарше …, то она без разговоров вышла бы за меня …
— А так может только отдаться …, да и то, … если моя мама не узнает …
Но она не дала договорить, тяжело вздохнув, выпалила:
Хороший мальчик, завтра стыдно на улицу будет выйти! Ой, … какой позор!
Ещё с Галиной Петровной связался, с этой старой сплетницей. Она тебе в матери годиться, а то и в бабушки!
Мама, я её даже за попку потрогал и …, — глубоко вздохнув, посмотрел ей в глаза, — … посмотрел, какой у неё бюстгальтер. Старая она старая, но нижнее бельё на высоте.
А я вообще люблю женщин в возрасте, они как выдержанное вино …
Ой, как кружат голову …
Я бы её с удовольствием …, — не стал договаривать, чего хотелось от Галины Петровны, понимая, что мама прекрасно знает ход моих мыслей, но не удержался и после небольшой паузы добавил, — … потоптал.
И как тебе не стыдно говорить мне такие вещи?
Мама, она же женщина и довольно симпатичная. Всё при ней и ещё сто очков наперёд молодым даст, — еле ворочал языком, делая вид, что не понимаю её возмущения. – Ты, конечно, намного лучше …
Красивей и сексуальней женщин я не встречал …
Как тебе не стыдно! – безысходно вздохнула мать, стараясь уйти от щекотливого положения обсуждения её женских достоинств. – Ославился на весь двор! Будет теперь глаза при встрече колоть упрёками, что ты к старым бабкам под юбки лезешь!
Ну почему, — искренне удивился. – Я же тебе говорю, она ещё ничего, а мне женщины в возрасте нравятся. Сказала, что будет ждать сегодня …, если меня мама отпустит …
Я её не просил об этом, сама предложила …
Можно я схожу к ней на часок?
Она промолчала, но так взглянула на меня, что если был бы и правда пьяный, то сразу бы протрезвел.
Ложись спать герой-любовник! Еле на ногах стоишь, а к Галке собрался идти! Проспись сначала! Потом пойдёшь …, — она сделала небольшую паузу, посмотрела на меня оценивающим взглядом и продолжила, — … топтать …
Я сидел на диване, напевая песенку, а она расшнуровывала кроссовки, причитая:
И до какого состояния надо было напиться, что уже сам раздеться не может? Замолчи, а то соседи услышат! Распелся!
Но я её не слушал, продолжая напевать всё громче.
Замолчи! – выпрямилась она, наконец-то сняв с меня кроссовки. – Если у самого стыда нет, хоть меня пожалей, не позорь!
Я глупо улыбнулся, посмотрел на неё и обнял, обхватывая ладонями упругие, пухлые ягодицы, и прижимаясь лицом к низу животика:
Мамка, … как я тебя люблю …
Вижу, как ты меня любишь! – вырвалась она из нескромных объятий. – Любил бы, не напивался так!
Всю себя ему отдала, — начала она расстёгивать пуговки на моей рубашке и в её глазках блеснули слёзы. – А он …
Завершив с рубашкой, мама принялась за джинсы. Я упал на диван спиной, а она потащила их вниз вместе с трусами.
Ой, … трусы …, трусы …, — засмеялся, пытаясь ухватиться за край сползающей ткани.
Но не успел, они скользнули по ногам вместе с джинсами почти до колен, обнажая густую растительность в низу живота и слегка напряжённый член.
Мама остановилась на мгновения, давая возможность натянуть их на бёдра и добродушно улыбнувшись, продолжила стягивать джинсы:
Отрастил хозяйство, жениться пора, а ума нет! Женись, пусть жена с тобой нянчится!
Я лежал в одних трусах на диване, смотря, как мать собрала мои вещи, разбросанные на полу, и тяжело вздохнув, направилась в мою комнату стелить постель.
Нет, всё-таки, и правда, красивая она, — грустно пронеслось в голове. – И почему до сих пор одна? Не была бы она моей матерью …
Мне казалось, что ей бы не составило труда найти себе достойную партию, но я ни разу её не видел в окружении мужчин.
Слегка полноватую, сорокачетырёхлетнюю женщину, нельзя было назвать писаной красавицей, но красивой – это точно! У неё был какой-то уникальный женский шарм. Мягкая сексуальность и эротичность присутствовала во всех движениях, в манере ведения разговора и не удивительно, что лет пять назад я за ней подсматривал, когда она принимала душ или переодевалась. Но был пойман на месте преступления. Она не закатила истерику, не стала сильно ругать, а тихо сказала:
Серёжа, зачем ты за мной подсматриваешь? Хочешь на голую женщину посмотреть?
Подойди, спроси, что тебя интересует, — спокойно смотрела она на меня. – Я тебе всё объясню и если надо покажу.
Я опустил голову, сгорая от стыда, не зная, что ответить.
Так не хорошо делать, — мягко звучал её эротический голосок. – Ни за мной, ни за другими женщинами подсматривать нельзя.
Ты меня понял?
Я кивнул головой, и она обняла меня, прижала к себе:
Вот и хорошо, я знала, что ты умненький мальчик …
А я чувствовал под тонкой тканью напряжённые сосочки, только недавно виденной обнажённой груди и приятная истома разливалась по телу …
Да, если бы она не была моей матерью, я знал что делать …
— Вставай, — прервал мои воспоминания её голосок, — пошли, я тебе постелила …
Но я промолчал, дела вид, что сплю, тихо посапывая. Она потрясла меня за плечо, попыталась разбудить, поднять, но безуспешно.
Ну, как хочешь, спи здесь, — недовольно пробурчала, подсовывая под голову подушку, укрывая простынкой и тяжело вздохнув, пошла почему-то в мою комнату, плотно закрыв за собой дверь.
Меня душил смех. Я представил, как сейчас мама удивиться, будет смеяться, оправдываясь, говорить, что сразу поняла, что это розыгрыш, но решила подыграть, когда трезвым предстану перед ней.
Встав с дивана, на цыпочках подошёл к двери и тихо приоткрыл дверь, стараясь незаметно приблизиться к ней, сидящей на кресле вполоборота к двери за экраном монитора. У меня перехватило дыхание …, мама смотрела порнографический фильм, который недавно скачал, но посмотреть, ещё не успел …
Ну, всё, — костлявая рука стыда сжала сердце. – Завтра она пропишет по первое число …
В том, что он, был весьма откровенного содержания, ничего страшного не было, она бы ничего не сказала, да я и знал, что ответить, но это был фильм … про инцест! Про сексуальные отношения довольно великовозрастной мамаши со своим молоденьким сынком.
Происходящее на экране повергло в ужас, к лицу прилила кровь, в висках застучали отзвуки ударов сердца. Сцена была довольно грубой и откровенной.
Обнажённая взрослая женщина стояла перед молодым мужчиной на коленях и ласкала губами довольно приличного размера гениталии. К моему ужасу её тело, причёска и даже тип лица отдалённо напоминали материнские черты. Если бы не японка, то точно мать!
Вот попал! – дрожало внутри, представляя, что она мне расскажет завтра, наблюдая, как мужской аппарат всё глубже проникает в женский ротик. – Что она обо мне подумает?
Хорошо, что хоть цензура, какая-никакая есть, — слабое утешение затеплилось в душе.
