Так получилось, что я закончил начальную шкoлу в маленьком посёлке, потом мой отец был переведён по работе в большой город, расположенный в нескольких сотнях километров от нашего тогдашнего места жительства. Здесь отец получил жильё, и мать со мной последовала за ним, как раз к началу нового учебного года.
Прошло десять лет, когда я снова попал в посёлок своего детства, где по-прежнему проживала наша родня, которую мы с матерью и поехали навестить. Надо сказать, что я был довольно замкнутым пареньком и, если мне не удавалось уединиться с книжкой, я отправлялся бродить по посёлку, который 
стал для меня совершенно незнакомым.
И вот, однажды, я оказался у небольшого здания моей первой шкoлы, и тут, наконец, встретил ту, кого я сразу узнал и, которая, как ни странно, сразу узнала меня. Елена Петровна, моя первая yчитeльница, вышла из дверей шкoлы, держа в одной руке большую хозяйственную сумку, судя по всему, довольно тяжёлую. Увидев меня, она остановилась, и радостно воскликнула:
— Дима?! — и тут-же, абсолютно точно назвала мою фамилию.
Через минуту я, неся её сумку, сопровождал Елену Петровну к автобусной остановке, а она расспрашивала меня о моих делах, объяснив мне, что я — единственный из её первых учеников, о ком она почти ничего не знала. Я же старался незаметно рассмотреть её. Она поправилась. Зелёное, в красных цветочках, платье облегало её фигуру, выделяя её довольно большие, круглые груди, округлый низкий животик, мощные бёдра и так плотно льнуло к заду, что сквозь ткань проступал чёткий контур трусов, а между покачивающихся при ходьбе ягодиц образовывалась соблазнительная ложбинка. Если добавить к этому высокие каблуки, распущенные, слега вьющиеся, русые, до плеч волосы, лучистые зелёные глаза, губы… В общем,вид у неё был просто сногсшибательный.
В сумке, оказалось, был старый, списанный проигрыватель, который Елене Петровне разрешили забрать себе. Но он был неисправен, и ей предстояло нести его в ремонт. Поскольку я уже учился на радиотехника, то вызвался помочь ей. Сначала она отказывалась, но потом согласилась, и, сказав, что я могу зайти к ней в любое время, потому что сейчас лето, каникулы и у неё отпуск, она назвала мне адрес и, потребовав его повторить, уехала на подошедшем автобусе.
Ремонт немного затянулся: готовый к работе проигрыватель я повёз по указанному адресу в последний день перед своим отъездом домой. Она жила в небольшом домике в частном секторе. Я подошёл к двери и, не обнаружив звонка, постучал. Никто не вышел, я постучал ещё — снова ничего. Не зная, что делать, я подёргал ручку. Дверь была не заперта. Я вошёл в прихожую и позвал:
— Елена Петровна! — ответа не было.
Из-за двери слева слышался звук льющейся воды. Я открыл и эту дверь, готовясь позвать хозяйку ещё раз, но то , что я увидел, лишило меня дара речи. Здесь была небольшая, уютная кухня, в глубине которой располагалась ещё одна комната. Дверь была распахнута, и за ней я, наконец, увидел Елену Петровну.
Совершенно голая, она стояла в ванной, а откуда-то со стены на неё лились косые струи воды. Как завороженный, я рассматривал её тело: круглые половинки довольно объёмной попы, мощную, белую спину, волосы, собранные на затылке в пышный хвост, пухленькие плечи и руки, колонны сомкнутых ляжек. Когда она, слегка нагнувшись, потянулась в сторону к невидимой мне полке, я увидел край полной молочно-белой груди. Мой член встал, и я, опасаясь, что она оглянется и увидит меня, тихо вышел в прихожую.
Лучше всего было бы, оставив проигрыватель, уйти отсюда. Я бы так и сделал, но выйти на улицу в спортивных штанах, никак не скрывающих мой стояк, я не мог, поэтому я вошёл в правую от входной двери комнату, оказавшейся чем-то вроде гостиной, и попытался успокоится.
Чтобы отвлечься, я стал рассматривать комнату, но всё, находящееся передо мной, заслонял образ голой yчитeльницы. Поняв, что с возбуждением справиться так не удастся, я решил прибегнуть к крайней мере. Поставив злополучный патефон на столик, я одной рукой приспустил штаны вместе с трусами, другой ухватился за ствол и начал яростно дрочить, теперь уже не отгоняя увиденную мной картину, а, наоборот, представляя её во всех деталях. На спинке стоящего у окна дивана я увидел большого плюшевого медведя, и, быстро подойдя к нему, спустил штаны ещё ниже и, освободившейся рукой поставив мишку на диван спиной к себе, приготовился кончать. Закрыв глаза, я забыл обо всём, представляя, как мой член входит между полных ягодиц Елены Петровны.
