Этот случай произошёл со мной летом, когда я закончил учёбу в начальной школе. Мы жили в сельской местности. В то время отец рубил новую баню. Во дворе разными кучами лежали брёвна и доски. Во всём этом беспорядке, я умудрился сделать себе «штаб». Прислонив несколько досок к разбросанным брёвнам, я устроил себе уютное укрытие. Находясь там, я мог в любой момент услышать, что меня зовут родители, а так же первым увидеть того, кто заходил к нам во двор.
Каждый раз, оказавшись в своём «штабике», я уделял время на изучение своего мальчишеского «достоинства». Ещё весной, когда меня пригласил одноклассник к себе домой, и мы заглянули в комнату его старшего брата, я увидел чёрно-белые игральные карты с голыми женщинами.
Почти половина колоды этих завораживающих снимков были аккуратно приклеены к задней стенке шифоньера. После этого случая я больше не смог побывать в той комнате, но вспоминая, что я видел на снимках, я теребил свой писюн с великим наслаждением.
И вот, в один из тёплых летних дней, я спрятался в своём укрытии и, заняв удобную позицию, принялся за любимое дело. Увлёкшись занятием, которое доставляло мне море удовольствия, я немного сильнее, чем всегда, потянул кожицу своего торчащего отростка. Головка открылась полностью. Я впервые увидел у себя полностью открытую головку. Много раз я наблюдал это у отца, у старших братьев, а теперь я смог открыть её у себя.
Это было супер ощущение. Мне очень понравился вид моего писюна. Я дотрагивался нежно до открытого участка своей плоти. С каждым разом я старался надавить сильнее. Мой маленький член становился всё твёрже при этом, головка краснела, блестя глянцевой поверхностью. Вдруг, я услышал голос мамы. Она звала меня, выходя из дома во двор.
Я попытался закрыть головку, но не смог. Несколько раз я натягивал кожицу своего инструмента до самого конца, но она соскальзывала обратно, оставляя головку в открытом состоянии. Не придав этому особого значения, я натянул трусы с шортами и вышел из своего укрытия. Решив, что я теперь как взрослый дяденька буду ходить с открытой головкой, я уверенно шагнул маме на встречу.
Мама передала мне из своих рук старый алюминиевый таз и попросила собрать щепки, валявшиеся на земле. Я незамедлительно принялся за дело. Всё время, пока я исполнял порученное задание, я чувствовал, как головка моего писюна трётся о трусы. Первое время мне это даже нравилось.
Ещё несколько минут я находился в возбуждённом состоянии. Мой торчащий член даже не думал слабеть. Через какое-то время я начал испытывать неудобства. Попробовав несколько раз через шорты привести свой инструмент в исходное положение, я лишь привлёк внимание мамы к себе.
— Что ты постоянно за него держишься, сынок? – спросила меня мама.
— В туалет хочу, — быстро сообразил я, что ответить.
— Так иди и сходи, — с удивлением ответила мне мама.
Я неуверенной походкой направился к туалету. Открытая головка моего писюна продолжала тереться о трусы, принося мне болезненные ощущения. Когда я зашёл в туалет и спустил свои трусы, я увидел, что головка поменяла цвет, став багрово-синей. Кожица вокруг неё покраснела. Мне вновь не удалось закрыть её. Пописать я тоже не смог. Понимая, что ходить с открытой головкой на писюне это не такое приятное занятие, я печальный вышел из туалета.
Закончив собирать щепки, мама позвала меня в дом обедать. За обедом я снова несколько раз протянул свои руки к паху.
— Ничего не понимаю. Он у тебя чешется что ли!?! – вновь спросила меня мама.
Понимая, что, кажется, я сделал что-то не то со своим дружком, я решил признаться в этом маме.
— Мам, он болит у меня, — тихо произнёс я.
Развернув меня к себе, мама приказала мне снять шорты и трусы. Рассказывая маме всегда о своих «болячках» и показывая их, я повиновался и в этот раз. С опущенной головой и спущенными трусами я стоял перед мамой и смотрел на торчащую багрово-синюю головку своего дружка.