Что-то, бормоча на японском языке, женщина повлекла мужчину на пол, и он лёг на спину. Расположившись между широко расставленных ног, она навалилась на его гениталии, обхватывая между грудей торчащий член, изображая на лице не земное наслаждение.
Быстро задвигав ручками, сжимающими увесистые белоснежные булки в двух сторон, преданно смотря ему в глаза, она что-то бормотала на своём языке, скорее всего какие-то слова любви и страсти.
Глупо, но на секунду показалось, что это происходит между нами, чувствуя, как заныло внизу живота, и член принял боевую готовность.
Ещё не хватало, для полного счастья, — ухмыльнулся я, — чтобы она увидела это …
Мама смотрела спокойно за происходящим на экран монитора. Казалось, женское лицо не выражает никаких эмоций, если бы не румянец, появившийся на щёках.
Она тяжело вздохнула, и … ладони сжали с боков увесистые булки.
Дыхание матери стало неровным, когда первые сгустки спермы брызнули женщине на грудь, шею, лицо и японка, разжав тиски объятий груди, прильнула губами к содрогающейся в муках оргазма головке, сразу приняв её глубоко в ротик.
Женщина с таким наслаждением поглощала остатки спермы, лаская себя рукой между ног, что … это стало последней каплей. Мама, закрыв глаза, откинула назад голову и пальцем провела по губам. Они покорно приоткрылись, и пальчик беспрепятственно скользнул внутрь, словно маленький член. Пухленькие губки, жадно обхватили его, нежно посасывая, а свободная рука опустилась вниз, скользнула между полами халатика, и мне показалось, что … она ласкает промежность.
Это было настоящим шоком! Первый раз я увидел в ней обыкновенную женщину со своими слабостями, мечтами и фантазиями.
Интересно, о чём она сейчас думает? — промелькнуло в голове. – Ох, если бы обо мне …
Она, как никогда была прекрасна!
Неожиданно мать встрепенулась, посмотрела на экран монитора и, не успел я закрыть дверь, как она выключила фильм и резко встала с кресла, словно стесняясь своей минутной слабости …
Мгновение и я лежал на диване, укрывшись простынкой, изображая глубоко спящего человека.
Минут через пять, она зашла в комнату, подошла ко мне и, поправив простынку, нежно тронула за плечо:
Серёжа, вставай, … ложись на кровать …
Но я не проронив ни звука, тихо посапывая.
Ой, за что мне такое горе, — тихо пробормотала она и направилась на кухню.
Тихо зашипел чайник, … ей явно не хотелось спать …
— Серёжа, ты спишь? – трясла она моё плечо. – Ложись на своё место.
Просыпайся, — не успокаивалась она, продолжая меня будить.
Я лежал, отвернувшись к спинке дивана, слегка подогнув коленки к груди. У меня не было никакого желания вставать, идти на свою кровать. Да и член от дурных мыслей в голове неприлично торчал, оттягивая ткань трусов.
Если она сомневается, что я сплю, — недовольно пронеслось в голове, — придётся её в этом убедить. Хоть их пушки стреляй – не встану!
Неожиданно, ухватившись за плечо, мать повернула меня на спину, присела рядом на краешек дивана:
Просыпайся! Давай, вставай!
Но я продолжал только тихо посапывать, изображая глубоко спящего человека.
И надо же было так напиться, что не разбудишь! – недовольно выдохнула, несколько секунд пристально посмотрела на меня и встала с дивана. – И что мне с тобой делать?
Я слегка приоткрыл веки и посмотрел на неё, стоящую передо мной в короткой, намного выше колен, обтягивающей комбинации. Блики слабого света настольной лампы в спальне играли на милом лице, позволяли рассмотреть красивую фигуру, широкие бёдра, стройные, слегка полноватые ножки, увесистую грудь, свободно свисающую под своей тяжестью. Она совершенно не скрывала её тело, а наоборот, подчёркивало красоту и сексуальность. Тёмные пятна вокруг сосочков явственно просматривающиеся через тонкую розовую ткань, кружили голову, заставляя сильнее, напрячь зрение. И на секунду померещилась лужайка кучерявых волосиков под слегка нависшим животиком.
Ну, точно, — внутренне улыбнулся, почему-то не стесняясь чуть оттопыренной простынке в районе паха, — как японская актриса в фильме.
Ох, — тяжело вздохнув, она направилась к двери. – Спи …
Но около двери неожиданно остановилась и, повернув голову, посмотрела опять в мою сторону, о чём-то раздумывая. Тяжело вздохнув, она закрыла дверь, и комната сразу погрузилась в темноту, только слабо освещаемую уличными фонарями.
Меня ужасно удивило, что дверь была закрыта не с той, а с этой стороны.
Мама тихо подошла к дивану и остановилась, сверху вниз смотря на меня. Она наклонилась и внезапно простынка сползла, упала на пол, обнажая меня, лежащего на спине в одних трусах. Сердце сжалось от неожиданности такого поведения, невозможно было понять, почему она это делает.
Каким красивым ты у меня вырос, — еле слышно слетело с женских губ, и она стала на колени рядом с диваном.
Тёплая ладонь легла на грудь, затем медленно скользнула на живот, коснулась резинки трусов и опять поднялась вверх.
Ты такой красивый, … не просыпайся, … спи …, пожалуйста …, я тебя не буду больше будить …
Одной рукой лаская меня, она другую держала между своих ног, касаясь промежности. Глубокое дыхание, перемешенное с периодическими тихими стонами, срывались с её губ. Я был в шоке! Не мог поверить, что происходит! Она ласкала себя передо мной, и её образом наслаждения был я!
Вдруг женская ладонь опустилась ниже, прикасаясь к бесстыдно торчащему члену.
Ах, — тихо слетело с дрожащих губ, — разве я могла подумать, … что у тебя будет он таким прекрасным …
Ой, что я говорю …, — ещё тише звучал эротичный голос, и я не смог расслышать многих слов, — … это же мой сын …
Но если он так крепко спить …, — опять начал различать её слова, — … то почему бы …
Он никогда не узнает об этом, … если я ему не скажу …, — в чём-то она убеждала себя.
Ой, какая я …, — неожиданно начала причитать мать, — … какие глупые мысли лезут в голову …
Я слегка приоткрыл глаза и посмотрел на неё. Она стояла передо мной на коленях и, как безумная, смотрела на оттопыренную ткань трусов, поднятую шатром вздыбленным членом.
Вдруг она тяжело вздохнула и наклонилась, прикасаясь к вершине шатра губами. Замерев на секунду, женские пальчики осторожно потянули резинку трусов вниз, обнажая дрожащий от напряжения член.
Губки нежно обхватили головку, и язычок сразу лизнул капельку сока стекающую по ней. Она нежно посасывала, целовала его, не отнимая руки от своей промежности. Тихие, сладострастные стоны вырывались из женской груди, наполняя моё сердце безумным желанием. Казалось, что она пытается заставить меня кончить, но я напряг всю свою силу воли, стараясь думать об отвлечённых вещах.
Ой, как хорошо …, — изредка слетало с её губ, — … какой у тебя замечательный вкус …
Вдруг, она перестала ласкать член, выпустила его из-за рта и неистово задвигала рукой в промежности, а другой — с силой сжала левую грудь. Тихий стон вырвался из женского горла, и она тяжело, судорожно дыша, низко склонилась над моим животом, обдавая гениталии, горячим дыханием …
Не трудно было понять, что она корчится в муках оргазма.
