Меня разбудил ранний утренний свет и пение горных птиц. Я слышал топот бурундучков, бегающих по лагерю и подчищающих крошки, оставшиеся от моего походного ужина. Чистая утренняя радость, которую я чувствовал на природе после стольких лет, быстро растворилась, когда сегодняшняя реальность навалилась на меня.
Здесь, на высоте 6000 футов, воздух был свежим и прохладным, и, выйдя из палатки, я был поглощён красотой альпийского озера, окружённого заснеженными горами. Мне хотелось затолкать поглубже тягостные реалии, освободить мозги, порыбачить, но я знал, что сегодня тот самый день, которого я боялся весь последний месяц. Сегодня день противостояния, которое я должен встретить жёстко и окончательно, чтобы потом начать всё сначала.
Я приготовил что-то вроде завтрака из яиц и колбасы на пропановой плитке вместе с густым чёрным кофе. Сидя, допивая и заряжаясь для шестимильного перехода, я поражался тому, как прекрасен и мирен был этот момент времени. Я напомнил себе, что да, существует и красота и наслаждение жизнью, если просто продолжать правильно двигаться вперёд.
Я знал, что обязательно вернусь к кемпингу, пешим походам, рыбалке и парусному спорту, своим прежним увлечениям. Тем, которые я отложил на 23 года брака с любовью всей моей жизни. Что ж, теперь я скажу, что это была женщина, которую я когда-то всем сердцем считал любовью всей своей жизни.
Я оптимист, я надеюсь, что в какой-то момент появится ещё одна.
Прогулка вниз была приятной и без приключений, и я не встретил никого на тропе до того места, где я припарковался. Я упаковал свою машину с моим снаряжением и начал выезжать на главное шоссе. Я снова включил телефон, после того как последние три дня был отключён от сети, и знал, что, когда я попаду в зону сотовой связи, начнутся сообщения и письма.
Выехав на двухполосную асфальтированную окружную дорогу, я услышал первый гудок сообщения и, посмотрев вниз, увидел, что это был мой 21-летний сын Райан. Мы с Райаном были не только отцом и сыном, но стали лучшими друзьями и доверенными лицами, пройдя через испытания и невзгоды его бурных подростковых лет и выйдя с уважением и сильной взаимной любовью.
Сообщение Райана было коротким и по существу: «Папа, я люблю тебя и поддерживаю. Удачи тебе сегодня и оставайся позитивным. Где-то, когда-то обязательно будет свет в конце этого туннеля!» Его слова поддержки вызвали слезы на глазах и помогли мне укрепиться в том, что я должен сделать.
Следующее сообщение, которое я открыл, было от моей дочери Кристы, и это тоже было обещание поддержки и любви. «Папа, как бы я хотела быть с тобой, обнять тебя и сказать, что всё будет хорошо. Ты лучший отец, какого мы только можем себе представить, и всегда ставил нас на первое место. Теперь ты должен поставить себя на первое место. Что бы не случилось, ты должен знать, что мы с Райаном любим тебя и всегда будем рядом!»
Криста всегда была папиной дочкой, и хотя она была точной копией моей прекрасной жены Линды в её молодые годы, Криста обладала моим стремлением к приключениям, любовью к природе и сумасшедшим чувством юмора, то-есть теми качествами, ни одним из которых Линда не обладала. По крайней мере, я был благословлён детьми, которых любил, уважал и которые станут лучшим наследием, которое я когда-либо оставлю после себя в конце того, что, как я надеялся, снова станет счастливой и полноценной жизнью.
Я остановился передохнуть, чтобы тщательно просмотреть свои сообщения, электронные письма, голосовые сообщения и пропущенные звонки. За последние три дня было десять пропущенных звонков от моей жены, первые семь или около того, вероятно, с её трёхдневного банковского семинара и предполагаемой деловой поездки в Вегас, а последние три, похоже, были после её возвращения вчера вечером, а затем снова сегодня утром.
