Нина Георгиевна, наша соседка, как-то позвала меня к себе на дачу помочь с проблемами. Мужа нет, потому что бедолага помер. Ну так пить столько, сколько пил Альфредыч, с ума соскочить можно. Печень взмолилась, да кто её слушал. И сердце попросило пощады. Тоже не услышал. Вот и отказали потроха.
Два сына, оба военнослужащие, служат в Питере, там же и живут. А как здесь быть одинокой женщине, а? Только и искать помощи на стороне. Раньше в деревне, где была её дача, жили соседи — выпивохи. Нанимала их за мзду малую, да переехали они в другую деревню, продав свой участок. Близость к городу здорово подняло цены на землю, вот и польстились.
Раз позвала, то надо ехать. Тем паче, что подруга матери, не откажешь. Собрались и вперёд. У неё машинка есть маленькая, Ниссан Марч по фамилии. Маленькая, но бодрая, весело бежит по дороге, ещё и попутные обгоняет. Да тут езды три десятка километров, так что долетели и не заметили как.
Дачку строил ещё Альфредыч. Два этажа. Точнее сказать, первый этаж капитальный, а второй тиа мансарды. Ага. Прямо как в песне: В мансарде под крышей то громче, то тише играет гармошка… Приехали, расположились. Георгиевна отпросила меня у матери на два-три дня, так что место для сна мне определили.
Раз будем работать, значит испачкаемся, вспотеем. А для чистоты тела баня есть. Пока Нина топила баню, занялся тем, что надо сделать. Всё по мелочи, но таких мелочей до хрена. Нина одновременно с баней ещё и обед готовила, продуктов-то набрали столько, что вроде как собираемся зимовать на льдине вместе с Папаниным.
Обедали уже часов в пять. Поели, перед этим смыв пот и пыль. Мне бы кто спинку потёр, так не захотела Нина со мной идти, отбрехалась занятостью. С устатка, для снятия напряжения и релаксации, а так же дабы разогнать кровь, приняли по стопочке, потом по второй, потому что «татары не живут без пары». Затем по третьей, потому что «бог любит троицу». А там и четвёртая, потому что «дом на трёх столбах не стоит».
Стало весело и хорошо. В желудке плещется конь-як, который я пиляк-конь. И вкусная, сытная закусь. Решили посидеть, отдохнуть, а завтра с новыми силами наброситься на работу и показать ей мать Кузьмы. Лучшим местом для отдыха оказалась мансарда. Высоко сижу, далеко гляжу. Или так: Мне сверху видно всё, ты так и знай.
Сидим, языками молотим. Нет бы так руками работать. Да куда уж. Язык-то без костей, не устаёт, а руки устают. Георгиевна с какого-то перепуга принялась жалобиться на то, как плохо одинокой женщине. И помочь некому, поговорить и то не с кем, а уж про обнять да приголубить ваще речи не ведётся. Тяжко вздохнула
— Да кому теперь нужна старая перечница?
Это она зря. Небольшого роста, в меру пухленькая, довольно миловидная мордашка. Я бы и трезвый не отказался с ней покувыркаться, а уж поддатый так вовсе без вопросов. От одной мысли о ней встал. А она ножку на ножку положила и покачивает. От этого брючки натягиваются и обрисовывают довольно аппетитные бёдрышки.
Не знаю уж как там под штанишками, есть целлюлит или нарочь отсутствует, но сама приятная полнота возбуждает. А в купе с вполне кругленькой и довольно аппетитной попкой, так вовсе самый смак. И главное её небольшой рост. Рядом с такой женщиной даже такой мелкий парень, как я, чувствует себя баскетболистом. Или дядей Стёпой. Правда тот был ментом.
Значит был правильным. С холодным сердцем, горячей головой и липкими руками. Или это современные такие, а в то время было всё иначе? Пока Нина вещала о своих проблемах, а завела она этот разговор не за ради простого трёпа, было время подумать. А чего думать, когда прыгать надо. Трезвым был бы, ещё бы подумал, а по пьяне когда думать. Тут ещё шляпа задымила.
— Ты на себя-то зря не наговаривай. Ты ещё женщина в самом соку. Не хорони свою женскую сущность раньше времени. Тебя хорошо помять, разогреть, так ты ещё молодкам фору дашь.
— Да какой там фору. Да и кто старуху греть будет, тем более мять. Вышла в тираж, чего уж там говорить. Мужички моего возраста всё больше на молодок заглядываются, а что они с теми молодками делать будут?
— Так ты себе тогда тоже молодого найди и всё у тебя будет в шоколаде.
— Ага. Того же цвета, только вкус и запах другой. Я же не Пугачёва, чтобы на меня молоденькие кидались. Ты вот себя спроси: А потянет ли меня на старушку? И ответишь сам себе: Да ну её, старую, когда вокруг молодых полно.
