Отодрал девчулек и с чистой совестью от выполненного долга заснул. Что снилось? Да не помню. Сон да сон. Только вот пробуждение было на редкость приятным. Сразу и не понял, а поняв, замлел от удовольствия. Не каждый день сразу две девочки делают тебе минет. Причём выходит это у них так чувственно, что состояние, будто ангелочки босыми ножками по душе прошли.
Умелым и мягким губкам помогали ловкие руки девочек. А их переговоры тихим шёпотом из боязни разбудить усталого парня, просто бальзам на душу, прохладная вода для пересохшего от жажды организма. Не удержался, протянул руки и погладил девочек по спинкам, дотянулся чуть дальше и погладил попки.
Упругие, словно резиновые мячики, сверху и мягкие внутри. У мамы получались булочки такие же: внутри просто тают, до того мягкие, а снаружи хрустящая корочка. И всё это присыпано сахарной пудрой с ванилью или с корицей. Мммм! Вкуснятина!
Девульки мои (теперь уже точно мои, договорились, что у нас будет семья) замерли, едва начал их гладить, замлели, закрутили попами, подставляя под ласки пухлые ягодички. И ножки, ножки развели в сторонки насколько можно. А что? За неимением рядом маминых булочек, попробую-ка я девичьи пирожки. Каковы они на вкус. С вечера как-то не до проб было. Так, лизнул малость и всё.
Танюшкин пирожок я хорошо распробовал, пока шли к базе отдыха, а вот Оля осталась неисследованной, словно терра инкогнито. Непорядок, который нужно срочно исправить. С этим и Танюшка согласилась, когда я, с сожалением вывернулся из цепких рук девочек и из сладкого объятия их губ, завалил Олю на спинку, задрал ей ножки и развёл их в стороны, наклонился над пирожком и…
— Пашшшшаааа!
Оленька, ну нельзя же так орать и так извиваться. Тебе что, ни разу пизду не вылизывали? Не поверю. А может и не вылизывали. В общаге пареньки стараются свой член девчатам в рот сунуть, а вот чтобы до их вторых губ дойти, это как-то не всегда получается. Брезгуют, что ли? А по мне так ничего страшного в этом нет. И даже где-то приятно и вкусно. А коли тебя приучили лизать пизду едва ли не с малолетства, так без этого уже и жизни не мыслишь.
Входит в привычку, что, получая оральные ласки, нужно и отдавать их партнёрше. И ещё неизвестно, кто от этого получает наибольшее удовольствие: То ли тот, кого ласкают, то ли тот, кто ласкает. Это же чудо, это просто праздник жизни, когда ты можешь довести женщину до умопомрачения одним лишь языком.
И нет счастья выше, чем счастье, разделённое с кем-то поровну. Лежит перед тобой твоя девушка в полуобморочном состоянии, слова сказать не может, не то, чтобы шевелиться, тело словно желейное — расплылось. Лежит и всё ей безразлично. Она всё ещё где-то там, куда ты её отправил своими действиями.
А если у тебя а помощницах такая умелая девушка, как Таня, то отправить в нирвану Олю у нас вышло на редкость быстро и качественно. Труп не труп, а что-то похожее на него. Никакой реакции ни на какой раздражитель. Танька потеребила Ольгу, не добилась никакой реакции. Легла рядом, ноги развела.
— Паш, может пока меня выебешь? А она пусть отдохнёт. Очухается, тогда её трахнешь в жопу.
— Почему в жопу?
— Так её сейчас только через задок и можно расшевелить. Пизда просто перекормлена. Накормил до сыта. А жопа голодная.
Ольга зашевелилась, плотнее прижала попу к постели, для верности прикрыла рукой
— Не надо меня в жопу. Я отдохну маленько, потом Паше дам.
Танька фыркнула
— Дам Паше. Да Паша, если бы захотел, выебал бы тебя во все щели и ты ничего бы не смогла сделать. Понравилось хоть? — И с укором мне. — Паш, ты ебать будешь? Или уши развесил на бабью клюкву?
— Буду, буду. Заправить помоги.
Таня притворно заворчала
— Ну вот что за парни пошли? Вначале ему поставь, потом заправить помоги. Может лучше было бы верхом сесть? А, Паш?
— Можно и верхом. Ты так хочешь?
— Нет уж, мне и лежать хорошо. Оль, ты очухалась?
— Да. А что?
Ольга повернулась к Танюхе лицом.
— Титьки мне потереби. И это…Если не против, то можно палец вставить…Ну, туда.
— В зад, что ли?
— Ну да.
