Последняя любовь вошла в мою жизнь легкой поступью неприступно красивой аспирантки: Екатерина Александровна волею обстоятельств была назначена преподавать философию на курсе, на радость студентам, подменяя мрачного ворчливого профессора.
Внешне — лицом и фигуркой поразительно похожая на Одри Хепберн, она притягивала охочие взгляды моих однокурсников. Молодые головки жадно тянулись к знаниям и тщетно бились в теснинах оттопыренных штанин. Стоит ли говорить про неадекватно высокую посещаемость семинаров по самому скучному предмету.
Обладая природной грацией, Екатерина Александровна, все поползновения и ухаживания изящно сводила на нет. Низменные желания и высокие мечты обладать ею таяли, как снег под ласковым и добрым, но неприступным взглядом соблазнительной шатенки. Близился конец семестра, а с ним и неожиданно ставший интересным курс философии. В порыве чувств я написал Екатерине Александровне стихотворение — оду ее красоте. В перерыве она, деликатно сдерживая смех, поблагодарила меня, целеустремленно упорхнув за двери деканата.
Ущемленный чувством стыда за покоробленные ожидания, тогда я постарался забыть про свою невоздержанную глупость. Прошло 10 лет. За эти годы я успел вкусить ломоть власти и славы, набил шишки от неоднократных взлетов и падений в личной жизни, бизнесе. Холодным ноябрьским вечером, просматривая рекомендации в VK, увидел Екатерину Александровну.
По наитию добавил в список друзей, написал. И вот, наша переписка в VK велась на удивление непринужденно и легко, и длилась уже более месяца. Лёгкость общения на самые разные темы — подкупала и завораживала. За научной степенью этой умной женщины проступала редкая врожденная мудрость. К моему удивлению, оказалось, она сохранила тетрадный лист с моим стихом. Сообщения в ночь улетали навстречу друг другу, чтобы я вновь влюбился в неё. Но чувства пугались предчувствия большой катастрофы…
Катя была глубоко замужем, сама из благовоспитанной интеллигентной семьи — не чета мне, вольному бродяге. Надо было увидеть ее, чтобы понять себя. Как раз тогда — мой приятель нуждался в услугах — по профилю Кати, и я, пользуясь случаем, свел их. На встрече они обсуждали детали вопроса, а я пожирал ее глазами. Катя стала красивее. Настолько насколько может стать зрелая женщина, научившаяся подчеркивать свою безаппеляционную красоту с любых позиций.
Мой приятель — после признался мне, что долго не мог унять волнение от впечатления при виде Екатерины Александровны. Через пару дней я пригласил ее на бизнес-игру в компании подруг и друзей. Весь вечер Катенька сидела напротив меня за настольной игрой. Сладкой болью накатывали волны желания: низ живота и грудь наполнились стремлением продолжить жизнь. Хрупкую стройную фигурку Кати облегало платье, выразительно подчеркивая упругую, 3-го размера грудь.
Длинные густые ресницы оттеняли умные карие глаза, бездонно загадочные в приглушенном сумраке игрового салуна. Она украдкой смотрела на меня, как богиня Бастет — величественная кошка знойного Египта. Ее манера общения вкупе с улыбкой сводили меня с ума, хотелось целовать ее в манящий ротик, дышать и задыхаться в упоенном андрогине. Моё предложение проводить ее до дома встретило мягкий отказ, но я не расстроился — знал что мы будем вместе. Опьяненный думами о ней, позвонил ей ночью и сказал, что люблю. Она счастливо засмеялась в ответ, сказав, что полностью освободится после новогодних праздников.
Подлинный смысл ее слов, я узнал позже: Катя официально развелась с мужем. В тот вечер Катя коротко написала мне: «приезжай», присовокупив к повелительному слову свой адрес. Не помню как ехал, казалось — все происходящее — это яркий острый сон. В прихожей я замер, любуясь Катей: на меня с улыбкой смотрела вполне уютная миниатюрная женщина, без привычных шпилек — в домашних тапочках и деревянной ложкой в руках. Мы рассмеялись, осознав комичность великого момента. Помню как целовал ее нежно и долго, не в силах прервать упоение вкусом сладкого рта.
Счастливый шепот, еле сдерживаемые стоны, шорох срываемых одежд, аромат кожи и волос — голова кружилась в калейдоскопе взбесившихся чувств на витиеватом пути к спальне, кровать нас встретила уже обнаженными. Я покрывал тело Катеньки поцелуями, одаривая лаской каждый изгиб женской природы. С сожалением оторвавшись от твердых сосков, я вырисовывал дикие тропки из поцелуев ниже к заветной мечте, которой я грезил еще будучи безгрешным студентом. Нижние губки терпким нектаром наполнили мое существо, я словно в дивном саду наслаждался ароматом надкушенного запретного плода.