И вдруг, как гром среди ясного неба, за моей спиной раздался её голос:
— Ой, Дима, это ты! Извини, я сейчас… — тут она запнулась, но по инерции закончила, — переоденусь. — И тут же с изумлением, даже с каким-то ужасом, спросила:
— Ты что делаешь?!
Я попытался натянуть штаны, но они завернулись и от испуга я не мог с ними справиться. Я бросил взгляд на неё. Она, зайдя в комнату, отошла от двери, а потом, увидев, что я делаю, попятилась к стене. Из одежды на ней была одна тонкая голубенькая рубашка, которая едва прикрывала её прелести внизу, оставляя совершенно открытыми полные белые ляжки, а вверху, обжимая шикарную грудь, оставляла на обозрение возбудительную впадину между выпирающих сисек.
Близость такой женщины, как Елена Петровна, сама по себе действовала возбуждающе, а уж осознание того, что её тело прикрывает лишь кусок тонкой материи, просто срывало крышу. Не контролируя себя, перестав возиться со штанами, путаясь в них, я сделал несколько мелких шажков к yчитeльнице и, наваливаясь на неё, прижал её к стене. Задирая руками её рубашку, я тыкался членом в низ её мягкого живота и только когда я взял свой ствол рукой и пригнул его книзу, мне удалось всунуть его между ног Елены Петровны, которые, скорее всего, чисто инстинктивно, она тут же сильно сжала. Мой член оказался в прекрасном плену её толстых ляжек и мягкой промежности. Но что-то было не так, что-то было лишнее. И лишь когда мои руки легли на её бёдра и двинулись вниз, я наткнулся на преграду. На ней были трусы.
Я попытался стянуть их, но Елена Петровна, приходя, наконец, в себя, упершись ладонями в мои плечи, начала молча отталкивать меня. Тогда, чувствуя близость разрядки, я, заведя свои руки за её спину, подхватил её мягкую, толстую жопу и прижал yчитeльницу к себе. Делая неуклюжие, резкие движения, я как-бы трахал её между ляжек, елозя стволом по мягкой пизде, а головкой — по заднице. Это продолжалось не долго, и, наконец, я почувствовав неотвратимое приближение разрядки, ещё сильнее сжал её жопу и ещё теснее вжался в yчитeльницу, буквально влипая своим животом в её живот.
Но, как только мой член напрягся и из него вылетела первая порция спермы, Елена Петровна слегка раздвинула свои ноги и, упираясь задом в стену, снова попыталась оттолкнуть меня. Я же, в свою очередь, пытался не утратить свои позиции, но было поздно. Мой член выскочил из объятий её промежности и, продолжая выбрасывать сперму, гордо задрался вверх, и весь остаток семени несколькими струями хлынул под отвисшую рубашку, слегка наклонившейся ко мне yчитeльницы, щедро орошая её болтающиеся сиськи и живот.
У неё был вид человека, на которого вылили ведро воды. Она как-будто задыхалась и, продолжая упираться мне в плечи, зевала ртом, судорожно вдыхая воздух, и, как бы не имея возможности его выдохнуть, шумно сглатывала. Глядя в её широко открытые глаза, я начал возвращаться к реальности и, ужаснувшись, понял, что я натворил. Я начал натягивать штаны и мои движения привели в чувство Елену Петровну.
— Стоять! — вдруг скомандовала она. — Опусти руки, — и когда я не послушался, сказала громче и жестче, — руки, я сказала!
Привычка подчиняться учителю была так сильна, что даже сейчас, находясь в ситуации более чем необычной, я послушно опустил руки, так и не прикрыв своего опадающего бойца.
Елена Петровна, отпустив мои плечи, выпрямилась. При этом рубашка прильнула к телу и ткань покрылась мокрыми пятнами. Особенно большое пятно проступило на правой груди, и в этом пятне, сквозь намокшую тонкую ткань рубашки стал виден большой и, как мне показалось, идеально круглый сосок. Она заметила это и хотела прикрыть сосок ладонью, но, не донеся её до груди, остановилась. Секунду помешкав, она снова нагнулась и, брезгливо, пальчиками оттянула от груди рубашку и несколько раз встряхнула её, в результате чего из-под неё выпало несколько капель моей спермы. При этом я имел возможность видеть в вырезе воротника плотно сомкнутые, колышущиеся, ослепительно-белые груди с кое-где проступающими тёмно-синими венами.