Я могу себе представить, как она злилась, когда меня не было в аэропорту, чтобы забрать её, и когда я не отвечал на её звонки или сообщения. Я не стал утруждать себя голосовыми сообщениями; я удалил их все и перешёл к входящим сообщениям.
Конечно же, Линда написала мне около двадцати раз за последние три дня, и снова я не стал на них отвечать. Я бегло просмотрел их, причем первые несколько были её заявлением о своей бесконечной любви ко мне (что за дерьмо, подумал я, вероятно, из чувства вины), а последние несколько были ядовитыми; полные негодования за то, что я не отвечал ей, не отвечал на звонки и оставил её ждать в аэропорту больше часа, прежде чем она, наконец, поняла, что я не приеду. Последнее сообщение от неё было просто «WТF ДЖЕК», всё заглавными буквами.
Как изменились наши отношения за последние месяцы, хотя я не думаю, что она даже понимала, как искра любви во мне, которая вечно горела для неё, стала медленно угасать. Неужели она так сильно отдалилась от меня за последние предательские четыре месяца? Неужели она действительно потеряла всякую сознательную мысль обо мне, о моих чувствах и о боли в моих глазах, которую, как я удивлялся, она не видела? Неужели она так легко забыла о своих детях, о нашей семье и о той любви, которую мы так долго разделяли? Это было, пожалуй, ещё более удручающе, чем её роман.
Линда была красива в свои 44 года, у неё были невероятные изгибы, стройные ноги, дерзкая и упругая грудь, и она знала, как работать своим телом для любого случая, будь то флирт на светском мероприятии или игра в роли восходящей звезды банковского профессионала в трастовом департаменте Торгового банка США.
Я всегда гордился, когда меня видели с ней, и мне нравилось, как мужчины смотрели на неё, едва сдерживая вожделение и отводя глаза. Осознание того, что она моя, и мы с ней навеки вплетены друг в друга, давало мне огромный прилив самоуважения и эгоизма, когда мы проходили мимо похотливых зевак.
Я говорил ей, какая она красивая и желанная, но она всегда возражала, что стареет и уже не чувствует себя такой молодой, энергичной и сексуальной, как раньше. Я мог бы сказать, что это её беспокоило, и я пытался заверить, что её свет становится ярче, а не тусклее, но она просто проигнорировал мои комплименты, говоря: — Ты просто должен сказать это, потому что ты мой муж и любишь меня.
Как бы то ни было, её младший босс, Джон Монро, каким-то образом стал новым светом в её жизни, по крайней мере в сексуальном плане. Я же теперь, очевидно, рассматривался в качестве пусть скучноватого, но надёжного лучшего друга. Хотя для меня мы даже перестали быть друзьями, но опять же, Линда этого не замечала.
Джон Монро, богатый вице-президент трастового отдела, был худощав, высок и настолько самоуверен, что я находил его несносным, когда встречался с ним несколько раз; но Линда считала его воплощением великого лидера. По крайней мере, так она говорила, когда мы обсуждали её трудовую жизнь и его самого, но и это внезапно прекратилось четыре месяца назад. Оглядываясь назад, я теперь предпологаю, что это было началом её романа. Началом конца 23-х совместных лет.
Я отмахнулся от своих депрессивных мыслей, снова посмотрел на телефон и с сердитым рычанием удалил все её сообщения, а затем перешёл к другим электронным письмам. Мой адвокат сообщил мне, что всё готово к работе, согласно нашим договорённостям. Я также заметил, что у меня есть что-то в приватном чате, и открыл его, чтобы прочитать: «Человек, который вас интересовал, попал в серьёзные неприятности во время ограбления; одно раздавленное яичко и раздробленное колено». Когда я закрыл чат, всё автоматически было стёрто.
Следующее письмо, которое я просмотрел, было подтверждением того, что моя отставка с работы была принята, а мои 401К и опционы на акции были ликвидированы, а вырученные средства переведены на мой новый расчётный счёт. Я буду в полном порядке, по крайней мере, в течение нескольких лет, хотя налоговый укус будет болезненным. Но мне действительно было наплевать, мне нужно было уйти.