«Не предохраняйся, милый» — вырвалось из губ Кати. И я вошёл в неё на всю длину истосковавшегося члена, достав до преддверия матки. Спинка кровати набатом немилосердно билась о стену, возвещая соседей о бесстыжей любви. Оглушенные двойным взрывом, мы молча лежали в замысловатом сплетении рук и ног. Налаждаясь тишиной счастья, мы гладили друг друга кожей всех частей пылающих тел, я ни о чем не думал, наверное впервые за эту жизнь. Катенька пальчиками играла с моим членом, и я слегка склонил ее голову к пульсирующему стволу.
Она робко облизнула набухшую головку, взяла его в ротик и начала неумело сосать, задевая зубками чувственную плоть. Я был ошарашен её неопытностью: неужели столь красивая женщина будучи замужем не дарила оральные ласки мужчинам/мужу?! Катенька старательно нанизывалась ротиком на мой член, ухватившись за него обеими ручками, было видно что она смущается от непривычных ласк. Виновато откинувшись на спину, прошептала: «я устала, любимый. Давай ты сам меня в ротик».
Повернув Катю на животик, я вошёл в ее киску сзади — решив оставить французские утехи на потом… Этой ночью мы исступленно Трахались, словно доживали последние мгновения перед концом света. Я брал Катеньку в самых разных позах, она смущалась, но отдавалась доверчиво и без остатка. Уснули мы под утро, крепко обнявшись на влажных простынях. Проснулся я от поцелуев в промежности: Катя ротиком ласкала героя ночи, полностью вбирая его в себя, ещё спящего после любовных подвигов. «Хочу, чтобы ты кончил мне в ротик»- улыбнулась проказница. Ее зубки задевали головку, но ее неумение наоборот возбуждало меня.
Со стоном я изверг семя — Катенька закашлялась, на покрасневших глазах выступили росинки, но она сглотнула. Через силу улыбнувшись, соскочила с кровати и побежала в ванную. За дверью слышался кашель. «Ну, вот и всё — подумал я, — не видать мне больше ни минета, ни белого света… Катя нырнула под одеяло, прижавшись ко мне. Мне было неловко начинать разговор — молча гладил ее по волосам. «Миш, может мне походить на курсы, поучиться?» — вздохнула Катя. Кандидат наук, зав.кафедрой, гроза студентов!.. Ну, может и не совсем гроза… И всё же, в голове не укладывалось, что моя Катюшка — воплощение богини любви и красоты — не умеет сосать!
«Ага, на курсы повышения квалификации!— облегченно воскликнул я — и мы рассмеялись. Она удивительная: с эффектной внешностью гармонично сочетается внутреннее богатство, немного наивная, как ребенок, хотя автор нескольких научных книг, быстрая и решительная, но робкая в той же постели. Не курит, не матерится. Крепкие русские выражения с генитально-сношаемыми корнями вгоняют ее в краску. Была замужем, хочет освоить искусство минета…
Мы сошлись, стали жить вместе.Летели дни, я узнавал ее лучше и глубже. Готовила Катюша как повар со стажем, пожалуй, одним этим умением она бы покорила любого мужчину. Я всё ждал, когда же она поднимет на меня голос или закатит истерику, как все предыдущие женщины на моем жизненном пути. Но Катя всегда была спокойна и рассудительна в быту. Даже в кругу наших знакомых она ластилась ко мне, нежно смотрела на меня, обращалась с нескрываемой любовью открыто и прямо.
Прошли две недели с небольшим и Катюша уже вполне виртуозно одаривала меня оральными ласками. Более того она полюбила это занятие настолько, что мы постепенно отошли от классики. Однажды, во время минета я попытался прервать Катеньку, чтобы войти в её киску, но она протестно застонала, властно отстранив мои руки, не прекращая ласкать мой член нежным язычком.
И я пристрастился. Катюшины ласки стали для меня наркотиком. Минеты любимой женщины стали ритуалом для меня или вернее — для Катеньки — в любое время суток: в кровати, в гардеробной, в ванной, в машине, в лесу, на кухне, в моём офисе, в кинозалах, в кустах — везде ее ласковый ротик трахал мой член. Она сосала самозабвенно, настолько искусно, что все кто был до нее — меркли в сравнении с ее мастерством. До Катеньки я трахался с другими чаще молча, с ней же громко стонал от сладкой боли, выкрикивая ее имя.
Она обожала мой хуй, именно так я стал называть свой член, иначе он и не мог называться в медовых объятиях ее нежных, дарящих жестокую ласку губ. Я часто думал о том, что стало причиной Катюшиного пристрастия. Всепоглощающая Любовь ко мне? Или же механизм психологии кроется в воспитании с запретами в семье интеллигентов, а отсос хуя — это грязно и аморально для женщины ее круга? Или то, что я стал первым и членом для ее ротика? А может — это высшая степень альтруизма влюбленной женщины?
Или же расположение эрогенных зон на языке автора лекций приобретенное, т.е. эрогенность вообще связана с родом деятельности конкретного человека? Последняя версия — не лишена смысла, впрочем, ответ на вопрос я так и не нашёл, но доподлинно знаю, что Катя стала моей последней любовью. Я написал свою историю в прошедшем времени, потому что те события канули в историю. Всё проходит, но лучшее в жизни — в памяти незабвенно.
Прислано: Одон