На полпути к машине она тронула меня за плечо и указала назад к дому. Я развернулся и пошел обратно. Опустил ее на крыльцо и посмотрел.
– Что-то забыла? – спросил я.
– Я сделаю это, – сказала она. – Если ты позволишь мне остаться до утра, то можешь трахнуть меня.
Я был шокирован. По правде говоря, я тоже не хотел посылать ее в такую бурю. Но я был немного смущен и зол из-за того, что она мне отказала. Наверное, я думал, что она должна была ухватиться за возможность быть со мной.
Но, возможно, я просто проецировал на нее свою похоть.
– Но ты должен позволить мне остаться на всю ночь, – сказала она. – Ты просто не можешь выгнать меня, если все будет не очень хорошо или не так, как ты ожидал. Я – не профессионалка. И если не считать тех парней, что меня изнасиловали, я не занималась этим уже очень давно.
Она посмотрела на меня, и я почувствовал себя самым большим, самым бессердечным засранцем в мире. По ее лицу пролегли две длинные дорожки слез, а каждое слово звучало так, словно было высечено из самой ее души.
– Я больше не хочу, – сказал я.
– Нет, хочешь, – сказала она, а слезы все еще текли по ее щекам. Я вернулся на снег, чтобы выключить машину.
Пока пробирался сквозь снег и ветер, а затем возвращался в теплое убежище своего дома, во мне боролись противоречивые эмоции и чувства.
С одной стороны, я хотел секса, и очень сильно – прошло уже много времени. Это было странно, потому что все шло наперекосяк. Были самые разные женщины, как в моем районе, так и на работе, флиртовавшие со мной и делавшие достаточно толстые намеки уже больше года.
Прямо через дорогу от меня жила женщина, подруга Шэрон, которая не подождала даже и месяца с отъезда ее подруги, прежде чем сообщить мне, что она свободна.
Она была похожа на Шэрон, тоже высокая, толстоватая женщина с огромными сиськами. Она начала приглашать меня к себе, чтобы я помог ей починить кое-что, и всегда в итоге показывала мне свое декольте.
Так почему же мой член был таким твердым от взгляда на невысокую худую женщину с грудью среднего или маленького размера?
Не знаю почему, но я чувствовал, что она обязана это сделать. Я знал, что так думать неправильно, но я так думал.
С другой стороны, она уже изменила мое мышление. Стала для меня человеком, и как бы я ни ненавидел женщин, мне нравилось, что она рядом. Я ни за что не отправил бы ее обратно на улицу в такую погоду, несмотря ни на что.
Я вернулся в дом, готовый придумать, как разрешить ей остаться, не показавшись слабаком.
Когда я открыл дверь, мои глаза вылезли из орбит. Она стояла голая и смотрела куда угодно, только не на меня.
Не говоря ни слова, я подхватил ее на руки и побежал с ней вверх по лестнице. Опустил ее на кровать и разделся.
– Обещай, что я смогу остаться до утра, – сказала она, пока я стягивал с себя штаны.
– Я обещаю тебе не только это, но и то, что отвезу тебя туда, куда ты захочешь, – сказал я. – Даже отвезу тебя в несколько мест, чтобы ты могла найти такое, где тебе будет комфортно.
– Хорошо, – сказала она, ее голос был покорным тому, что должно было произойти. В нем не было радости. Не было никаких признаков возбуждения или даже любопытства. Это был случай, когда она позволяла мне получить то, чего я так сильно хотел, чтобы она могла обеспечить себе безопасность на одну ночь. Я должен был чувствовать себя виноватым, но не чувствовал.
Она выглядела так, словно готова была отдать свою жизнь, чтобы спасти своего ребенка. Я рассмеялся, и ее рот сжался еще сильнее.
– Перевернись на живот, – с вожделением в голосе сказал я. Я взял бутылочку лосьона с комода, и ее глаза стали огромными.
– Только не туда, – сказала она испуганным голосом. – Разве мы не можем сделать это обычным способом?
– Я… – это все, что я успел сказать, прежде чем она прервала меня.
– Хорошо, пожалуйста, постарайся не причинить мне боли, – грустно сказала она и перевернулась на живот. Я сел на кровать рядом с ней и открыл лосьон.
– Вернусь через секунду, – сказал я.
– Не могу дождаться, – с сарказмом сказала она.
Я пошел на кухню и в течение нескольких секунд подогревал флакон в микроволновке. Когда я вернулся в спальню, она была такой же, какой я ее оставил. Я посмотрел на ее кожу. Та была очень бледной, и в интересных местах у нее были веснушки. Я снял крышку с бутылочки и налил немного теплого лосьона себе на руки, осторожно начав втирать теплый лосьон в кожу ее шеи и плеч.
Она издала глубокий вздох, и все мышцы ее спины непроизвольно напряглись. Я продолжал нежно втирать. Мои руки прослеживали ее позвоночник, двигаясь наружу вдоль плеч и боков.