— Сейчас пойдём в больницу, и пусть врач отрежет тебе его, раз ты не умеешь обращаться со своим петушком, — заговорила мама.
Я, естественно, сильно испугался и заплакал.
— Не надо в больницу, я больше не буду так делать.
— И что мне с тобой делать!?!
— Может как-то полечить можно!?! – с надеждой посмотрел я на маму сквозь слёзы.
— Иди на диван. Сейчас что-нибудь придумаем, — спокойным голосом произнесла мама.
Я перешагнул через валявшиеся на полу шорты с трусами и побежал в зал, сверкая своей голой жопой. Улёгшись на диван, я даже не решался дотронуться до своего уже зудящего писюна. Следом за мной в комнату вошла мама. Она несла с собой подсолнечное масло, налитое в стакан. Смочив пальцы в этом масле, мама дотронулась до моей «проблемы». Я немного дёрнулся от испытываемой боли.
Размазав масло по горячему писюну, мама, так же, как и я, попыталась натянуть кожицу на головку. Но безрезультатно. Я лежал, затаив дыхание. Плакать уже не хотелось. Мама всегда справлялась с любыми моими болезнями. В этот раз я тоже был уверен, что всё будет хорошо.
От того, что мама пыталась закрыть мне головку, я почувствовал, что мой член начинает напрягаться. Мама тоже заметила это. Посмотрев на меня, она поставила стакан с маслом на стул и опустилась на корточки рядом с диваном.
— А ну-ка, сынок, ляг ближе к краю, пожалуйста, — попросила меня мама.
Я подвинулся на край, не понимая, к чему это приведёт. Мама всё время держала меня за письку, продолжая размазывать масло. Когда я оказался лежать на краю дивана, мама немного приблизила своё лицо к моему, пахнущему подсолнечным маслом члену. Вдруг, мама придвинулась чуть ближе ко мне и поместила мой отросток себе в рот.
Её рука, которой она размазывала мне масло, скользнула мне между ног. Мама нежно надавила мне пальчиком где-то чуть ниже яичек. После этого, она принялась сосать мою письку. Тысячу раз я видел, как сосут соску-пустышку мои младшие братья. Мама делала то же самое. Мой твёрдый писюн начал ходить во рту мамы, как соска-пустышка. Мне было очень приятно в тот момент.
Я сразу же представил себе, как я то же самое делал себе рукой. Только сейчас было в сто раз приятнее. Мама продолжала сосать мне, меняя темп. Даже когда мама с силой сжимала мне писюн языком, мне не было больно. Через какое-то время я почувствовал, что готов кончить. Уже было несколько раз, что после того как я дрочил себе, у меня выделялась смазка. Я прекрасно знал, как это называется.
Не успев подумать об этом, я почувствовал, что смазка уже выделилась. Громкий глоток мамы, подтвердил это. Писюн сразу обмяк. Мама ещё несколько раз пососала его и подняла своё лицо. Я с любопытством наблюдал за всем этим. Когда мой член освободился от плена маминого ротика, она снова взяла его в руку. В этот раз мама с лёгкостью натянула кожицу на головку. Улыбнувшись мне, она посмотрела на меня.
— Извини, мам, я немного написал тебе в рот, — произнёс я, понимая, что всё это называется совсем по-другому.
— Всё нормально, сынок. Это не моча была, — ответила мне мама.
Она встала с колен и пошла обратно на кухню, унося с собой стакан с маслом.
— Только давай договоримся с тобой, что больше ты так делать не будешь, — строго сказала мама.
— Хорошо, мам, — согласился я, продолжая лежать на диване и рассматривать свой ослабевший писюн.
Мама зашла в зал и кинула мне на диван трусы и шорты, которые до сих пор лежали около кухонного стола.
После этого случая, когда я доставлял себе удовольствие, дёргая свой возмужавший инструмент, я всё время засовывал себе руку между ног. Каждый раз, при этом, вспоминая мамино «лечение».