— А это ты, Георгиевна, зря.
— Хочешь сказать, что у тебя на меня встанет?
— А давай проверим. Если не встанет, то…
— Будешь у меня отрабатывать на даче.
— А если встанет?
— Нууу, — протянула, — тогда…тогда…тогда проси, что хочешь.
— А если встанет, то будешь ты мне, Нинушка, давать по первому требованию.
Георгиевна рассмеялась
— Да что это за требование? Я бы и без того вставала в позу и снимала трусы, лишь бы кто взял. Да только всё это, Володенька, пустой трёп. Я уже старая и буду чувствовать себя так, будто ребёнка совратила. Да и ты на старуху навряд ли…
Есть два способа заткнуть женщине рот. Один из них — просто поцеловать и целовать долго, чтобы задохнулась и потом хватала воздух, не в силах произнести не слова. Второй… Короче, перед вторым всё равно должен быть первый. Вот этот способ я и применил. Нина не манерничала, не отбивалась, просто отдалась поцелуям и целовалась самозабвенно и умело. Со вкусом.
Её дыхание пахло алкоголем, сигаретами с ментолом, которые она изредка покуривала. Целовались и как-то так получилось, что Нина осталась без одежды. Стоит заметить, что снимая раздевая её не испытывал никакого сопротивления, скорее она оказывала помощь. Задирала руки, когда снимал с неё кофту. Приподнимала попу, когда стягивал с неё штанишки. И вскоре из нас двоих в одежде остался только я.
— Вовка, бессовестный, меня раздел, а сам в одежде. Вов, не смотри на меня так, мне стыдно. И вообще, ты наглый. Меня раздел, а сам в одежде. Раздевайся давай. Если уж ходить голяком, так вместе. Давай, давай.
И помогла стянуть с меня одежду. Правда в процессе моего раздевания успевали целоваться, ощупывать друг друга, тискать. Я мял её небольшие груди, лапал попку, а она успевала потеребить член.
Усадил Нину на кресло, раздвинул ей ноги приласкал руками её раковинку. Нинка выгнулась, застонала, подалась попой навстречу рукам. Когда вставил внутрь два пальца и стал ими двигать внутри слегка повлажневшей пизды, Нинка застонала.
— Ещё! Ещё!
Нет, у меня немного другие планы.
Закинул её ног себе на плечи. Ох как пизда развернулась. Прямо едва ли не наизнанку вывернулась, раскрылась, расшиперилась. Подул на неё, легонько прикоснулся губами, а потом лизнул. Нинка застонала
— Вова! Вова! Не надооо… Надооо…
Пальцы и язык не только до Киева, женщину до оргазма доведут. Главное умело этим пользоваться. А уж учителей хватало и хватает. Если я и не генерал, то и не лейтенант в этом деле. Минимум полковник. И пусть Нинка поёт
— Ах, какой был мужчина! Настоящий полковник.
Её муж Альфредыч, если что, на пенсию вышел в звании подполковника. Такой вот пассаж.
Нина выгнулась, вскрикнула, вдавила своими довольно крепкими руками мою буйную головушку в раскрытую пизду. Ты смотри, сок дала. А по возрасту и не скажешь, что способна на такое. Обычно в таком возрасте женщины сухие, приходится применять дополнительную смазку. Сжала ноги, подаваясь вперёд: «Я иду тебе навстречу…» Через малое время расслабилась, смеётся
— Вовка-коровка, довёл старушку. Я кончила. — И снова ржёт. — А ты помоги себе сам, своими оч.умелыми ручками. Да ладно, ладно, я же не зверь какой. Иди ко мне. Дай пососу. Только я сосать не умею.
— Ну уж как сумеешь. Тут главное желание, а умение придёт с временем. Во всём нужна сноровка, закалка, тренировка… Ох, а говорила, что не умеешь.
Врёт, кобыла строевая. Да какая кобыла, пони мелкая, маленькая лошадка. Она тоже подвизалась в части на вольнонаёмной должности. Никогда не поверю, что такую малышку господа офицеры пропустили мимо и не насадили на кукан. А уж по части извращений им никто не соперник. Так что чмокала Нина и не раз. Не удивлюсь, если её и с двух сторон имели, а то и на бутерброд пускали. Коли уж я, человек сугубо гражданский и довольно молодой имею представление о таких способах и не только в теории, что говорить об армеутах.
Нинка оторвалась от сосания, подняла глаза
— Ты хочешь в рот спустить?
— Нет. Ноги раздвинь. Ах, да, надо же поинтересоваться мнением дамы. Дама согласна раздвинуть ножки и впустить одинокого путника погреться?
— Дама согласна. — Нинка немного сползла с кресла, чтобы попа была немного на весу. — Если вы не против, я готова предоставить кров одинокому путнику. Ой, Вова, нельзя же так резко! У меня там всё мелко. Тише ты, матку сдвинешь. Аххх! Мамааа! Ещё!