Наконец она перестала трясти рубашку и взглянула на меня.
— Что это было? — спросила строго она и, не дождавшись ответа, продолжила. — Я жду. Четко и внятно объясни, что всё это значит? Ну же!
Отводя глаза, я начал что-то лепетать о том, что я принёс проигрыватель, зашел, но сначала постучал, что никто не ответил, а тут она, голая, то есть без ничего, ну и я… в общем, у меня…
— У тебя встал член, — внятно произнесла Елена Петровна. — Перестань мямлить и смотри на меня.
Пересиливая себя, я посмотрел в её зелёные глаза. И тут мне показалось, что они смеются, хотя сама она даже не улыбалась.
— Итак, — продолжила она, — у тебя встал член и ты решил трахнуть мишку.
— Какого Мишку? — оторопел я.
— Вот этого вот, — кивнула она в сторону дивана. Я оглянулся и увидел плюшевого медведя, на которого я собирался кончить, а вместо этого обкончал его хозяйку. Мне хотелось провалиться сквозь землю.
— Что, давно не было секса? — вдруг спросила она.
Я хотел бы соврать, но понял, что сделать это убедительно у меня не получится. И пока я мучительно соображал, что сказать, она всё поняла.
— Ты что? Ты хочешь сказать… что… ты… — и тут она нервно засмеялась. — Ты женщину-то голую видел?
— Да, видел, — зло ответил я. — Вас голой и видел. Совсем голой.
Она несколько смутилась, но потом снова улыбнулась.
— Ну, не сердись, — и положив руку мне на плечо вдруг спросила. — 
А ещё раз увидеть хочешь?
—Что? — не понял я, сомневаясь в её искренности.
—Не что, а кого. Меня. Хочешь увидеть меня голой, совсем голой? — и поскольку я молчал, она продолжила. — Видишь ли, как ответственный педагог, я не могу смириться с тем, что один из моих бывших учеников оказался не подготовленным к взрослой жизни, и поэтому я хочу исправить это досадное упущение. Если, конечно, ты этого хочешь. А ты ведь хочешь, или, может, не хочешь? Ну же, говори.
— Да, хочу! Очень хочу! — выпалил я, всё ещё не полностью веря в реальность происходящего.
Снова улыбнувшись, она расстегнула нижнюю пуговицу на рубашке, потом ещё одну, потом ещё и, наконец — последнюю. После этого она медленно распахнула рубашку и, поведя сначала одним плечом, потом — другим, скинула её, но не дала ей упасть на пол. Сложив рубашку сухим местом вверх, Елена Петровна протянула её мне.
— Вытри меня. Ну, смелее!
У меня кружилась голова. Не отрывая глаз от её роскошных сисек, я начал вытирать их, сначала осторожно, едва касаясь, а потом всё смелей и сильней. Я подсунул ладонь даже под сиську, вытер животик, особенно тщательно протирая пупок, и снова нерешительно замер.
— Совсем недавно ты был гораздо смелее, — ухмыляясь сказала она. — Ничего не бойся и действуй.
Я довольно резко спустил с неё трусы до самых щиколоток, так, что ей оставалось только перешагнуть на месте, чтобы освободиться от них, что она и сделала. Не успел я хорошенько протереть её промежность, как она отстранила мою руку и, обойдя меня, подошла к дивану и, опершись о него руками, нагнулась, выставив мне свою щель.
— С предметом урока — то есть, с моим телом — ты ознакомился. Теперь перейдём к диктанту. Делай, что я скажу. Положи руки на мою спину, погладь её. Прижмись членом к моей попе, но не спеши входить в меня. Погладь мой зад, сожми, сильнее. А теперь — самостоятельная работа. Изучи меня между ног. Делай, что хочешь.
Слегка раздвинув её щелку, я рассматривал её, потом накрыв её из—под низу ладонью, я помял её, потихоньку просовывая ей внутрь средний палец. Она не возражала. Мой член от всего происходящего давно уже встал, и я, прижав его головкой к щели, хотел было войти в неё. Но тут Елена Петровна выпрямилась и, повернувшись ко мне, сначала присела, а затем и прилегла на диван, закинув одну ногу на его спинку, а другую оставив на полу.