Она задыхалась, из горла вырывались тихие хрипы, словно ей не хватало воздуха.
Ой, … хорошо, … — еле слышно доносилось до моего слуха, — … это так хорошо …
Я был потрясён, поражён тем, что происходило на моих глазах! В это трудно, невозможно было поверить! От неописуемого восторга, радости дрожало внутри, но грустные нотки проскользнули в сердце, что всё закончилось, и она сейчас встанет и уйдёт. А мне возбуждённому до безумия, придётся самому снять напряжение в паху. Ой, как не хотелось этого, желая, чтобы она продолжила ласки …
И этого произошло, … её губки вновь обхватили напряжённый член.
Вдруг она встрепенулась, выпустила из-за рта истекающую соками плоть, выпрямилась, и ажурные бретельки поползли с плеч, а вслед за ними и тонкая ткань комбинации, обнажая грудь.
Склонившись над пахом, она обхватила ладонями белоснежные груши с соблазнительно торчащими сосцами, и в одно мгновение дрожащий от возбуждения член был зажат в нежных тисках.
Она медленно двигала руками, постепенно увеличивая амплитуду и всё сильнее сдавливая его между большими мягкими подушками. Ой, как это было приятно …
Такого я не испытывал никогда! Трудно передать словами, что творилось в моей голове.
Через слегка приоткрытые веки хорошо было видно её красивое лицо. От него словно исходили лучи наслаждения, любви и страсти …
Через пару минут внизу живота закрутило и густые, мощные потоки горячей спермы брызнули на грудь, лицо. И она, словно торопясь куда-то, склонилась ещё ниже, обхватывая губками содрогающийся в конвульсиях член.
Губки и язычок умело играясь с головкой, старались высосать до капельки соки любви. Ой, как хотелось помочь ей, выразить безумное восхищение, двинуть бёдрами навстречу женскому ротику, … но я из последних сил старался оставаться внешне спокойным, с трудом сдерживая внутри бушевавшую бурю …
Это казалось, происходило вечно. Время остановилось, ничего в мире не существовало – только я и она …
Через слегка приоткрытые веки, хорошо была видна она, продолжающая стоять передо мной на коленях с обнажённой грудью и полным спермы ртом.
Она посмотрела на меня немного, слегка запрокинула голову назад и с наслаждением проглотила её.
Ох, — долетел до меня её тихий возглас, — что я наделала …, не могу поверить …
Надо за собой убирать, — на её губах скользнула удовлетворённая улыбка, и язычок опять побежал по складкам быстро уменьшающихся в размерах гениталиях.
Как кошка вылизывает своих котят, она тщательно вылизала меня, придирчиво осмотрела свою работу, напрягая в темноте зрение. И глубоко вздохнув, поднявшись с колен, вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
Я до такой степени был поражён случившимся, что ещё долго не мог уснуть, лаская гениталии. Никогда и мысли не было фантазировать о сексе с ней, но сейчас …
Самые невероятные и глупые мысли лезли в голову, и самое страшное, что они могли стать реальностью …
Воскресенье
Утром, приняв душ, я зашёл в кухню, где мама уже приготовила завтрак. Ой, как интересно было посмотреть на её поведение! В душе теплилась тайная надежда, что она не будет сожалеть о случившемся, не будут её мучать угрызения совести.
Доброе утро мама, — подошёл к ней сзади и, обняв за плечи, поцеловал в щёчку, наблюдая за реакцией, — Как спалось? Хорошо?
Смешно, но она никогда не надевала дома бюстгальтер, а сейчас под халатиком явно прощупывались бретельки, врезавшиеся в плечи.
Какая ты глупенькая, думаешь, что сейчас начну к тебе приставать, заявлю права на твоё тело? – внутренне смеялся, заметив странность в её поведении. – Никогда!
Она как-то растерянно, неопределённо пожала плечами, не поворачиваясь ко мне тихо произнеся:
— Что?
Ах, да, — вдруг спохватилась, стараясь не смотреть в мою сторону, — конечно. Хорошо, а как же по-другому?
А как ты спал? – почувствовалось напряжение в её вопросе.
Просто великолепно! – улыбнулся я. – Ты даже представить не можешь, какие мне сны снились!
Она непроизвольно тяжело вздохнула, и я увидел, как её щёки покрывает густой румянец, делая вид, что совершенно её не интересуют мои сны. И мне стало за себя стыдно.
Ну и дурачок, — осуждающе пронеслось в голове, — ещё бы подробности сна рассказал, как какая-то взрослая женщина похожая на неё сосала член, при этом мастурбируя …
Мама, может тебе помочь? – улыбнулся, трогая её за плечи, стараясь сгладить вину.
Она промолчала, ничего не ответив.
Мама, как ты себя чувствуешь? – нотки беспокойства зазвучали в моём голосе. – Что-нибудь случилось?
Нет, всё хорошо, — грустно слетело с её губ. – Просто чувствую как-то неважно себя.
Пойду, отдохну немножко, — и не смотря на меня, настороженно добавила, — Ты, что и на второй день пойдёшь?
Друг всё-таки женился, а я свидетель!
Только не так как вчера, свидетель, — пошла она в комнату, — а то мне тебя не дотащить до кровати …
Я смотрел ей в след, чувствуя вину за своё поведение:
Вот дурачок, разве можно так поддразнивать её? Ума совсем нет!
Но разум разумом, а чувства чувствами и захотелось воспользоваться её слабостью снова …
Вечером повторилось тоже, что и вчера.
— Я же тебя просила! – жалостливо посмотрела на меня мать, качающегося в дверном проёме.
— Всё, это последний раз, свадьба закончилась! – заплетался язык, еле выговаривая слова.
— Ну, невесту себе хоть нашёл? — добродушно улыбнулась она.
— Нет, — категорично ответил и, обнимая рукой её за спину, другу положил на грудь, — не нужны они мне …
— Знаешь, сколько ко мне приставало? – ладонь чувствовала сосочек под тонкой тканью халатика. – То-то!
— А я сказал …, — мне показалось, что сосочек встрепенулся, начал медленно напрягаться, вставать дыбом, — моей мамы лучше нет …
И мои губы коснулись её щеки. Она не отпрянула, не отстранилась, как вчера, а молча стояла, пока я не закончил её целовать.
— Правильно я говорю? — старался показаться, пьянея, чем был на самом деле. — Буду искать, такую женщину, как ты …
— Правильно …, — усмехнулась она, … — правильно …
— Такую женщину старую, как я? – неожиданно она посмотрела в мои глаза.
— Что ты на себя наговариваешь! – пошатываясь, смотрел на неё. – Во-первых, ты не старая, а во-вторых, я не один такой. Много ребят моего возраста хотят встречаться с женщинами …
— … такого примерно возраста, как ты …, — после некоторой паузы добавил, смотря на неё слегка прикрытыми глазами.
— Правда? – улыбнулась, не веря мне. – Не говори глупости!
— На самом деле. Я не шучу …, много ребят хотят встречаться с взрослыми женщинами …
— Ой, как это мило, — усмехнулась она, явно поддразнивая меня. – С взрослыми женщинами? Так может, меня познакомишь с одним из таких парней?