Каждое лето к нам в гости приезжала моя двоюродная сестрёнка. Вернее, она приезжала к нашей бабушке, которая жила на той же улице, что и мы, только через несколько домов от нашего дома. Мы любили с ней играть в «магазин» или «больничку». Она была на два года младше меня.
Однажды, я предложил ей, что бы она полечила мне писюн. Я объяснил ей, что как будто у меня заболела головка. При этом я демонстративно открыл её перед ней. Что бы её вылечить и закрыть, сестрёнке нужно было в этой ситуации применить свой ротик.
Тогда сестрёнка на меня сильно обиделась, назвав «дураком». Какое-то время, мы даже не разговаривали с ней. Большого огорчения в этой ссоре я не испытывал, продолжая вспоминать случай с мамой. Кто знает, может быть, если бы в тот раз сестрёнка согласилась понарошку полечить мне писюн, то я всерьёз заинтересовался своими сверстницами. Может, всё-таки, это и к лучшему. Зрелые женщины в будущем доставили мне немало удовольствия.
Спустя два года наша семья переехала жить в город. Купив в городе частный дом, практически ничего особенного в нашей жизни не поменялось. Не пропало и моё желание подглядывать за мамой. В первое же лето я выяснил, первым делом, откуда лучше было вести наблюдения. В доме я тоже нашёл такие места. Одно из них было прямо на середине зала. С этого места просматривался дверной проём в спальню родителей.
Занавеска, прикрывающая вход в родительскую комнату, ничуть не мешала. В спальне стояло трюмо, около которого мама переодевалась. Так вот, находясь в зале, можно было легко наблюдать за тем, что происходит в спальне. Много раз мне удавалось видеть маму абсолютно голой.
Несколько раз она поворачивалась ко мне так, что я мог спокойно рассмотреть её груди. Конечно, каждый раз, при таком случае я старался смотреть ей ниже пояса. Чёрный кудрявый треугольник всегда привлекал моё внимание.
С работы мама приходила практически в одно и то же время. И вот, в один из летних дней, я специально разложил в зале на полу книги и журналы. Сделав вид, что решил вытереть пыль на полках книжного шкафа. Предвкушая приход мамы, я начал испытывать возбуждение. Между книг я прятал ещё один аргумент, который всегда сильно влиял на моё возбуждение.
Двумя месяцами раньше, в школе, я выменял у одноклассника один лист – страницу из эротического журнала. На нём с одной стороны женщина сидела, широко раздвинув ноги. Я мог часами смотреть на чёрное пятно, которое было между её ног. На другой стороне уже другая женщина стояла раком, раздвигая пухлые «булки» своей попки руками. Эта картинка производила на меня ещё большее впечатление, чем первая.
Так вот, в тот день я ждал маму, разглядывая картинки с голыми женщинами. Почувствовав, что мой писюн всё больше твердеет, я решил «поиграть» с ним. Сняв трико и оставаясь в одних трусах, я пристроился на диван, положив перед собой заветный лист бумаги. Времени было ещё мало. Подумав, что до прихода мамы есть ещё минут пятнадцать, я решил сходить в туалет. Высунув своё достоинство, я вышел во двор и направился в сторону туалета.
При этом открыл головку, наслаждаясь видом своего члена. Решив не заходить в туалет, я начал сливать прямо на кустики, что росли около калитки, ведущей в огород. Из-за образовавшегося стояка, я с трудом опорожнил мочевой пузырь, разбрызгивая золотой дождь на кустики.
От такого действия, мой член, казалось, увеличился ещё больше, блестя на солнце мокрой красной головкой. Додумавшись просунуть свой член в штанину трусов, я стоял около калитки, ведущей в огород. Мой член, маленькой дубинкой, располагался строго горизонтально.
Вдруг, я услышал, как открылись ворота, и во двор вошла мама. Если бы я спокойно толкнул калитку в огород и зашёл в туалет, то ничего бы не произошло. Но всё вышло совсем иначе. Испуганный, я рванулся к крыльцу. Маме хорошо был виден мой торчащий член, который я просто физически не смог скрыть в трусах. Забежав в дом, я уселся на пол в зале, не зная чем занять себя, и стал ждать своего «приговора».