Я уже собирался вырулить на дорогу, когда зазвонил телефон, и я увидел, что это Линда. Я решил, что лучшего времени для разговора, чем сейчас, не будет, и приравнял его к сдиранию пластыря. Это нужно сделать быстро и убедительно. Я затормозил, выключил мотор и ответил на телефонный звонок так бесстрастно, как только мог.
— Эй, Линда, что случилось?
— В чём дело? Что, чёрт возьми, ты имеешь в виду? Прежде всего, где ты? Тебя не было в аэропорту, чтобы забрать меня, и тебя не было дома всю ночь! Ты даже не оставил записки и не отвечал на мои звонки и сообщения с прошлой недели. Какого чёрта, Джек? Скажи мне, что случилось.
— Ну и дела, Линда, я думал, что тебе будет всё равно, отвечу я или нет. Видела ты меня или нет. Я думал, ты обрадуешься, что меня нет дома. Таким образом, ты сможешь привести себя в порядок и вернуться в образ, прежде чем увидишь меня, детей, наших друзей или своих родителей. Разве не так устроена твоя двойная жизнь?
— Что? Почему ты так говоришь, Джек, я не понимаю? Какая двойная жизнь? Ты же знаешь, что мне приходится ездить по работе. И кстати, почему дети не отвечают на мои звонки и сообщения? А где же наш королевский матрас из хозяйской спальни? Прошлой ночью мне пришлось спать в гостевой спальне. Джек, что, чёрт возьми, происходит, где ты, чёрт возьми, и почему ты оставил меня в аэропорту. Я чувствую, что нахожусь в сумеречной зоне, и ничто не имеет смысла!
— Линда, ты находишься в той сумеречной зоне, в которую сама себя и всю нашу семью загнала.
Гнев Линды и её агрессивная словесная атака затихли, когда её уверенность, должно быть, начала падать, и её худшие страхи начали всплывать. — Что? Что, чёрт возьми, это значит, Джек? Где ты и что происходит?
— Не важно, где я и куда еду, но меня нет в городе, Линда, и я был слишком занят на прошлой неделе, чтобы отвечать на твои сообщения и звонки. Я был очень занят, пытаясь понять, как уйти от главного предательства в моей нынешней жизни и перейти в мою новую жизнь.
Линда заколебалась, и её голос дрогнул, когда она услышала слово «предательство», но она продолжала притворяться глупой и кричала: — Джек, ты что, пьян? О чём ты говоришь?
— Прежде всего, Линда, расскажи мне, как прошла твоя трёхдневная банковская конференция. Этот засранец Джон трахал тебя каждую ночь и утро или только три ночи?
Я слышал, как она ахнула и замолчала, когда я сказал это, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы ответить.
— О чём, чёрт возьми, ты говоришь? Какой Джон и почему ты так говоришь? Я замужем за тобой.
— Да, Линда, ты замужем за мной, и я поражён, что ты до сих пор считаешь это браком. Итак, может быть ты, по крайней мере, окажешь мне любезность после 23 лет брака, чтобы сказать мне грёбаную правду? Я знаю, что последние несколько месяцев ты не испытывала ни уважения, ни заботы ко мне или к своей семье, но теперь, когда ложь и обман раскрылись, как насчёт того, чтобы быть честной?
Линда ответила дрожащим и тихим голосом: — Джек, я не знаю, что ты воображаешь, но ты ошибаешься. Я люблю только тебя. Между мной и Джоном Монро ничего нет.
— Ну, по крайней мере, теперь ты призналась, что знаешь, о каком Джоне идет речь. На мгновение мне показалось, что там не один Джон. Линда, скажи мне честно, ты думала, что тебя никогда не поймают, или тебе просто было всё равно? Почему ты не захотела сказать мне, что хочешь развестись и любишь кого-то другого? Было бы намного легче для всех, если бы у тебя хватило смелости дать нам знать, прежде чем лгать и обманывать за нашими спинами!