— Без проблем! – улыбнулся я. – Если хочешь, познакомлю. Ты так великолепно выглядишь, … так сексуально …, намного лучше, … чем молодые девчонки …
— Ну, спасибо тебе, — улыбнулась она, а я чувствовал, как напряжённый сосочек проскользнул между пальцев.
— Так что мама — это не проблема, — продолжал улыбаться. – Любой парень западёт на тебя так, … что его потом за уши не оттянешь.
— Но я не хочу любого, — серьёзные нотки зазвучали в её голосе. – Он должен быть особенным …
Она посмотрела таким взглядом, что сразу воспоминания ночи нахлынули на меня, и член мгновенно отреагировал, явственно просматриваясь под тканью джинсов. Её взгляд опустился вниз, и мне показалось, что она заметила это.
— Ладно, ложись спать, — улыбнулась она, — завтра договорим. Ты до кровати дойдёшь?
— С вашей помощью сударыня обязательно, — продолжая нескромно сжимая между пальцев сосок. – Что-то, правда, перебрал сегодня …, больше, чем вчера …
— … но это последний раз …, — делая вид, что совсем не могу стоять, ещё сильнее сжал сосочек, как спасительную соломинку, за которую держусь.
— Мама, какая у тебя изумительная грудь, — еле ворочая языком, тихо произнёс и поцеловал её в мочку ушка. – Как найду такую прелесть, так сразу женюсь …
— Пошли …, — засмеялась она, — … жених. Держись за меня крепче …, а упадёшь.
И я ещё смелее сжал её грудь обтянутую бюстгальтером.
— Мама, какие у тебя сиси, — безнадёжно вздохнул. — Как мне хочется их поцеловать …
— Иди, … а то упадёшь в коридоре, и до кровати не дотащу …
Только добравшись до кровати, я сразу упал на спину, разбросав в стороны руки, предоставляя ей полную возможность раздеть меня. Сказав пару бессвязных слов, и засопел, делая вид, что сплю.
— Серёжа, — начала тормошить меня, — ты что уснул?
Я молчал, тихо посапывая.
— Ну, ты даёшь, — пробормотала она и тяжело вздохнув, добавила, — Хорошо хоть домой дошёл …
Она быстро сняла туфли, расстегнула пуговки на рубашке, сняла её и … принялась за брюки. Под их тканью явно просматривался напряжённый член, приводя её в некоторое смущение. Постояв немножко, смотря на меня, она тяжело вздохнула, наклонилась и они … брюки вместе с трусами поползли по ногам, извлекая на свет, торчащий от напряжения член.
На её лице скользнуло что-то неуловимое, и меня это нисколько не удивило. Я продолжал изображать мирно спящего пьяного, слегка приоткрыв веки.
Прилагая неимоверные усилия, она уложила безжизненное тело на кровать и укрыла простынкой, наклонившись, поцеловала в щёку:
— Спи мой зайчик, ты устал сегодня …
Её ладонь скользнула по животу и слегка прикоснулась к вздыбленному члену. На секунду показалось, что она сейчас ухватиться за него и …, но этого не произошло. Мать выпрямилась и, выключив свет, вышла из комнаты.
— Идиот, — ругал я себя, — что-то не так сделал! Грубо себя повёл. Не надо было про грудь и взрослых женщин заводить разговор …
— Она поняла, наверное, что вчера не спал и всё знаю! И больше не придёт! – отчаялся, но в душе всё равно теплилась надежда.
Потерял всякую надежду, уже начал усыпать, как услышал лёгкий скрип двери. Слегка приоткрыв веки, увидел мать …, она была совершенно голая! Это было что-то невообразимое! Да, я видел давно её, подсматривая за ней, но сейчас!
Её груди была удивительной формы, немножко, словно стесняясь друг друга, смотрели в разные стороны сосками. А бёдра казались на много шире из-за довольно узкой талии для её возраста. Нет, такой я её не видел никогда! Она так и излучала сексуальность! Ни дать ни взять — женщина эпохи Возрождения, только грудь массивней, больше, красивей!
В слабом свете уличных фонарей, ей хорошо было видно моё обнажённое тело, лежащее на спине. Что-то безумное, решительное, хищное было в её взгляде на торчащий, как одинокий путник в пустыне, член.
Не произнеся не слово, она подошла к кровати. В полной тишине, обступив тело ногами с обеих сторон, оседлала меня, села на живот. Губы влажного, разгорячённого влагалища обожгли кожу, словно целуя её. Она сидела на мне, медленно качаясь взад вперёд. Это было удивительное зрелище, она целовала влагалищем мой живот, медленно раскачиваясь, что-то бормоча губами, а я чувствовал каждый волосок, каждую складочку женской промежности.
— Что я делаю, …зачем …, — еле слышно шевелились пухленькие губки, — … но не могу …
Многих фраз и слов трудно было расслышать, но то, что она пыталась безуспешно бороться со своей страстью, это было понятно.
Неожиданно правую руку она завела за спину, и ладонь обхватила дрожащий член, прижимая его головку к глубокой расщелине между пышными ягодицами. Она, чуть склонилась вперёд, позволяя ей почувствовать сморщенную розочку анального отверстия, скользнуть ниже и ощутить жар влажных половых губ.
От этого прикосновения из моего горла чуть не вырвался сладострастный стон, как мне хотелось обнять её, прижать к себе, ввести дрожащую плоть в разгорячённое чрево, но … только тихий вздох слетел с моих губ.
Заметив это, она остановила движение, напряглась, прислушиваясь к моему дыханию.
— Что тебе сниться милый, — услышал я лёгкое движение губ, и бёдра задвигались вновь, лаская головку истекающим соками ущелья, между пухлыми валиками половых губок, — знал бы, что я творю …, тебе бы стало стыдно за меня …, прости …, но нет сил, сопротивляться …
— Какая я развратная, … похотливая шлюшка …
Она бормотала какие-то трудно различаемые слова, но я даже не пытался их разобрать, с блаженством чувствуя, как головка скользит по влажному ущелью, как в паху разгорается настоящий пожар. Казалось ещё чуть – чуть и моё тело содрогнётся от спазм оргазма. Но она неожиданно остановилась, выпуская из ладони дрожащий стержень, и ближе придвинула бёдра к моему лицу.
Мама присела на корточках, удерживая равновесие, держась за спинку кровати, … и влажный жар вагины обдал лицо.
— Ой, … как хорошо, — затрепетали женские губы, — Как я хотела этого, … мечтала весь день …
Не собираясь останавливаться, её бедра опустились чуть ниже, и влажные половые губки скользнули по моему лицу.
Опять что-то бормоча, ругая себя, она медленно двигала промежностью, лаская ею подбородок, губы, нос, заставляя слегка приоткрыв рот, высунуть язык. Он нежно коснулся расщелины, и она сразу встрепенулась, затихла, медленно, осторожно поднялась, смотря на меня.
— Ой, какой я дурачок, — не мог найти оправдание глупому поступку. – Идиот, теперь поймёт, что не сплю …
Осторожно спустившись с кровати, она наклонилась надо мной, пристально смотря на высунутый язык. Ничего умнее, чем продолжать двигать им, словно ласкаю незримую плоть, не придумал, и это спасло ситуацию.