Мама молча прошла в свою спальню. Подсматривать за ней желание у меня уже пропало. Мой член давно уже поникший расположился послушно в трусах. Трико надеть в тот момент я даже не додумался. Когда мама зашла ко мне в зал, я сидел на полу, понурив голову.
— Надеюсь, в этот раз мне не придётся лечить тебя!?! – сказала строго мама.
Я весь сжался, боясь произнести даже слово. Мама, видимо, почувствовала моё напуганное состояние и решила сменить тон.
— Тем более, как я успела разглядеть, он уже в рот мне точно не поместится. Зря тогда его не подрезали, я смотрю, он тебе до сих пор мешает!?! – уже более мягким голосом сказала мама, улыбаясь при этом.
— Не мешает он мне и ничего лечить не надо, — наконец, произнёс я и взглянул на маму.
Мама сидела на диване и держала в руках тот самый лист с голыми тётками. Мне вновь стало не по себе. Я был уверен, что за это меня точно ждёт какое-то наказание.
— На это, что ли насмотрелся!?! Откуда это у тебя? — с удивлением произнесла мама.
— В школе поменялся, — ответил я, снова опустив голову.
— На что выменял?
— На наклейки.
Я уже представлял себе, что мама сейчас порвёт этот лист или заберёт его себе. Но она откинула его на диван.
— Сынок, посмотри на меня. Я не буду ругать тебя за это. Это нормально, что ты возбуждаешься глядя на такое. Конечно, и наказывать тебя за то, что сейчас произошло, я не собираюсь. Я с облегчением слушал её слова. Конечно, мне было стыдно за своё поведение. Но я почувствовал, что мама, действительно, разговаривает со мной без злости в голосе и решил перебить её.
— Прости меня, мама, я больше так делать не буду.
— Как!?!
— Смотреть на эти картинки, — кивнул я в сторону лежащего на диване листа.
— Да, смотри, если хочешь. Мне то что!?! – улыбнулась она.
Я никак не ожидал такого ответа от мамы. Ещё больше меня удивил её вопрос, заданный мне вслед.
— А что если по-настоящему ты такое увидишь?
— Что!?! – не понимая, что имеет в виду мама, переспросил я.
Ничего не ответив, мама подвинулась на край дивана и, задрав халат, раздвинула свои ноги. Трусов на маме не было. Мой взгляд, как магнитом, сразу же притянуло к себе заросшее кудрявыми волосами место. Волосы у мамы были не такими чёрными, как на картинке и тётки, но вид всего этого меня очень впечатлил.
— Повторить то, что изображено на другой стороне листа я, конечно, не смогу. Но, думаю, и этого достаточно. Если я сегодня увидела твоего петушка, то и тебе можно взглянуть на мою писю. Но запомни, это будет в первый и последний раз, — произнеся всё это, мама снова сдвинула ноги и поправила халат.
Мне казалось, что я несколько минут наблюдал за этой картиной, хотя прошло времени даже меньше минуты. Мой писюн снова начал напрягаться. Мама встала с дивана и вышла из зала. Я быстро натянул трико и, схватив лист с голыми тётками, начал спешно собирать книги и журналы с пола. Всё это время перед моими глазами «стояла» пизда мамы. Заросшая промежность навсегда запала в моё сознание.
Мне было очень торжественно осознавать, что мама сама показала мне свою пизду. У нас с ней появилась великая тайна, которую никому нельзя было раскрывать. Больше никогда такого случая не было. Я по-прежнему подглядывал за мамой. Мне всегда хотелось увидеть то, что скрывалось под мамиными кудряшками. Спустя некоторое время я смог подглядеть и это.
Мама никогда не заговаривала со мной на эту тему. Хотя, мне иногда казалось, что мама «помогала» мне подглядывать за ней. Скажу лишь одно, что спустя ещё два года, мама мне оформила подписку на появившееся ежемесячное издание. Это было приложение к газете «Спид-инфо» для подростков.