— Джек, — крикнула Линда, и я услышал, как она заплакала, — Даже не упоминай слово «развод». Пожалуйста, поверь мне, я люблю только тебя. Пожалуйста, возвращайся домой, чтобы мы могли поговорить об этом. Ничего не происходит. Как ты можешь думать иначе?
Очевидно, Линда была убеждена, что у меня нет доказательств, и блефовала, поэтому она собиралась продолжать эту шараду. — Значит, ты никогда не трахалась с Монро в нашей спальне на нашем теперь уже пропавшем матрасе королевских размеров?
— Нет, конечно, нет! О чём, чёрт возьми, ты говоришь?
— Линда, подожди минутку на линии, ладно? — С этими словами я вытащил фотографию Джона Монро, трахающего Линду сзади, когда она стояла на четвереньках. Она выглядела так, будто была в экстазе, и, судя по напряжённому выражению его лица, он, очевидно, вкладывал всё, что у него было, в то, чтобы колотить её киску.
Это была одна из многих фотографий и видео, которые я получил с камеры, спрятанной на самом видном месте внутри часов на комоде, которые я купил месяц назад, когда меня предупредили о её романе. Я отправил фотографию Линде и снова переключился на звонок.
— Линда, вытащи фотографию, которую я тебе только что прислал. Ты хочешь сказать, что это не моя любящая жена трахается раком в моей спальне, на моём огромном матрасе, без презерватива, со своим грёбаным боссом? — Я слышал, как она бросила трубку и закричала в агонии.
— О Боже, нет, Джек. Пожалуйста, это была ошибка, это случилось только один раз. Это ничего не значило. Это была просто интрижка, просто возбуждение от кого-то более молодого, кто так сильно хотел меня и заставлял меня снова чувствовать себя сексуальной и молодой. Это был единственный раз, и я действительно никогда не хотела, чтобы это причинило тебе боль! О Боже, мне так жаль. Но Джек если…
— Линда, посмотри в окно на середину заднего двора. Видишь эту груду обугленного дерева, металла и пепла? Это наш грёбаный матрас королевского размера. Это символ того, как ты подожгла наш брак, как предала нашу семью, как унизила меня. Когда ты успела возненавидеть меня настолько, чтобы причинить такую боль? Когда ты решила, что тебе больше нет дела до моей любви или любви наших детей? Когда ты решила, что я больше не достоин уважения и честности? Когда и почему ты решила выбросить нас, как утренний мусор?
— Джек, пожалуйста, пожалуйста, прости меня. Я люблю тебя! Я никогда не смогу ненавидеть тебя, я хочу провести с тобой всю свою жизнь. Это был несчастный случай, ужасная ошибка, и только один раз. Это я была эгоисткой, ты совершенно не при чём. Пожалуйста, Джек, вернись домой и поговори со мной.
— Линда, мы с детьми уже сыты по горло ложью и обманом. Ты можешь, наконец, быть честной со мной?
— Так вот почему дети не отвечают на мои звонки? Джек, ты сказал им и настроил их против меня?
— Как ты смеешь, Линда, я ни хрена не сделал, чтобы отвратить от тебя детей. Ты сделала всё это сама, ну, то есть ты и твой грёбаный приятель. Это всё ты. Твоё эгоистичное, эгоцентричное отношение и твоя потребность в чужом члене — это то, что привело тебя в сумеречную зону и что забрало всю нашу семью и разрушило её, и оттолкнуло нас всех от тебя. И нет, это не я сказал детям, это дети сказали мне! Как это жалко.
Я никогда бы не подумал, что ты можешь лгать, обманывать меня и так легко бросить нас. По крайней мере, теперь перестань врать. Это был не один грёбаный раз. Это продолжается по меньшей мере четыре месяца, судя по тому, как ты эмоционально вычеркнула нас всех из своей жизни. И самое печальное, что ты даже не осознала этого. Ты прекратила разговаривать с нами, прекратила смотреть на меня, прекратила заниматься со мной любовью, за исключением редкого траха милосердия. Ты мне противна!
