Пашка дружил с Танькой с детства. Когда-то он подошёл к ней, игравшей чуть ли не песочнице, и они стали болтать. Он уже и не помнил момент их знакомства — так давно это было. Лишь родители рассказывали.
С тех пор дружба мальчика с девочкой крепла и с годами не думала разрываться, хоть со стороны это выглядело необычно. Сверстники посмеивались, а они находили на удивление общие интересы, которые составляли свой, неповторимый круг детских увлечений, — иногда окутанных надуманной тайной, то скрытных от родителей, то каких-то ещё. Словом, Пашке с Танькой скучно не было. Равно как и ей с ним.
Конечно, они не варились в собственном мирке, у каждого круг интересов был широк и разнообразен, но стоило им пересечься, даже буквально наткнуться друг на друга — и друзья снова окунались в тот неуловимый и необъяснимый мир, приятный и понятный лишь им двоим. На уровне секретов, каких-то задумок, прогулок и откровений.
Последние постепенно отрывались от детства, которое рано или поздно улетучится как дым, о коем потом люди сожалеют. Так было и с этими двумя, несмотря на тянувшиеся годами отголоски ребячества и постоянные встречи, порой случайные — ведь они жили в соседних подъездах, и было само собой разумеющимся: стоит Пашке наткнуться на Таньку на улице, как снова взыграет нечто по-детски личное, и они задержатся, их будет не оторвать друг от дружки.
Но характер всё равно был разный. Не сказать, что они дополняли друг друга, тут происходило что-то иное.
Танька, будучи раскрепощённее, смелее и, если хотите, современнее, первой пошла по пути познания мальчиков не только как друзей. Пашка же оставался для неё особым, но другом, что не менее важно. И всё же… У него были иные интересы, и с девушками он не то чтобы не лобызался, но не горел желанием в это дело окунаться.
Они оба повзрослели, по крайней мере, из детства вышли — точно. По возрасту. Но стоило опять увидеться — и могли говорить о чём угодно на уровне детской откровенности душа в душу. Так повелось оттуда, из глубины лет.
И вот Танька поделилась с Пашкой, что посещала некую молодёжную тусовку в приспособленном для этого полуподвале. «Там у нас есть комнатки для всяко-разного, — сказала она, кратко говоря на уровне их уникально-дружеского контакта, граничащего с подсознанием. — А тот уголок, про который ты сейчас услышал, — для этого. Для половых актов». С этими словами девчонка (это был не тот момент, чтобы называть Таньку девушкой) развела руками и сделала ещё кое-какие пояснительные жесты.
Пашка представил. Но туда не пришёл. Да его и не приглашали.
Зато они продолжали встречаться с Танькой по уникальной привычке, пока слово «встречаться» в один прекрасный день не приобрело другой смысл.
Однажды она пришла к нему домой. Как ни в чём не бывало, что никто и не осуждал. И они затеяли (представьте!) какую-то игру на полу с раскладыванием по выдуманным правилам карточек и шашек, которую сами же с имеющимися под рукой да найденными в ящике стола материалами. В фантазии молодым людям было не отказать! Игру типа настолки они могли запросто сочинить сами. Бесшабашная, но содержательная глупость, где надо было с умом делать ходы, выкручиваться, комментировать, и даже садиться определённым образом. Или ложиться.
Такой была очередная выдуманная игра уже взрослых «детей».
И вот Таньке выпало в свой ход лечь на бок и передвинуть карточки вправо, а Пашке бросок кубика приказал лечь на живот и проползти, что он и стал проделывать, неумело помогая себе локтями.
И вдруг у него слезли штаны, а потом и трусы. Забавно на животном уровне, — скажете вы? Ага, но они зацепились за шляпку неплотно вбитого в деревянный пол гвоздя и предательски остались на месте при очередном Пашкином движении вперёд. Он, хихикая, подполз к партнёрше по игре, а его член возбудился от трения о пол в процессе. И тут пошло-поехало…
— Ой, ложись на меня! — весело сказала Танька. — Видишь, тебе двойку кубик показал. Хоть бы на «три» исправить, — захихикала она. Пашка залез на подругу, и их ноги переплелись, продолжая вторить игровому процессу.
Его неприкрыто торчащий внизу орган прошёлся по телу подруги. И она тоже стала стягивать с себя трусы, обнажая передок.
— А ну, не стесняйся, — сказала девчонка, притягивая партнёра. — Мы играем или что?
Или что… Сама того не желая, игра волею случая приобрела совсем другой характер.
— Ты что… такой неуверенный… — игриво лепетала Танька, а в её голосе до сих пор звучала неуловимая нотка, знакомая с детства лишь им двоим. — У тебя хороший хуй, — продолжила она, поглаживая член оказавшегося на ней партнёра по игре. И Пашка ощутил, как от прикосновений член стал просто необратимо твёрдым.
Он был ростом выше Таньки, но его худощавое тело привело к тому, что парень не стал лежачим прессом на девчонке. А более пышные формы девицы, как оказалось, обещали многое. Парень стал водить затвердевшим пенисом по её лобку. Он тёрся о Таньку, как о мягкую стеночку и не сам себе не верил: что он делает, куда она его ведёт… А Танька заводила игру дальше.
— У тебя хороший хуй! — повторила она, сжимая пальцами по боками снующий по низу её тела орган. И убеждалась, что сжать уже непросто — член налился и был весьма твёрдым.
— А у тебя пизда… пизда… А у тебя пизда, — прошептал Пашка, прижимая «орудие» к Танькиному низу. — Блин, наверно, это должно быть вот так…
И он нащупал её створки, раскрыл их и направил туда головку с желанием проникнуть в щель. Пашкина твёрдость упёрлась в девичьи складки, которые оказались податливыми и встретили его с желанием. Он же всё ещё был не уверен.
— Давай немного… Вот так… Вот так, — слегка надавил парень и головка члена оказалась в подруге. Танька старалась обхватывать его уже натренированными в этом деле мышцами. — Блин, ты и я…- прошептал молодой человек, тяжело дыша от волнения. Но возбуждение взяло своё, и разум куда-то улетел.
— А давай глубоко… Давай… на зачатие! — выпалил он полушёпотом, склонившись к уху партнёрши по игре. Да, Пашка был выше, а по горизонтали на полу — больше и длиннее, но его понравившийся член Танька с желанием примет, стоит парню захотеть. А хотел он уже неотвратимо.
— Давай… — тоже полушёпотом отозвалась Таня.
Толчок вперёд! — долой неуверенность и стеснение, прочь детство! Пашка принялся трахать, проникая в глубину и надавливая на шейку матки, а Танька, ритмично дыша, принимать и обхватывать новые сантиметры органа своим плотным, но податливым мужской силе влагалищем.
И вот он толкнул, войдя в неё до предела, — лишь малая часть члена не проникла во влажное девичье нутро, и в этот момент единения, максимального погружения в подругу Пашка разрядился, выстрелив из плотно обхваченного пениса где-то в неведомой доселе глубине женщины. В глубине Таньки.
Она всё дышала с оттенком страсти, а к Пашке вернулось стеснение, и странные игры нужно было заканчивать. Но ребята доигрались.
Через несколько месяцев к упитанной форме Татьяны стал добавляться увеличивающийся живот. Она забеременела, и по календарю выходило, что не где-то в полуподвале и не от кого-то ещё, а здесь, на полу, дома у Пашки. Это был самый важный и такой неожиданный результат творчески изобретённой игры с подручными предметами.