Ее ноги подрагивали, а дыхание участилось. Мои руки обхватили ее узкую талию. Я спустился ниже и погладил удивительно мягкие шарики ее попки.
По мере того как я продвигался ниже, все напряжение вытекало из нее, и она расслабилась. Я не торопясь спустился вниз по ее длинным ногам, смазывая лосьоном каждый квадратный сантиметр кожи. Когда добрался до ног, она едва могла оставаться неподвижной. Я погладил каждый палец на ноге и перевернул ее так, чтобы она лежала на спине, проделав путь вверх по передней части ее ног.
Густой лес рыжих волос на лобке был сюрпризом. Я втер лосьон и туда. Нежно очертил ее половые губы, избегая клитора. Затем перешел к животу. Ее живот втянулся внутрь, очерчивая упругие мышцы.
Я поцеловал ее живот, и она ахнула. Я был уверен, что почувствовал запах ее женских духов. Я продолжал двигаться вверх, пока не наткнулся на выпуклости ее грудей.
Я нежно погладил их, держась подальше от сосков. Напряжение на ее лице исчезло, сменившись любопытством. По мере того как продвигался вверх по ее телу, я накрывал ее своим.
Я был на ней сверху. Все мои чувства были обострены. Я очень медленно переместил руку обратно к ее области низа, проследив линию прямо по куче диких волос.
Когда мои пальцы достигли этих кустистых зарослей, они обнаружили, что те влажные. Я погладил ее пальцем и почувствовал, насколько влажными стали упругие губки.
Я осторожно ввел кончик пальца в ее влагалище и понял, что у нас проблема. Внутри нее было самое теплое, что я когда-либо чувствовал.
– Просто сделай уже это, – сказала она между стиснутыми зубами.
Я понял, что хотя она и не полностью согласна с тем, что должно случиться, но смирилась с этим и думала, что награда стоит неприятных ощущений.
Поэтому, как можно осторожнее, я попытался облегчить путь внутрь своему члену. Я чувствовал себя возбужденным как школьник. Это была самая теплая, самая тугая киска, в которой я когда-либо был. Я тяжело дышал от переизбытка чувств.
Сначала это было похоже на засовывание хот-дога в банку с медом. Она была тугой, сладкой и липкой. Моя жена никогда не давала мне подобных ощущений. Когда я продолжил, и мы ускорились, стало легче, но ощущения были все такими же приятными. Думаю, что она просто вырабатывала больше смазки.
Я стонал и трахал ее сильнее. Каждый раз, когда основание моего члена упиралось в ее таз, это было похоже на взрыв нервных окончаний. Это был лучший секс в моей жизни, пока я не посмотрел вниз и не заметил, что она задыхается только от давления моего тела, врезающегося в ее.
Она прикусила губу, как будто ей было больно. Я тут же остановился, но было слишком поздно. Я кончил с такой силой, что это было похоже на пожарный шланг, пущенный в воздушный шар. Она явно почувствовала это, и ее лицо сжалось еще сильнее.
Когда я вынул свой член, из нее вытекла струйка спермы. Она просто уставилась на меня.
– Прости, – сказал я. – Я потерял контроль. Мне было так хорошо. И я… Я думал, что ты тоже наслаждаешься этим.
Она продолжала молча смотреть на меня. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она что-то сказала. Она вытерла слезы и посмотрела на меня.
– Ты действительно думал, что мне нравится быть изнасилованной? – спросила она.
В ее голосе не было злости. Опять же, она просто смирилась со своей участью.
– Я буду спать здесь? – спросила она.
– Если хочешь, – сказал я. – Мне очень жаль. Для меня это было долгое время… А ты такая красивая и…
– Значит, если бы я была некрасивой, ты бы меня не изнасиловал? – спросила она.
– Я не думал об этом так, – сказал я. – Я думал, что мы договорились. Думал, что это – просто сделка между двумя взрослыми людьми. Думал, что у тебя есть кое-что, что нужно мне, а в обмен я дал тебе то, что хотела ты.
– Да, хорошо, продолжай думать об этом так, – сказала она. – Спокойной ночи.
***
Бетти
Я просыпалась дважды. В первый раз, когда проснулась, я заметила, что за ночь мы с ним оба придвинулись ближе друг к другу на огромной мягкой кровати. Я говорю «оба», потому что мы были в центре кровати, и он обхватил меня одной из своих рук.
Есть несколько способов обхватить кого-то. Один из них – держаться за руку, чтобы убедиться, что он не встанет или не уйдет без твоего ведома. Обычно так поступают, если не доверяешь человеку и хочешь убедиться, что он не нападет на тебя, не ускользнет, не повредит или не украдет что-нибудь.
Другой способ – просто держаться за какую-то часть тела. Например, держаться за попу или грудь женщины, чтобы показать, что она принадлежит тебе как любовница или как шлюха, которую ты снял не на одну ночь.