— Джек, это ничего не значит. Это был просто секс, всего один раз, и всего лишь короткая ошибка в суждениях после 23-летнего брака. Я хочу тебя, а не Джона. Пожалуйста, поверь мне.
— Линда, подожди. — Я вытащил следующую фотографию из своего телефона, ту, где Райан пришёл домой без предупреждения, чтобы забрать некоторые инструменты, и услышал, как его мать и Монро занимаются этим. Он тихонько подкрался к открытой двери хозяйской спальни, достал телефон и сделал несколько снимков и видео.
Он не говорил мне об этом две недели, пока они с Кристой не решили, что я имею право знать, поэтому они позвали меня и рассказали мне, и мы все плакали и были физически больны, наблюдая за предательством их матери, моей жены, со своим боссом. Именно это и побудило меня купить шпионскую камеру. Эту фотографию я тоже отправил Линде.
— Линда, открой телефон ещё раз. Это первый раз, когда кто-то из нас узнал о тебе и твоём грёбаном боссе, хотя то, как ты разорвала все эмоциональные связи со мной за три месяца до этой картинки, я уверен, что вы были любовниками в течение всего этого времени.
— Линда, тебя первым обнаружил Райан, и он сфотографировал член Монро у тебя во рту, а ты пускаешь слюни и выглядишь так, будто только что вошла в жемчужные врата. Что, чёрт возьми, ты думаешь, твой сын чувствует к тебе после того, как увидел предательство своей матери? Неужели ты не понимаешь, что это оттолкнуло его и что ты потеряла его уважение и уважение Кристы, когда они смотрели на эти фотографии и пытались решить, стоит ли рассказывать мне о твоём изменническом, распутном поведении?
Как ты думаешь, есть ли у них сейчас хоть капля доверия или уважения к тебе? Ты знаешь, как больно им было говорить мне, что ты обманщица, и как тяжело было слышать, как они рыдали, глядя, как ты разрушаешь наш брак и разрушаешь нашу семью?
Просто перестань врать о том, что это случилось только один раз, и что это не продолжается уже несколько месяцев, и что ты не трахалась с ним шесть или семь раз в этой последней деловой поездке. Я вешаю трубку при следующей твоей лжи.
— Нет, Джек, пожалуйста, позволь мне объяснить.
Я слышал, как Линда рыдает во всё горло, и представлял, как она рухнула на пол, когда наконец поняла, что её ложь и предательство причинили вред её семье и ей самой.
— О Боже, Джек, мне Так, Так жаль. Пожалуйста, вы должны простить меня. Я сошла с ума, но теперь всё кончено. Это был просто дешёвый и распутный секс, и это было так волнующе — быть желанной и тайком участвовать в незаконном романе. Я снова почувствовала себя молодой и желанной. Но никакой любви не было, и я никогда не хотела причинить тебе боль, но не знаю, как я могла этого не видеть.
Я даже не понимала, как отстранилась от тебя и детей, и мне стыдно признаться, что именно сейчас я просыпаюсь и вижу себя каким-то другим человеком из фильма ужасов или кошмара, и я ненавижу себя за это, потому что люблю тебя, детей и нашу совместную жизнь. О, дорогой Джек, пожалуйста, пожалуйста, вернись домой, чтобы я могла всё исправить. Мне нужно снова сделать нас семьёй!
— Линда, нет никаких «нас». Мы закончили. Ты не можешь говорить, что любила меня после того, как изменила, как причинила мне боль и душевный ущерб. Ты показала, что не уважаешь меня, не заботишься ни о ком, кроме себя, и из-за твоей лжи и обмана я никогда больше не смогу доверять тебе. Всё, что у нас было раньше, теперь запятнано и подозрительно.
— Ты трахалась с ним последние несколько лет или четыре месяца? Сколько ещё мужчин было у тебя? Нужно ли мне делать анализ ДНК моих детей? Не утруждай себя ответом, потому что я не поверю ни одному твоему слову. Конечно, мне нужно провести тестирование на ЗППП. У нас с тобой ничего не осталось.