— Теперь — контрольная, — сказала она, закидывая руки за голову. Я устроился на диване между её раскинутых ног и, глядя ей в глаза, попытался засунуть свой болт в её дырку. — Можно подсматривать, — подсказала она, когда я начал тыкать куда-то не туда.
Тогда я, опираясь одной рукой о диван, другой взялся за член и приставил его к заветному входу. Было что-то особенно возбуждающее в том, чтобы наблюдать за тем, как головка члена, раздвигая губки пизды, продавливается внутрь и исчезает из вида, а за ней медленно под нажимом бёдер входит ствол.
Освободившейся рукой я стал мять и лапать живот yчитeльницы, потом перешел на грудь, одновременно, совершая новые для меня движения бёдрами, вгонял в неё хуй на всю длину и, почти полностью его вынимая, снова всаживал, что называется, по самые яйца. От моих толчков всё её тело содрогалось, особенно колыхался живот и болтались разъехавшиеся в стороны сиськи, то опускаясь чуть ли не до пупка, то подлетая до её лица.
В конце концов, сильно сжав правую грудь Елены Петровны и уткнувшись губами в её шею, я полностью сосредоточился на ощущениях своего, довольно плотно охваченного её влагалищем, члена. Несмотря на мои старания двигаться как можно ритмичнее, я всё равно сбивался, не выдерживая ни темпа ни амплитуды движений, так что пару раз мой член выскочил из пизды, но я, самостоятельно направив, с силой загонял его обратно. Елена Петровна только охала и ахала.
И вот я почувствовал приближение оргазма. Совершив ещё несколько толчков, я буквально вжался в тело лежащей подо мной женщины, стараясь засунуть член возможно глубже, и замер. Наступил тот момент, когда остановиться уже невозможно, а через секунду брызнула сперма, и я испытал новое ощущение от того, что это не я своей рукой довёл себя до вершины, а член, как будто обретя самостоятельность, начал жить своей жизнью, а мне оставалось только получить предоставленное им наслаждение. Не двигаясь, а только крепче сжав её сиську (от чего она даже вскрикнула), я выплеснул всё до последней капли, бессвязно бормоча:
— Елена… Лена…Леночка Петров…на.
Когда всё закончилось, я бессильно лёг на неё, ощущая под собой мягкость пышного тела. Наверно, с минуту мы не двигались, успокаивая дыхание, потом она положила ладонь на мой затылок и, поглаживая, спросила:
— Ты жив? — и когда я, сделав усилие, поднял голову и посмотрел в её лицо, она притянула меня к себе и смачно поцеловала в губы. Снова откинув голову, глядя мне в глаза, она сказала: — Поздравляю, экзамен принят. Теперь ты — мужчина.
Я снова прилёг на неё, и мог бы так лежать очень и очень долго, но, усмехаясь, она произнесла:
— Скоро придет с работы другой мужчина, мой муж, и лучше бы вам не встречаться.
Встреча с мужем мне и самому показалась лишней, поэтому, вытащив ослабевший член из такого приятного места, я слез с yчитeльницы и стал одеваться. Она, повернувшись на бок и подперев рукой голову, без малейшего стеснения рассматривала мой болтающийся инструмент. Когда я оделся, она сказала:
— Подойди ко мне, — и, когда я подошел, — поцелуй меня.
Глядя на неё, я вспомнил картины средневековых художников, которые я любил рассматривать, представляя себя рядом с изображенными на них женщинами. У Лены Петровны были такие же широкие бёдра, выпуклый живот, полные руки, и только сиськами (вернее их размером) она выгодно отличалась от них. Положив руку на её бедро, я нагнулся и довольно неловко поцеловал её в губы.
— Ну всё, прощай! — сказала она, когда я, наконец, выпрямился.
— До свидания! — произнёс я, поворачиваясь к двери.
— Может быть и так, но, скорее всего, — прощай. Да, ещё одно, — я оглянулся. — Даю тебе домашнее задание: познакомиться с девушкой твоего возраста и заняться с ней сексом. Только не набрасывайся на неё, как ты сегодня накинулся на меня, — и она звонко засмеялась. — Обещаешь?
— Обещаю, — ответил я и, вспомнив, как, навалившись на оторопевшую yчитeльницу, пытался трахнуть её между ног, засмеялся сам.
Вот так закончился последний, самый интересный урок, преподанный мне моей первой шкoльной yчитeльницей.
(Конец)