Поднеся ладонь к губам, она слегка коснулась язычка, и я лизнул его. Подставляя другие пальчики, она тихо хохотнула, поверив, что сплю, продолжая их лизать, а может просто хотела этого. Возможно, ей было страшно, но она не собиралась отступать …
— Глупенький, — вздох облегчения вырвался из её горла, — интересно, что тебе сниться? Что ты мне расскажешь завтра? Ты, наверно, хочешь полизать мою киску?
И опять она опустилась промежностью на лицо, позволяя языку ласкать слегка приоткрытые створки влагалища, испытывая несказанное наслаждение. Это было неиспытанное, несравнимое ни с чем чувство! Аромат женского влагалища кружил голову, его соки капали, заливали лицо!
— Ах, — в тишине стонала она, — ох, … как хорошо …
И я был с ней полностью согласен – это было безумно прекрасно!
Как мне хотелось сделать большее, но, к сожалению не мог …
Через некоторое время она возбудилась так, что уже смело, не опасаясь меня разбудить, опускалась на лицо, перекрывая дыхание. Ноги сжимали голову с обеих сторон, влажные губы влагалища закрывали рот и нос, а она всё смелее тёрлась об меня, без всякого сомнения, приближаясь к оргазму.
И вдруг обхватив голову руками, словно стараясь её засунуть внутрь животика, она навалилась, затряслась, спазмы судорог побежали по телу и из горла вырвался хриплый стон …
Дёрнувшись в конвульсиях несколько раз, она безвольно повалилась на бок …
— Не могу поверить, — тихо зашептала, тяжело дыша, лёжа рядом со мной, — что это случилось.
— И он не проснулся, — удовлетворённо вздохнула она. – А мог бы …, чтобы тогда я ему могла сказать? За кого бы он меня принял?
— И что тогда делать? Как ему объяснить?
— Хорошо, что он ничего не будет знать об этом …
— Это не хорошо …, — провела она тёплой ладонью по мокрому от её соков лицу. – До чего могут довести глупые мечты.
Вытерев влажной салфеткой лицо, она перешла на живот, нежно вытерла волосики, член от следов преступления. Посмотрев на него, продолжающего торчать, как одинокий путник в пустыне, она наклонилась, и жадные губки обхватили головку.
Но это продолжалось не долго. На мгновение, задумавшись о чём-то, она вновь взобралась на кровать, обступив ногами с обеих сторон тело, и страждущая головка коснулась входа в глубину животика.
Это было удивительное чувство! Мой член внутри её разгорячённого чрева! Его стенки с радостью обняли, обдали влажным жаром, начали массажировать его, в то время как он, всё глубже проникал внутрь, пока не погрузился полностью.
— Ой, как хорошо, — застонала она. – Ты даже представить не можешь!
Она медленно задвигала бёдрами, увесистые булки закачали в такт движениям, а я всё не мог поверить, что нахожусь внутри женского животика! И уже не было сил сдерживать себя …
Член напрягся и с силой выстрелил первую порцию раскалённой спермы в жаждущее чрево. Затем вторую, третью …
И вдруг она закинула голову назад, закрыв глаза, затряслась и … рухнула на меня.
Мы оба лежали некоторое время без движений, почти в объятиях. Её грудь прижималась к моей груди, тёплое дыхание обдавало лицо, а член, насытившись, не спеша уменьшался в размерах, медленно выскальзывая из влажного чрева.
Она встала, вытерла салфеткой остатки любовных соков в паху и, поцеловав в щёку, тихо шепнула:
— Спасибо тебе за всё. Ты не представляешь, … как мне это было нужно …
Когда она выходила из комнаты, я с благодарностью смотрел ей вслед, на её идеальную голую фигуру, сожалея, что нет третьего дня свадьбы и завтра в институт.
Понедельник
Она стояла ко мне спиной, моя в раковине сковородку, когда я утром зашёл на кухню.
— Привет любимая! – обнял её за плечи и поцеловал в шейку. – Ой, какая у тебя нежная кожа. Не кожа, а настоящий бархат!
От этого прикосновения мелкая дрожь пробежала по женскому телу. Она как-то сразу сжалась, вздрогнула и тихо, еле слышно произнесла:
— Это что за фамильярности? Какая я тебе любимая?
Ужасное напряжение слышалось в её голосе. Не надо иметь большого ума, чтобы понять – ей стыдно передо мной за сегодняшнюю ночь, за ту слабость, которую проявила. Пусть я и не знаю этого, но всё равно её грызла совесть. А вдруг я не спал, притворялся! Это для неё было смерти подобно.
— Мама, — сделал удивлённое выражение лица, — а разве ты мне не самая любимая женщина? Ты просто удивляешь! Как моя мамочка – нет на свете женщин!
— Ты такая у меня хорошая, — обнял обеими руками, чувствуя под ладонями пухленькие подушечки груди, обтянутые тугим бюстгальтером, — лучшая на свете!
— Вот когда соберусь жениться, то буду искать такую женщину, как ты!
— Ты мне это уже говорил вчера, — какое-то безразличие зазвучало в её голосе. – Удачи в поисках.
— Ты что, обиделась? — ещё сильнее сжал её в своих объятиях, — Обещаю, больше ни капли в рот!
— Мне всё равно, — холодно ответила она. – Пей, сколько хочешь …
Она закрыла воду и молча вышла из кухни, пошла в свою комнату.
— Да, — грустно посмотрел ей в след, — переживает за свою слабость …
Весь вечер она избегала меня, стараясь не встречаться, не попадаться на глаза.
— Мама, — тревожно спрашивал её, — ты плохо себя чувствуешь?
— Да, — односложно отвечала она, — не совсем хорошо.
— А что у тебя болит? Может …, — но продолжать фразу уже не имело смысла, она скрывалась в своей комнате, плотно закрыв за собой дверь.
Уже не слышно на улице пешеходов, редкие машины нарушают тишину ночного города, а я не могу уснуть, думая о ней.
— Интересно, — тяжело вздохнув, перевернулся на живот, смотря, как простынку сделал шатром в паху возбуждённый член, — а она спит или, как и я, мучается от воспоминаний и желания?
Но не успел развить дальше свою мысль, как до слуха донёсся тихий скрип половицы в её комнате. Затем ещё и ещё. Сердце сжалось от напряжения. Не было сомнения, она шла ко мне.
Дверь, неслышно открылась и на пороге появилась мать в ночной рубашке …
Неторопливо подойдя к кровати, она присела на край и, проведя тёплой ладонью по лицу, тихо спросила:
— Серёжа, ты спишь?
Я молчал, надеясь, что всё повториться, как две ночи подряд. Но она молча сидела, гладя ладонью лицо, грудь, искоса бросая взгляд на оттопыренную простынку. А я всё надеялся, что сейчас её рука скользнёт ниже, обхватит дрожащую плоть и …
Смешно, но я даже не надел трусы, ложась спать, в тайне рассчитывая на её приход.
Прошло десять, двадцать минут, а она сидела не меня позы, безмолвно смотря на меня.
— Ладно, — тяжёлый вздох сожаления вырвался из женской груди, и она попыталась встать, — спи …
Нет, это я сделал не специально, просто ужасно не хотелось, чтобы она ушла.
Рука самопроизвольно коснулась коленки, словно пытаясь удержать её, и скользнула чуть вверх по внутренней стороне бедра. Или я не рассчитал, или она сидела слишком близко – мочки пальчиков коснулись паха, лужайки кучерявых волосиков. Она вздрогнула, словно ударило её током, как ужаленная вскакивая с постели.