Ты причинила мне такую боль, как никто другой, и я никогда не мог представить, что человек, которого я любил и на которого ставил свою жизнь, выбросит меня, как кусок мусора. Но ты это сделала. Может быть, дети в конце концов найдут дорогу к тебе, но я, чёрт возьми, никогда не найду.
— Джек, пожалуйста, не говори этого. Я сделаю всё, что угодно. Я пойду к психологу. Ты можешь трахать других женщин. Пожалуйста, не оставляй меня. Я жила с чувством вины, хотела остановиться и я всегда возвращалась к тебе. Это была просто бессмысленная интрижка. О Боже, пожалуйста, прости меня, мне так жаль.
— Линда, побереги дыхание. Я не верю ни единому твоему слову, и в данный момент мне просто наплевать на тебя и твою ложь. А теперь слушай меня внимательно, что сейчас происходит.
— В понедельник в банке тебе вручат документы о разводе.
— Боже, нет, Джек, пожалуйста, не разводись со мной. Пожалуйста.
— Линда, слушай меня. Жена твоего босса уже получила копии видео и фотографий твоего грязного романа, когда ты трахалась с ним в нашей спальне. Так что, скорее всего, вы с грёбаным Джоном Монро застрянете друг с другом, когда его жена и я оба бросим ваши изменнические задницы.
— Джек, пожалуйста, скажи мне, что ты этого не делал. У него жена и двое детей. Зачем ты собираешься их разрушать?
— Ух ты, Линда, ты просто не понимаешь. Это не я разрушаю их семью. Ты и грёбаный Джон Монро всё испортили. Твоя дешевая интрижка разрушила не только мою жизнь, твою жизнь и жизнь наших детей, но и его жены и детей. Ты можешь гордиться собой. Ты приложила руку к гибели восьми человек. К счастью для тебя, ты такая эгоистичная сука, что тебе, наверное, всё равно.
Её рыдания взорвались, я слышал это по телефону. Но я ещё не закончил.
— Твоему боссу будет предъявлен гражданский иск за отчуждение привязанности, хотя придется выяснять, в какой больнице он находится. Очевидно, ему не повезло. Не то место, не то время. Я слышал от друга, что Монро был ограблен на парковке в аэропорту и оказался в больнице с раздавленным яичком и раздробленным коленом, так что трудно сказать, когда он будет в форме, чтобы снова дать тебе свой волшебный член.
— Прекрати, Джек! Перестань быть таким жестоким. Мне плевать на него, я просто хочу тебя. Пожалуйста, не делай этого с нами.
— Послушай, Линда, опять же, нас нет. Трудно сказать, сохраните ли вы с боссом работу к концу следующей недели, потому что я также отправил эти фотографии президенту и членам правления Торгового банка США вместе с иском об отчуждении привязанности и сексуальном домогательстве. Если они захотят договориться, я постараюсь сделать так, чтобы ты осталась на работе, но я потребую, чтобы они уволили его по уважительной причине.
— Нет, Джек, Нет. Неужели ты так сильно меня ненавидишь?
— Линда, ты сама показала свою ненависть ко мне своим предательством, ложью и неуважением. Ты забрала мою любовь к тебе, которую я лелеял, и вырвала её из моей души. Я просто пытаюсь вернуть себе немного самоуважения, прежде чем наши жизни разойдутся в разные стороны.
В этот момент Линда так сильно плакала и издавала крики недоверия и отрицания, что я не был уверен, что она сможет меня дальше слушать. Я сдерживал гнев и чувствовал боль и раскаяние за то, через что заставляю её пройти, потому что знал, что всё ещё люблю её, хотя и ненавидел. Это была очень тревожная смесь эмоций, разрывающих мою душу. Но в целом я был полон решимости отомстить и смертельно ранить её за то, что она сделала со мной.
