Новый год однокурсники отмечали у меня в съемной квартире. Пять ребят и восемь девчонок. Веселились, танцевали, играли в «крокодила» и «бутылочку».
Все было мило и невинно. Под утро разъехались.
На следующий день убираясь, я обнаружил в прихожей, забытый кем-то из девчонок, пакет с туфельками. Хозяйка забыла их в суете утренних сборов.
Я достал туфли из пакета. Кому они могли бы принадлежать? Далеко не новые, ношенные, но не потрепанные. На невысоком остром каблучке, они наверняка очень хорошо смотрелись на красивой женской ножке. Вот только на чьей?
Я стал припоминать во что были одеты мои гостьи. И самое главное обуты. Но ничего определенно вспомнить не смог. Кажется, только у Наташи были красные туфли, а у Марины белые. А эти коричневые замшевые могли принадлежать кому угодно из шести оставшихся кандидатур.
Галя, Оксана, Верочка, Лариса, Инна или Юля? Кто из этих девушек мог их позабыть? Кому из них мне как джентльмену придется отвозить эти туфли?
Я поставил туфельки на стол, сел перед ними и принялся мечтать, о том, что как будто бы я словно принц из сказки про Золушку отправляюсь по очереди ко всем этим девушкам и примеряю туфельки каждой, в надежде обнаружить хозяйку. Я представлял, как опускаюсь перед очередной претенденткой на колени, она протягивает мне ногу, и я обуваю её.
И если туфелька подходит, то я прошу девушку стать моей невестой. А если она соглашается, то я целую ей ногу. На этом мои мечты благополучно заканчивались.
Припасть поцелуем к женской ноге было тогда апофеозом моих мечтаний. Я грезил этим постоянно. Все мои мысли были только о том, как бы завести себе девушку, перед которой я мог бы преклоняться. И которая не отвергла бы моего поклонения. В общем был я тогда робким девственником с буйной фантазией.
Тогда мне подумалось, что я должен относиться к этим туфелькам, как к обуви ЖЕНЩИНЫ, ДАМЫ, ГОСПОЖИ, то есть подобострастно. Во-первых, я не имею право сидеть перед ними. Мне нужно встать, что я и сделал. Во-вторых, у меня есть возможность преклоняться перед ними, например, опуститься перед ними на колени, что я тоже немедленно исполнил.
Я склонился перед туфельками и моё лицо оказалось, как раз на их уровне. Тогда я решил рассмотреть их повнимательнее. Будто пытаясь отгадать загадку, чьи же ноги в них находились. Сверху замш туфель был ещё не потерт, но внутри на стельке уже отпечатались следы пребывания в них женских пяток. Точнее милых девичьих пяточек. Как бы я хотел прикоснуться к ним губами!
Ну если не к ним, то хотя бы к их следам! И мысленно испросив разрешения у туфелек я потянулся к ним губами. Сначала я поцеловал носок туфельки, один, потом другой. Затем бережно, как драгоценность, взяв туфельку в руки, я поднес её к губам и поцеловал там, где внутри к тонкой кожаной стельке прикасалась пятка владелицы.
Это было потрясающе! Я целовал место, к которому прикасалась женская нога! Я проделал это вновь и вновь. Сначала с одной, а потом и с другой туфелькой. Я был в восторге!
Два дня я наслаждался. Я преклонялся перед драгоценной обувью. Я вставал перед ней на колени, я кланялся ей до земли. Я склонялся перед туфельками ниц, я ставил их себе на голову и, конечно, же я их целовал. Целовал всюду, и носочки, и каблучки, и подошву, и стельку. Десятки, сотни если не тысяча поцелуев покрыли туфельки не известной мне девицы.
Наконец в институте начались занятия. И как бы мне не хотелось оставить туфли у себя хозяйка им нашлась. Ей оказалась Юлия. Самая заносчивая и высокомерная из однокурсниц. Она подошла ко мне на перемене и приказным тоном заявила: «Кажется у тебя я оставила свои старые туфли. Привези мне их завтра в институт!».
Кто ни будь другой на моем месте мог бы психануть, заявить, приезжай, мол, и забирай сама. Но не я. Мне Юлин командный тон даже понравился. Вот такой девушке действительно стоит целовать ноги. Во всяком случае я бы так и поступал, прикажи она мне…
Прежде чем расстаться с Юлиными туфлями я, конечно же, ещё много раз их поцеловал на прощание. Теперь они вернутся на её прекрасные ноги, храня тепло моих поцелуев. Так мне хотелось думать.