Ольга заржала
— Паш, выходит, мы Танюху в два смычка продерём. Только я пальцами, а ты членом.
Танька заворочала задом.
— Какие пальцы? Я про один говорила.
— Молчи, падшая женщина! Сколько влезет, столько и вставлю. Паш, ноги ей выше задери.
Танька завопила
— Ой! Ой! Ой-ёй! Сука! Очко мне порвёшь!
Ольга успокоила
— Ты что такая нервная? И не ори, люди ещё спят. Это тебе приспичило среди ночи Пашку поднять. Так что терпи. И, кстати, у Пашки намного толще, чем два моих пальца. Или три вставить?
— Нет! Нет! Олечка, подружка! Два, два хватит! Ой, мама! Паша, пашенька, я сейчас…Аааа! Сссукаааа!
Две минуты, а то и меньше, и Таня разрядилась, напустив под себя лужицу.
— Бляяя! Уссалась, что ли?
Ольга с сомнением понюхала влагу
— Нет, Тань, это ты так кончила. — Обращаясь ко мне, добавила.- Паш, как хорошо, что мы пошли в этот поход и ещё лучше, что нас поселили в один домик. Я так кончила, как ни разу не кончала. А ты, Тань?
Танька, отдуваясь и выравнивая дыхание
— Блядь! Да я отродясь так не кончала. Это было что-то. Это всё Пашка виноват. Затрахал невинных девушек. А сам и не думал кончать, вон как торчит буровой инструмент. Оль, ляхи раздвигай, сейчас Пашка будет проводить глубинное бурение. Жопу на всякий случай смажь. Он, когда озвереет, во все дыры суёт.
— Зассала? Не бойся. Пашка внимательный и нежный. А ещё он ласковый. А ещё…
Перебил Таню.
— Тань, не расхваливай. Никого я не буду трогать. Спать буду. Так что успокойтесь. Ни вашим попам, ни писям ничего не грозит. До утра ещё далеко, время есть, можно выспаться.
Высоцкий пел: Все взревели, как ведмеди, натерпелись столько лет… Танька с Ольгой взревели на два голоса не хуже тех песенных ведмедей. И это ночью, когда вокруг тишина, нарушаемая лишь пересвистом каких-то птах да стрекотанием каких-то насекомышей. Бррр, не терплю эту братию. Насекомышей. Не терплю с детства, когда я совершенно случайно прилёг рядом с муравейником. Тот брейк наш лес помнит до сих пор и просит меня, едва я туда захожу, повторить на бис.
— Охуел, Паха! Раздраконил девушек, не дал кончить ( Тут знак вопроса и рядом огромный восклицательный ) и спать он будет. Люди добрые, что же этот вражина творит? Такое фашисты себе не позволяли. Да ты хуже…Хуже…Оля, кого он хуже?
Ольга пожала плечами.
— Тань, я не знаю. Тань, а чего мы орём? Давай его изнасилуем. Пусть он спит, а мы его тра-та-та.
Танька взвизгнула от радости.
— Точно! Всё, Паша, ты попал. Ложись. На спину ложись. Оль, на морду его наглую садись. Только не задуши его. Эта наглая сволочь нам ещё пригодится. У меня на него планы. Может я ещё за него замуж выйду. Села? Молодец! Пашка, скотина, подержи хорошо, я сяду.
Ржу, не могу. Меня насилуют, а я должен помогать насильницам. Вообще-то в этом случае рекомендуют расслабиться и получать удовольствие, а тут помогай им, безруким. Сама хуй подержать не может, чтобы сесть нормально. Помог, куда деваться? Свои же. Уже свои. Как-то я слишком быстро к ним привык. Родство душ или совпадение темпераментов в сексе?
И понеслась пизда по кочкам.
Точнее будет сказать, что две пизды. Одна на хую скачет, вторая по морде елозит. И эти сучки при этом обмениваются впечатлениями. Ольга поинтересовалась
— Тань, а Пашка долго может?
— А что?
Танька прыгала, насаживаясь полностью, до упора ягодицами в бёдра.
— Я тоже хочу ебаться. Ты кончишь, меня пустишь?
Танька даже замерла
— Оль, мы же теперь практически семья. Ты имеешь такое же право, как и я. Так чего спрашиваешь? Сейчас я всё и ты меня заменишь.
Еле как освободил рот для того, чтобы сказать
— Девочки, а это ничего, что вы про меня говорите, а моим мнением никто не поинтересовался?