— Линда, мы почти закончили. Постарайся сосредоточиться на следующих нескольких пунктах. Я взял 125 000 долларов, которые у нас были в сбережениях, и использовал 25 000 долларов, чтобы оплатить следующие два года обучения Кристы в колледже. Я помогу ей в будущем, но пока это всё, что я могу себе позволить.
— Я оставляю тебе дом; я подписал договор на твоё имя, и капитал составит около 100 тысяч долларов, если ты его сейчас продашь.
— Я не продам наш дом, Джек, и я хочу, чтобы ты прекратил это безумие и вернулся ко мне, чтобы мы могли исцелиться. Пожалуйста, ради наших 23 лет любви и счастья, пока я не сошла с ума!
Я проигнорировал это замечание и продолжил: — Линда, если ты подпишешь развод, ты оставишь себе дом и всё его содержимое. Я оставлю себе 100 тысяч долларов, которые остались от наших сбережений, и мы закончим. Если ты не согласишься на развод или начнёшь бороться с ним, мне всё равно; меня не будет, чтобы спорить. Делай что хочешь, мне всё равно.
— Мы почти закончили, Линда, есть ещё несколько вещей, которые я должен тебе сказать. Если ты осмотришься, то заметишь, что я съехал. Я взял то, что хотел, и всё, что осталось, твоё. Я взял некоторые фотографии, а свадебные фотоальбомы оставил тебе. Сохрани их, сожги, мне всё равно. Я оставил своё обручальное кольцо на комоде; ты можешь расплавить его или спустить в унитаз, как это случилось с нашим браком.
— Райан приедет забрать кое-что из моих рыболовных и охотничьих снастей, которые ему нужны. Он придёт, когда тебя нет, так что не пугайся, если заметишь, что кто-то был в доме. Он не хочет тебя видеть. Криста приедет, чтобы забрать все свои вещи, она не планирует когда-либо жить там снова. Она также хотела бы зайти, когда тебя не будет, так что не удивляйся, если увидишь, что её комната опустела.
— Последнее, что тебе следует знать, это то, что я также отправил фотографии, как вы трахаетесь, твоим родителям, моим родителям и всем нашим контактам в обеих наших базах данных электронной почты, так что ты, возможно, захочешь поработать над тем, какую историю ты им всем расскажешь. Будь я проклят, если буду плохим парнем в этом неудачном браке.
Её плач и крики теперь поднялись до такого уровня, что я боялся, что она потеряет сознание или её ударит. Этому нужно было положить конец.
— Линда, Линда, ещё кое-что. На прошлой неделе я уволился с работы и уезжаю из штата в великое неизвестное. Я надеюсь, что смогу найти кого-то в будущем, кто любит меня достаточно, чтобы оставаться верным обещаниям, которые мы даём друг другу. Кто-то, кто будет уважать меня, относиться ко мне как к равному, и кто-то, кому я снова смогу доверять и любить. Надеюсь, ты в свою очередь сумеешь найти то, чего тебе явно не хватало.
— Пожалуйста, не ищи меня. Если я для чего-то понадоблюсь, ты можешь послать сообщение через Райана или через моего адвоката, но я исчезну из твоей жизни, а ты — из моей. Гудбай, Линда.
Я слышал, как она кричит: — Джек, нет, нет, пожалуйста, Джек. Пожалуйста, прости меня!
Я отключился и разразился мучительным приступом плача и боли. Думаю, я понимал, что зашёл слишком далеко в своей мести, и мне потребуется много времени, чтобы простить себя за проявленную жестокость. Я сомневался, что когда-нибудь прощу её. Я знал, что дорога передо мной будет мучительной, прежде чем я смогу исцелить себя и почувствовать, что готов к чему-то большему, чем жизнь в одиночестве.
Больше всего на свете мне не хотелось вести жизнь, полную горечи. Но, вспоминая утро на вершине горы, я напомнил себе, что в моей жизни ещё будут моменты красоты и волшебства. Мне надо просто оставаться открытым для них, и продолжать двигаться к новому началу.