Георгиевна, упираясь в меня ногами, пыталась подмахивать. Честно говоря получалось не ахти. Так себе получалось. Благо сама маленького роста, так входила в кресло полностью. Вон Таньку, к примеру, в это кресло впихни попробуй. В ней же роста без малого два метра. Та ещё кобыла строевая. Да и жопень не враз обхватишь. Про титьки ваще молчу. На одну положит, второй прикроет и спи себе, как у мамы под грудью.
Тепло и мух нет. Они Танюху за версту облетают. Она же плевком их сбивает на лету. А в остальном баба как баба. И так же подчиняется в постели, как все остальные. А эту мелкую, почти лилипутика, ебёшь и ещё хочется. «Лилипутик, лилипутик леденец сосал лиловый…» Правда Нина сосала не совсем леденец, да и цвет иной, а так похоже.
— Вов, мне неудобно так. Дай слезу.
Точно у Нинк в скрюченном состоянии всё затекло. Да и животик сдавило, а ведь мы весьма плотно покушали. Как бы конфуза не вышло. Лучше пусть встанет, да задом повернётся. Не знаю кому как, а мне с тыльной стороны драть баб прикольнее. Видно всё, попа в этом положении кажется полнее, объёмнее, чем есть на самом деле.
Да и про титьки забывать не стоит. Потянешься, так дотянешься. И крути их как душеньке угодно. Про клитор вовсе молчу. Если ты лежишь на женщине, как будешь клитор ласкать? А? Вот и оно самое. А тут руку протянул и тереби его, малявку чувствительную и на ласку отзывчивую.
И ещё в этом положении влагалище становится короче. И без того мелкое у Нинки, стало ещё мельче. Наполовину сунул и уже достал до донышка. Держу Нинкину задницу руками, на себя натягиваю. Ей в таком положении подмахивать не совсем получается. Ну дык на то и мужик, чтобы женщине помочь. Жельмен я или так, погулять вышел?
Обычно я держусь дольше, а тут Нинка маленькая, да обстановка располагающая, да пизда мелкая и тесная, вот всё к одному и сложилось. Предупредил
— Нин, я сейчас кончу.
— Давай, Вовочка, кончай, миленький.
Добрый дядя доктор поставил укольчик с лекарством. И совсем не больно, а даже где-то и приятно. Правду молвить, получилось с излишками. Вон как лишнее стекает. Не успел пробочку убрать, как потекло. Нинка командует:
— Вовочка, там полотенчик висит, вытри, пожалуйста, а то весь пол заляпаю.
Вот же пройда! Она и полотенце приготовила, знать точно надеялась на этот банкет. Ну так бабы же сама хитрость. Кто точно скажет, что пра-пра Еву змей соблазнил. На мой взгляд это она заставила того змея сорвать ей яблочко с запретного дерева. Самой было не достать.
Вытер Нинушкину эту самую. В кресло уселся, Нинку на колени к себе посадил. Как ни вытирал, всё одно попа липкая и пизда сопливая. Обнялись. Сижу и типа баюкаю, только песенку не напеваю. Спрашивает:
— Вов, так что затребуешь?
— За что?
Вот же на. Выебал бабу, так она платить собралась, что ли. А Нинка поясняет
— Спор выиграл, теперь мне расплачиваться. Что потребуешь?
— А что с тебя взять? — Про спор-то я и забыл, но надо выворачиваться. — Давать ты мне и так будешь.Будешь же?
— В любое время.
— А что ещё у тебя есть такого, что можно стребовать?
— Не знаю.
— Тогда ничего. Будем считать, что я тебе доказал, что жизнь с возрастом не кончается, просто раскрашивается другими цветами. И не все мужички на молодок падкие. Кстати, Нин, а ты ведь, хитрюга такая, заранее собиралась мне дать. Я ошибся?
Смеётся.
— Нет. Не ошибся. Даже если бы ты сам не захотел, я бы тебя всё равно соблазнила. Ты недоволен?
— Доволен. Ещё как доволен. А скажи мне, подруга дней моих суровых, у тебя там смазочка есть?
И пальцем показал место со смазкой.
— Это ты к чему?
— Так есть или нет?
Нинка потрогала себя, сунула пальчик, зачем-то понюхала его и даже лизнула.
— Есть.
— Тогда, моя хорошая, не будете ли вы так добры принять позу к креслу передом, а ко мне задом. Я собираюсь, как говорил поручик Ржевский, втетюрить вам. Вот та, лапочка, какая ты понятливая. Мне как: медленно, быстро, глубоко или с краю?
— Поручик, кто же даму о таком спрашивает. Всё на ваше усмотрение, только хотелось бы не спеша и подольше.