— Ты что, совсем с ума сошёл? – в тишине задрожал её голос от возмущения и испуга.
— Ты, за кого меня …, — до конца не расслышал я фразу, как она успела закрыть за собой дверь.
— Ой, какой я дурачок! – ухватился обеими руками за голову. – Дебил! Урод!
Не было, наверное, на свете грубых слов, которыми бы не обзывал себя, но было поздно. Она, наверное, догадалась, что я не спал, когда ласкала меня ночью, предавалась любовным утехам.
Такого отвратительного состояния я не испытывал давно. Даже, когда она меня застала подсматривающей за ней, не шло ни в какое сравнение. Я не знал, что делать, что можно предпринять, как исправить ситуацию …
Мир казалось, рухнул. Ладно, я, а она? Как посмотрит мне завтра в глаза? Как стыдно будет ей? А мне?
Но мокрые волосики на половых губках не давали покоя.
— Она, наверное, ласкала себя, думая обо мне, прежде чем прийти, — толи со злостью, толи с какой-то тайной надеждой пронеслось в голове. – Была возбуждена, готова на всё, а я …, идиот …
Я тяжело вздохнул, и лучше ничего не смог придумать, как встать с кровати …
Раскрытая, она лежала на боку спиной ко мне, прижав к груди коленки. В слабом отблеске ночных фонарей соблазнительно смотрелись широкие женские бёдра, оголённые ножки, открытые почти до самых ягодиц, довольно коротенькой ночной рубашкой.
А я голый, с торчащим наперевес членом, как у бойца, идущего в атаку штыком, стоял и смотрел на неё, не состояние решиться сделать шаг.
— Хуже, чем есть, не будет, — тяжело вздохнул и медленно подошёл к ней.
— Мама, — присел на край постели, и тронул за плечо, — ты спишь?
Она не ответила, продолжая почти неслышно дышать.
— Мама, — опять слегка начал тормошить её плечо, — ты меня слышишь?
Только тихое дыхание слышалось в ответ. Всем своим видом она показывала, что спит. А может и правда спала?
— Интересно, — слышал отзвуки ударов сердца в ушах, — спит она или нет?
— Но, если даже не спит, то прекрасно понимает, зачем я пришёл и что собираюсь делать, — кто-то толкал меня внутри идти вперёд, не останавливаться. – А если и проснётся, не посмеет признаться в этом.
Сумасшедшее возбуждение, перемешенное со страхом, сдавливало грудь, перехватывало горло.
— Как я люблю тебя, — осторожно легла ладонь на её бедро, — если бы ты знала …
— Ты для меня самая красивая и желанная женщина на свете, — скользнула ладонь, под тонкую ткань ночной рубашки, нежно лаская бедро. – Спи моя дорогая, спи …
— Как я не хочу, чтобы ты просыпалась …
Я медленно двигал рукой, бормоча слова любви, опуская её всё ниже. И вот она уже скользит по ягодицам, внутренней стороне бедра, приближаясь всё ближе к выпуклым вареникам половых губок, покрытых кучерявой растительностью. Ой, как хочется прикоснуться к ним, поласкать, поцеловать эту прелесть. Но страх сковывает душу, заставляя уходить от этого соблазнительного цветка любви и через некоторое время вновь возвращаться к нему.
Мочки пальчиков слегка коснулись жёстких волосиков, надавили на расщелину между пухлыми валиками и … скользнули между ними …
Влажный жар женского влагалища обжог их так, что закружилась голова, перед глазами поплыли разноцветные круги. Ещё никогда не касался так этого запретного плода. Последние остатки разума покидали голову, и я поднялся с постели, стал перед ней на колени, склоняя лицо перед отставленной женской попкой.
Ой, как она пахла! Аромат возбуждённого женского влагалища ударил в голову, лишая последней капли рассудка и язычок коснулся влажной расщелины. Она податливо пропустила его внутрь, и он заструился по ней, как горный ручеёк, лаская склоны ущелья.
— Нет, даже если она не спит, — наглая уверенность кружила голову, — то не посмеет открыть глаза.
Мои усилия не прошли даром, через пару минут её дыхание стало глубоким и мне показалось, что редкие тихие стоны срываются с женских губ.
— Что же тебе сниться милая, если ты спишь? – всё большая уверенность овладевала моими действиями.
— Ох, — тихо слетело с её губ.
— Точно, — завертелось в голове, — она не спит, но это и к лучшему …
Через некоторое время, я так осмелел от охватившего меня безумия, что осторожно поднял правую ногу, и голова проникла между бёдрами. Язычок скользнул по головке клитора, заставив её вздрогнуть всем телом. И тут только сейчас я услышал по-настоящему глубокий вздох, похожий на сладострастный стон.
Меня уже не интересовало, спит она или нет. Даже если и спала, я хотел её разбудить! Всё моё тело было охвачено безумной идеей, доставить ей, как можно большее наслаждение. И мокрый от её соков пальчик прикоснулся к сморщенной розочке анального отверстия …
Пухленькие ягодицы сжались, напряглись, а по бёдрам побежали мелкие мурашки. На секунду показалось, что она сейчас вскрикнет, проснётся и закричит на меня:
— Что ты делаешь подлец! Совсем с ума сошёл! Пошёл вон отсюда!
Но она не вскрикнула, не проснулась, продолжая спокойно лежать на боку, сжимая мою голову ногами, губами нежно посасывающими, играющимися с клитором, язычком, вылизывающим соки, стекающие по склонам половых губок, и пальчиком, нежно ласкающим анальное отверстие.
Напряжение ягодиц ослабло, ущелье между ними податливо разошлось, позволяя без труда всё смелее надавливать на сморщенные складки коричневой кожицы, массируя, расслабляя мышцы сфинктера. И он подался, расслабился. Миллиметр за миллиметром пальчик погружался в упругое отверстие. Сначала мочка, затем чуть больше и, наконец, моему восторгу не было предела, фалангу полностью поглотила желанная плоть.
Меня раздирало желание, как можно большее доставить ей удовольствие, и другой пальчик прикоснулся к входу во влагалище, беспрепятственно скользнул в глубину животика.
Импровизированной вилочкой я ласкал попку и киску, а губами и язычком игрался с разбухшей от соков любви вульвой.
Неожиданно она вздрогнула, сильно сжала мою голову ногами и по её телу побежала мелкая дрожь …
Спазмы влагалища и анального отверстия говорили сами за себя, она тихо и мучительно кончала, с трудом сдерживая муки оргазма, чтобы не закричать …
Вторник
Проснувшись рано утром, я лежал, анализируя события ночи, ожидая, когда проснётся и встанет она. Волна возбуждения давно ушла, голос разума возобладал надо мной:
— Вот дурачок, как посмотрю ей в глаза? Совсем крыша поехала …
— Ещё и в прямую кишку палец засунул, — осуждал себя за необдуманный поступок. – Что она подумает обо мне?
— Скажет, что отношусь к ней, как к последней проститутке …
Оправдания моему поведению не было.
Не успел я зайти на кухню, как она повернулась ко мне и строго произнесла:
— Серёжа, как ты ведёшь себя?
Холодок пробежал между лопаток, а сердце ушло в пятки.
— Подошла к нему, чтобы укрыть, а он …, — еле заметная улыбка скользнула по женским губам, — …хватает меня …, как …
Мать не закончила фразу, тяжело вздохнув, разгладила на голове волосы ладонями, отводя от меня взгляд.