— Принёс! — Юлия поймала меня в институте и залучила в пустую аудиторию.
— Конечно, — вот они в пакете. — Забирай.
— Молодец. Надеюсь ты их не трогал, — засмеялась Юлия.
— В смысле? — спросил я.
— Ну, не трогал руками. Не примерял! — снова засмеялась Юля.
— Не примерял это точно. Не мой размер. — поддерживая шутку ответил я.
— Ну, тогда спасибо! — девушка забрала у меня пакет.
— И тебе спасибо! — решительно сказал я.
— Мне то за что? — удивилась она.
— За то, что я мог ими полюбоваться. Не часто такие красивые девушки оставляют у меня такие красивые туфли.
— Какой галантный комплимент, — оценила Юля. Может быть и руку мне поцелуешь в знак благодарности?
— Конечно поцелую! Но я бы мог и ногу… Всё-таки хранил у себя туфельки, а не перчатки.
— А ты ещё и юморист, — засмеялась Юлия. Но было видно, что моё предложение ей понравилось.
— Я была бы не против если бы парни целовали мне ноги.
— Я это заметил.
— Правда? И по чему же это видно?
— Ну, ты ведешь себя как римская патрицианка. И даже имя у тебя соответствующее — Юлия.
— Ну, да Юлия Цезарь… Цезарица! — снова засмеялась девушка.
— Цезарица Юлия. Звучит. — согласился я.
— Ну, тогда, если рассуждать логически, ты должен стать передо мной на колени, — продолжила потешаться Юля.
— С такой логикой сложно не согласиться, — сказал я и опустился перед ней.
Юля, как мне показалось, слегка опешила, но решила продолжать игру до конца.
— Ну, если так, то тогда припади! — заявила она, выставляя вперед ногу.
И я склонился к её ноге. И поцеловал носок туфельки.
— Ну, всё хватит! — вдруг вскрикнула девушка и выскочила из аудитории.
Я поднялся с колен и вышел вслед за ней. После этого случая, мы некоторое время избегали друг друга, но однажды…
Лекция закончилась поздно я замешкался в большой аудитории, амфитеатром спускавшейся к преподавательской сцене. Я собирал сумку с учебниками и тетрадями и вдруг услышал чьи-то шаги. Обернувшись увидел спускавшуюся ко мне Юлию.
— Подожди, не уходи. Я хотела с тобой поговорить.
— Хорошо, как скажешь.
— Я долго думала над тем что произошло…
— Что произошло?
— Ну, вот то как ты поцеловал мне ногу… Что это было? Шутка?
— Нет…
— А что тогда? Галантность? Объяснение в любви?
— Что?
— Преклонение. Я считаю, что мужчина должен приклоняться перед женщиной. Тем более если женщина этого пожелает.
— А я значит пожелала?
— Ну, ты же сказала, что хотела бы чтобы парни целовали тебе ноги.
— Ну, я это сказала образно…
— Извини, что понял тебя буквально.
— В том то и дело…
— В чем?
— В том, что… в том, что мне понравилось!
— И что? Ты мог бы угодить мне ещё раз?
— Не раз, а всегда, когда пожелаешь.
— Вот как! А если я прикажу тебе сейчас встать передо мной на колени…
— Я с удовольствием встану перед тобой на колени.
— Становись!
Я встал перед Юлей на колени и, подняв глаза, ожидал следующих распоряжений.
— Это интересно… На что ты ещё готов?
— На сё. Я готов служить тебе. Можешь мной распоряжаться, как например слугой…
— А если я прикажу тебе переписать мне конспекты, или, например, сделать курсовую, ты же хорошо учишься, ты сделаешь?
— Как здорово! Терпеть не могу писать конспекты! Значит перепишешь?
— Я сделаю всё, в надежде на то что ты меня отблагодаришь…
— Чем интересно?
— Ну, например, позволишь поцеловать тебе руку.
— И все?
— И всё.
— Какой ты милый. Руку… а может ногу?
— Как пожелаешь.