Танька ехидненько промолвила
— Пашенька, а тебе никто не говорил, что лучшее общественное устройство — матриархат? Говорил? Нет? Тогда я тебе говорю. Ты можешь добывать мамонтов, то есть деньги, а уж как ими распоряжаться, это будем решать мы. И в постели твоё дело обеспечить своих женщин оргазмами в потребном количестве, а кто и где будет сидеть, будем решать мы. Ферштейн?
— А если я не смогу? Если у меня не будет стоять?
— Пашенька, милый наш мужчина, да мы поставим, ты не волнуйся. А если не поможет, то виагра или её заменитель нам в помощь. Всё, помолчите все, мне настроиться надо. Пашка, жопу потискай.
Ольга спросила
— тань, титьку пососать?
— Дааа…
Оля перебралась к подруге, втянула сосок в рот, начала сосать его.
— Ой! Ой! Ещё! Щас! Аааа, Оллляяя!
Блядь, я ебу, а зовёт Олю. Да без разницы.
Танька сползла с меня, сдула прилипшую ко лбу прядь волос, выдохнула
— Пиздеса! Оля, садись. Давай помогу, заправлю.
Ольга отказалась
— Сама хочу.
Танька отмахнулась
— Да ебитесь, как хотите. Я пока полежу, отдохну. Затрахал Пашка молоденькую девчонку, заебал в доску. Паш, ты не расстраивайся. Когда станем жить одной семьёй, всё в норму придёт. Это сейчас просто девки наголодались, вот и бесятся, наебаться не могут.
Мне просто интересно, как быстро всё решено за меня: Паша, ты наш мужчина и это не обсуждается. Мы твои женщины и это факт. А своё индивидуальное мнение по данному вопросу можешь изложить письменно и отправить в спортлото. Так что прими нас как данность и смирись.
Оля заняла Танькино место. Ну вот, мой член стал чьим-то местом. То есть делят его без моего ведома. Надо бы возмутиться, только не хочется, потому что чую, скоро сам кончу.
Благими намерениями… Оля не предоставила мне такую возможность. Её вдруг затрясло не шутейно. Упала на меня, всхлипывает, плечо вон прикусила. Наверное до крови. Я пытаюсь успокоить её, глажу, что-то шепчу, целую. Танька тоже ссыканула, помогает успокаивать подругу. Да что подругу, вторую жену считай, раз уж так сами себя обозвали. Оля мало-помалу успокоилась, лишь изредка вздрагивает, всхлипывает. Но отмякла, расслабилась. Танюха на меня смотрит: И что это было? А я знаю? Сам в афиге. Оля лежит молча, лишь сопит, уткнувшись носиком мне в грудь. Потом просит Таню.
— Тань, Паше помоги кончить. Я не смогла. Вопросы не задавай, всё потом.
Танька пожала плечами, наклонилась. Губы у неё просто бархатные.
Не стерпел такого издевательства над моими чуйствами
— Тань! Тань! Я сейчас кончу. — Танька что-то промычала, не прекращая сосать. — Я в рот тебе кончу.
Танька отвлеклась.
— Паш, напугать решил? Кончай уже, горе моё луковое. Понравится вкус — проглочу. Нет — на пузо тебе выплюну. Успокоился? Тогда кончай. Я тоже не железная столько времени сосать.
А потом девчонки, склонившись голова к голове, так и не оставив в покое член, о чём-то шушукались, изредка тихонько смеясь. Поинтересовался и получил отлуп
— Паш, зачем тебе знать все девичьи секреты? Меньше знаешь, меньше забот, сон крепче. И вообще, ты устал, баиньки хочешь. Давай мамочки тебя убаюкают.
— Ну да, убаюкаете. Вы скорее снова поставите.
— Паш, так это же хорошо, что у нас такой сильный мужчина. Ты, главное, отдыхай, ни о чём не думай. Сами поставим, сами и успокоим. Да, Оль?
— Правда. Пашка, как же я, то есть мы, тебя любим!
Танюха добавила
— А ты, вражина, это не ценишь.
— Да ценю я, ценю.
— А докажи.
— Как?
— А вот скажи, что после похода переедешь ко мне. Насовсем.
— Тань, ты это серьёзно?
— Паш, ну не могу же я на расстоянии из тебя кровь сосать и мозги тебе выносить. Мне надо, чтобы ты был рядом. А Оля мне поможет. Ты даже не представляешь, на что способны две дружные женщины. Всё, спи. Нам ещё пошептаться надо.
И снилось мне, как две фурии и гарпии сосут из меня кровь. Через член, что самое интересное. Высасывают вместе с мозгом. Сон оказался в руку. В чём и убедился, спустив во сне в ротик кого-то из них.