— Я чуть от страха не умерла!
— Ты, хотя бы помнишь? – пристально посмотрела она в мои глаза. – Заикой так когда-нибудь сделаешь …
— Нет, — сглотнул комок, подкативший к горлу. — Не помню, спал, наверное, крепко …
— Крепко, то крепко, — продолжала строго смотреть на меня. – Помнишь, не помнишь, но и во сне контролируй себя следующий раз, пожалуйста.
— Даже, когда спишь, знаешь, за что женщин хватать. Я тебе не подружка! И не эти голые бабы из порнофильмов, – нотки раздражения звучали в её голосе. – Во всём надо знать меру! Прекращай смотреть эти развратные фильмы, нечему хорошему они тебя не научат …
И вдруг переменив интонацию голоса, добродушно поинтересовалась:
— Как спалось?
— Нормально.
— И я как убитая, напилась таблеток, еле утром встала. Давно так хорошо не высыпалась …
— Без всяких снов? — от небольшого ума спросил, глупо улыбаясь.
— Представ себе, — она опять строго посмотрела на меня, — без всяких снов.
— Это тебе бабы голые ночью сняться, а я уже вышла из того возраста! Ты меня понял? – пристально она смотрела на меня.
— Мамочка, что ты злишься, — обнял её, — я всё понял!
Почти всю ночь я не спал, ожидая её прихода. Но она не пришла …
Среда
Не знаю почему, но утром было ужасное настроение. Словно с похмелья. Не хотелось совсем есть, всё валилось из рук.
— Серёжа, что с тобой, — заметила моё состояние мать. – Ты не заболел?
— Нет, не заболел, — недовольно буркнул, смотря в тарелку, не поднимая на неё глаз. – Всё хорошо …
— Как спал? – искренне спросила она.
— Плохо.
— А что такое?
— Не знаю, бессонница что ли.
— Не расстраивайся зайчик, — засмеялась она, прижав мою голову обеими руками к мягкому животику. – Я знаю средство, у меня оно есть. Очень хорошее снотворное. Спать будешь, как убитый, даже пушкой не разбудишь!
От этих слов плохое настроение мгновенно развеялось, как утренний туман от выглянувшего солнышка.
Смешно, но она заставила выпить две таблетки при ней, услужливо поднося чашку с водой.
— Ничего, — ликовало сердце, надеясь, что появился шанс ночного прихода матери, — думаешь, усну? Нет уж, спать мне сегодня не придётся! Они мне, что дробинки слону!
Но как глубоко заблуждался я. Таблетки свалили меня с ног. Только добравшись до кровати, упал на неё, и сразу царство Морфея сжало в крепких объятиях.
Четверг
— Серёженька, вставай, — тормошила за плечо мать, — пора вставать …
— Проспал! – ещё не вырвавшись из оков сна, вскрикнул, резко приподнимаясь с постели.
— Не проспал, — наклонившись, улыбнулась она, и я увидел в глубоком декольте халатика две соблазнительно свисающих белоснежных груши. – Ещё только семь часов.
Но я говорил совершенно о другом, о её ночном приходе ко мне.
— Ну и таблетки …, — про себя грязно выругался я. – И слона свалят с ног …
— Я же тебе обещала, что хорошо выспишься, — смеялась мать.
И тут же в голове промелькнула мысль:
— Может она и правда спала, когда я к ней приходил?
— Точно, спала, если выпила эти таблетки …, — не было у меня никаких сомнений. – Они и слона свалят!
— Интересно, а была сегодня она у меня ночью?
Но на этот вопрос я не знал ответа, да и она не расскажет никогда.
Положив таблетки под язык, я демонстративно выпил воду из протянутой чашки.
— Что-то ты рано сегодня спать собрался? – взглянула на меня мать и стеснительно опустила глаза, словно я делал ей непристойное предложение, а она не знала, как на него ответить. – Ты ими сильно не увлекайся.
— Мама, так устал сегодня, — искренне врал, подсознательно чувствуя, что она не верит, — хочется отдохнуть …
Женской интуицией она прекрасно поняла, зачем так демонстративно я оповещаю её об этом. Лёгкий, еле заметный стыдливый румянец заалел на бархатных щёчках. Она поняла, что жду её прихода ночью. Более того, предлагая почти в открытую интимную близость, узнав о её слабости.
Не знаю, какие мысли у неё кружились в голове, но, стараясь не подать вида о своих догадках, она тихо и показалось покорно, словно смирившись со своей судьбой, произнесла:
— Иди, мойся, а я пока тебе постель постелю.
Или безумное желание, или моя глупость наполнило сердце радостью уверенности, что этой ночью она обязательно придёт, не в силах справиться со своей слабостью.
— Вот было бы здорово, выхожу из ванной, а она голая лежит в постели, ожидая меня! – кружились безумные мысли в голове, стоя под струёй воды.
Ой, как хотелось этого, чтобы все недомолвки между нами рухнули навсегда.
— Что в этом страшного? – кто-то лукаво шептал на ухо. – Мы же любим друг друга …
Но её, как и должно было быть, в своей постели я не обнаружил …
— Придёт, когда усну или сделаю вид, что уснул, — от неоправленной уверенности колотилось сердце.
Не сбавляя своих оборотов, оно продолжало бешено колотиться в ожидании её прихода, возбуждённого от бега безграничной эротической фантазии, кружившей голову, но она не приходила …
За окном перестали скрипеть на повороте трамваи, редкие, загулявшие прохожие спешили домой.
— Уже, наверное, час ночи, — недовольно перевернулся на бок, — а она и не собирается приходить! Вот дурачок, зачем так открыто намекнул ей, что выпил снотворное, и буду спать, как убитый?
— Всё, она больше не придёт! – охватило отчаяние сердце. – Идиот, сам виноват!
Возбуждение было настолько велико, что я и сам готов был встать и пойти к ней в комнату, но ещё еле теплившееся чувство разума сдерживало от столь необдуманного поступка.
— Ну, зайду, а она выгонит, устроит скандал и будет права! Была у неё мимолётная слабость, а я как последний подлец пытаюсь этим воспользоваться.
— Нет, всё закончилось, так толком и не начавшись …
Воспоминания мягкого, тёплого, доступного женского тела кружили голову, заставляя вновь и вновь возвращаться к пережитым счастливым мгновениям. Ох, как мне хотелось вернуть их! Но это было не в моей власти …
Мысленно переживая сладострастные минуты, проведённые в интимной близости, я и не заметил, как чуть ли безумие охватило меня. Не одна женщина на свете не казалась такой прекрасной и желанной, чем она!
От бессилия я готов был зарыдать, ругая себя последними словами из-за необдуманного, глупого поведения, разрушившего все мои, и надеюсь её планы.
— Лежал бы тихо по ночам, не мяукал по утрам, не ставил глупыми намёками её в неудобное положение, и всё было бы нормально! Она бы приходила ночами, а потом это к чему-нибудь бы и привело. Выдержки нет! Не головой, а головкой думаешь, идиот!
Я повернулся на живот, с силой сжимая подушку:
— Идиот, какой самонадеянный идиот!