— Ну, я пожелаю дать тебе только ногу! Договорились? Ты переписываешь мне конспекты, а я дам тебе прикоснуться губами к моей ноге. Как царица. Так?
— Ну, тогда держи тетрадь. Завтра вернешь с конспектами!
Юля бросила мне свою тетрадь и убежала, стуча каблучками.
С этого момента я стал Юлиным слугой по институтским делам. Я переписывал её конспекты, делал за неё чертежи, писал курсовую, готовил её к экзаменам. Мне всё это было не трудно. А в награду я получал возможность тайно склониться к её ногам в какой-либо пустой аудитории.
Впрочем, как бы мы не таились однокурсники, которые часто замечали нас вместе решили, что у нас роман. Во всяком случае, было видно, что я за Юлей «ухаживаю», в том смысле, что ношу её сумку, помогаю надеть пальто, некоторые даже видели, как я помогаю её переобуться: она снимает сапоги, а я подаю ей туфли. Но момент истины случился в следующем учебном году, когда нас осенью отправили в колхоз на картошку.
В первый же день, когда мы вернулись с поля, уставшие и грязные, все мыли ноги у колонки, и ребята, и девчонки, но Юля, посмотрев на это, заявила, что для неё это не годится — мыть ноги в холодной воде. При всех мне было велено раздобыть теплой воды и тазик. Полчаса мне потребовался для того чтобы нагреть полведра воды на кухне колхозной столовой и там же отыскать старый эмалированный таз. С этим добром я и явился в расположение к девчонкам.
— Юля, готово, — отрапортовал я.
— Молодец. Ой, девчонки, как я устала. Даже ноги мыть не хочется. Тем более самой. Может ты помоешь, раз уж воду принес? — спросила моя повелительница.
Девчонки засмеялись, а я не слова ни говоря поставил перед, сидевшей на скамейке, Юлей таз влил в него воду из ведра, и опустился перед тазиком на колени. Девушки в комнате замерли. Я разул Юлю, и она опустила ноги в тазик.
Тщательно, с мылом я вымыл ей ноги и вытер полотенцем.
— Боже мой, как галантно, — сказала одна из девчонок, наблюдавших за процессом. — Мне бы так кто мыл…
С этого дня целый месяц, пока мы были на картошке, я каждый день мыл Юле ноги. У кого-то с языка слетело и за мной закрепилось прозвище — Юлькин раб.
И надо сказать я старался оправдать эту кличку, а Юля помыкала мной уже в открытую. Все видели, как например весной я, опустившись на корточки, мою в луже её сапоги. Нам прочили семейное будущее, где я буду её муж-подкаблучник. Но на самом деле я был всего лишь её слуга, никаких отношений как у парня с девушкой у нас не было. Мы даже ни разу не целовались.
А потом Юлька влюбилась. В парня со старших курсов. Я по-прежнему делал за неё домашние работы и курсовые, а она бегала на свидания. Она целовалась с парнем, а я довольствовался поцелуями её сапог…
На курсе видели, что происходит. Меня жалели, кто-то советовал мне бороться за неё, кто-то говорил, что надо быть гордым и забыть о ней. Я не слушал никого и продолжал служить Юле, как моей владычице. Надо мной смеялись…
Но вот однажды она пришла ко мне на съемную квартиру с каким-то пакетом. Юля была крайне возбуждена, и вся просто светилась радостью.
— Поздравь меня, я больше не девочка!
Меня как громом поразило, и я опустился перед ней на колени.
— Правильно! И ноги мне поцелуй! Разрешаю обе! Напоследок.
Я склонился и стал целовать ей ноги. Прекрасные ноги уже не моей женщины…
— Ну, ты же понимаешь, что теперь наши отношения не могут больше продолжаться. И хотя ты всего лишь мой слуга он будет ревновать… Но, знаешь, я не настолько жестокая, чтобы просто прогнать тебя, я хочу сделать тебе подарок. Те самые туфельки, с которых все началось. Они старые, их только выбросить, но тебе я думаю, они дороги…
Юля достала из пакета те самые замшевые коричневые туфли. Поставила их на пол: «Вот тебе целовать вместо моих ног… Чтобы ты не забывал».
Она повернулась и выскочила за дверь. Тогда я взял её туфельки и прижал к своей груди. Юля, Юля, спасибо тебе за подарок…