Как бы я хотел, чтобы мои руки обнимали не подушку, а желанное тело! Каждый пупырышек на ореолах вокруг торчащих сосочков, каждый волосик на лобке, половых губках проплывали в сознании. Головка члена явственно ощущала теплоту женских губок, жадно обхватывающего его, сладострастный жар разгорячённого чрева. Ох, а как пахло её влагалище, какой армат! Как он кружил голову, наполняя каждую частичку тела невиданной сексуальной энергией.
И неожиданно до слуха донёсся тихий, еле слышный, скрип двери. Сразу, как по команде, перевернувшись на спину, я стянул с себя простынку, выставив на обозрение точащий член, полностью готовый к её приходу.
Зажурчала вода в унитазе, потом струйки душа в ванной и она … пошла в свою комнату.
Отчаяние охватило меня!
Я долго лежал, не в состоянии поверить, что она не придёт и вдруг решительно встал с кровати:
— Нет, надо что-то делать!
Как раненый зверь ходил по комнате, не представляя, что можно предпринять. Безумное возбуждение кружило голову, лишало последних остатков разума.
— Надо идти самому! – твёрдо решил, выходя в прихожую и голым подходя к её двери. – Спрошу, спит или нет. Если скажет, что не спит, то попрошу лекарства, скажу — сильно болит голова, а если не проснётся …
Я знал, что делать, если не проснётся или сделает вид, что спит!
— Мама, ты спишь? – робко присел на край кровати.
Она молчала, ровно, спокойно дыша. Как и тогда, она лежала раскрытая ко мне спиной на боку, подогнув к животику коленки. Только из-под подола коротенькой ночной рубашки были видны трусики, прикрывающие женские ягодицы.
— Вот, уже и забор построила, — недовольно пронеслось в голове, глядя на прикрытую чёрной тканью промежность.- Ожидала, наверное, моего прихода …
— Ещё и бюстгальтер, наверное, надела …, — провёл ладонью по спине, но к моему счастью его не было.
— Мама, ты спишь? – вновь произнёс и тронул ладонью тёплое бедро.
И вновь в комнате повисла гнетущая тишина.
— А как она должна себя повести? Не голой же ждать моего прихода? – чувство уверенности в своём решении, как поступить дальше затеплилось в душе.
Тяжело вздохнув, я аккуратно, стараясь не нарушить её покой, лёг рядом, обняв рукой за животик, прижимаясь обнажённым телом к спине.
Прошла минута, другая, третья. Она тихо сопела, … и моя ладонь скользнула вверх, осторожно касаясь мягкой груди.
Ой, какое это прекрасное ощущение нежно ласкать тёплую, мягкую, податливую плоть. Не знаю, было ли ей приятно, но я сходил с ума, чувствуя, как сосочек напрягся, встал торчком.
— Интересно, спишь ты милая или нет? – пальчики ласково покручивали сосочек, а вздыбленный член прижался к расщелине между ягодицами. – Если и не спишь, то не покажешь этого …
Я не знал, почему появилась такая уверенность, возможно от безумного возбуждения, а может от отсутствия мозгов. И тут я решился – сейчас или никогда!
Опустив руку, ладонь скользнула под подол ночной рубашки и медленно потянула резинку трусиков вниз. Они миллиметр за миллиметром оголяли женские ягодицы, а я чувствовал, как бешено, мечется в груди сердце, готовое в любую секунду проломить рёбра.
И вот уже трусики внизу, не прикрывают доступ к волосатым вареникам половых губок, но мне хочется большего, полностью снять их!
Прижатая женскими бёдрами к кровати тонкая ткань не желала опускаться вниз, но я был настойчив, прекрасно понимая, что даже если она и спала, то после моих действий, скорее всего, проснулась. Но безумие охватившее разум не давало шансов отступить!
И вот наконец-то они у меня в руках. Стараясь, как можно выше задрать подол ночной рубашки, я оголил увесистую грудь, прижался к ягодицам дрожащей плотью, и она сразу скользнула между пухлых валиков половых губ.
Головка нежно скользила по влажному ущелью, вызывая ощущения восторга в груди, и через мгновение наткнулась на вход, ведущий в глубину животика, надавила на него и … скользнула внутрь.
Мне показалось, что лёгкий вздох вырвался из её горла …
Возбуждение было настолько велико, что сделав пару раз движения бёдрами, член дёрнулся и выстрелил первую порцию спермы на алтарь любви. Я кончал и кончал, сильно прижимаясь к ней, стараясь, как можно глубже погрузить в её чрево разгорячённую плоть, ладонью сжимая грудь …
Выплеснув всю энергию, я лежал, чувствуя, как медленно сокращается член, вскальзывает из узкого влагалища, увлекая за собой потоки спермы. Нет, чувства раскаяния не беспокоили меня, теперь я точно знал, что делать дальше.
Вытерев ажурными трусиками сначала себя, потом мокрую от её и моих соков женскую промежность, встал и вышел из комнаты, оставив их рядом с ней на кровати. Даже, если она и спала, то теперь в наших отношениях, нет больше недомолвок.
Измазанный спермой, снятый с неё клочок материи, обо всём утром расскажет ей. Всё расставлено по своим местам!
Пятница
Она стояла на кухне, когда я голый, совершенно не стесняясь, зашёл, обнял сзади, прижимаясь телом к спине, накрывая ладонями грудь. Бюстгальтера на ней не было.
— Серёжа, — вздрогнула она, не уклоняясь от прикосновения, — я хочу с тобой поговорить.
— Я тоже мама, — резко повернул её к себе лицом, и она сразу стыдливо опустила глаза. – Давно хочу поговорить!
— Жаль, что не решался раньше, столько зря упущенного времени, — прижал её к себе.
— То, что произошло …, — попыталась она что-то сказать, но я не дал договорить, мои губы впились в её уста.
Она не уклонилась, не оттолкнула меня, а покорно стояла, запрокинув голову назад.
— Давай сегодня ты не пойдёшь на работу, а я в институт?
— Что ты говоришь? Зачем?
Но мои руки вместо ответа уже стаскивали с плеч тонкую ткань халатика. Он скользнул, заструился по женскому телу и упал к ногам, как флаг капитуляции. На ней не было не только бюстгальтера, но и трусиков.
Обнажённые тела прижались друг другу. Мои губы жадно покрывали поцелуями податливую шею, лицо, губы и не в силах больше себя сдерживать, я подхватил её на руки и понёс в спальню.
— Серёженька, куда ты меня несёшь? – испуганно выдохнула она, хотя прекрасно знала, куда и зачем я её несу. – Зачем?
Мне казалось, что слова уже не нужны …
В этот день она не пошла на работу, позвонив, сказала, что заболела, а я очередной раз прогулял пары в институте.
Только в субботу к обеду мы встали с постели. Она счастливая и радостная, накинув на голое тело халатик, суетилась на кухне, стараясь всячески угодить мне, готовя обед на кухне.
Я подошёл сзади, обнял желанное тело, и рука скользнула под подол, ища цветок любви.
— Серёженька, давай хоть покушаем, ты же голодный …
— Пообедаем любовью, — засмеялся я.
— Милый, давай отдохнём немножко, а то еле на ногах стою, совсем меня не держат, — повернулась ко мне лицом и, взглянув в ненасытные глаза, губами прижалась к устам в поцелуе.
— Ты, правда, ещё хочешь? — от счастья светилось её лицо …
Я только улыбнулся, подхватывая её на руки.