То, как делал это он, было другим. Он полностью обхватил меня руками. В защитном жесте прижимал меня к своему телу. Как будто я была ему дорога.
Он был теплым и хорошо пах. Я чувствовала себя как дерьмо. Задавалась вопросом, как я умудрилась так испортить свою жизнь.
Все было просто. Мужчины и их ложь.
Я дважды попадалась на их дерьмо, и к чему это привело? Я – сорокавосьмилетняя бездомная женщина, у которой нет ничего, кроме одежды. Где-то там у меня – сын, которого я не видела пять лет. Он, наверное, такой же как его отец, еще один лжец.
На этот раз я была бы той, кто раздает дерьмо. Этот парень – другой. Но по нему такого никогда не скажешь. Он мягкий. Мне почти стыдно за то, как прошла предыдущая ночь.
Все было аферой с самого начала. Когда он ворвался в ванную и увидел меня голой, я поняла, что у меня что-то есть.
Я знаю, как выгляжу. Есть много парней, которым не нравятся рыжие. Бледная кожа, веснушки, неспособность загореть – все это их сильно отталкивает. Да ладно, американская девушка мечты – это загорелая, голубоглазая блондинка с большой грудью. У меня нет ни одного из этих качеств.
Но есть мужчины, которых рыжие возбуждают. И когда предыдущей ночью я посмотрела в его глаза, то увидела, что он, может, и не любитель рыжих, но я его возбуждаю.
Каким бы грубым он ни был, он был очень мил. Постирал мою одежду. Накормил меня. Даже дал мне безопасное место для сна на некоторое время. Когда он принес мне одеяло и подушку, я чуть не расплакалась.
Я подумала, что с очень полным животом впервые за много лет, плюс тепло и несколько часов хорошего сна в безопасном месте, и я смогу пережить эту ночь.
Я наблюдала за ним из-под одеяла. Он – красивый мужчина. Добрый, и я ему явно нравлюсь. Я начала думать, что мне сделать, чтобы продлить свое здесь пребывание, и решила, что предложу переспать с ним в обмен на место для ночлега после этой адской бури.
Я – не шлюха. Но у меня было столько же секса, сколько у среднестатистической женщины. По большей части, я могу принять его или отказаться. За свою жизнь я была с двумя мужчинами. От первого у меня есть ребенок. Я – далеко не девственница, но если не считать настоящего изнасилования несколько недель назад, у меня нет секса почти четыре года.
Мой план заключался в том, чтобы остаться снаружи так долго, как только смогу, а затем вернуться, постучать в его дверь и сделать предложение – «киска в обмен на ночь внутри».
Конечно, он сорвал мой план. Во-первых, засунул в карман моих поношенных джинсов больше денег, чем у меня было за последние годы. Затем он предложил отвезти меня в безопасное место. И не только в безопасное, но и в такое, где мне будет спокойно и комфортно.
Возможно, мне следовало быть честной и сказать ему правду. Я чувствую себя в безопасности и комфортно там, где есть.
Хуже всего, конечно, даже хуже чем притворяться, что меня как-то оскорбило то, что он попросил меня сделать то же самое, что я сама пыталась придумать как ему предложить, был секс.
У меня никогда не было ничего подобного. Этот мужчина играл на мне, как на чертовом пианино. Он был таким любящим и таким заботливым. Массировал меня и занимался любовью с каждым сантиметром моего тела. Я была в огне.
Я планировала притвориться, что мне это не нравится, но была готова начать умолять его трахнуть меня. Поэтому, будучи в образе, сказала ему, чтобы он уже сделал это. Это было идеально. Это было все, что я могла сделать, чтобы не начать надвигаться на него своей киской.
У меня были самые лучшие ощущения. Мне хотелось все выпустить наружу. Хотелось кричать до небес, когда я кончу, но я спрятала это за маской безразличия.
Мне было так хорошо, что было все равно, что он кончил в меня. Я просто использовала свое крайне обиженное выражение лица. И, конечно, это на него подействовало. Здоровая доза чувства вины – хорошая вещь для мужчины.
Поэтому, когда я проснулась в тот первый раз и почувствовала его руку вокруг себя, по моим щекам потекли настоящие слезы. Я знала, что он из тех мужчин, что смотрят за пределы ситуации человека и видят его самого. Я хотела, чтобы он увидел МЕНЯ. Но моя ложь и мои игры, вероятно, разрушили это.
Я еще крепче притянула его руку к себе и снова погрузилась в сон, чтобы насладиться тем временем, что у меня осталось с ним.
Когда проснулась во второй раз, я была одна. Я почувствовала запах готовящейся еды. Это было забавно: иногда я могла продержаться несколько дней, питаясь только один раз в день, но после менее чем одного дня с этим парнем я всегда была голодна.
Я спустилась по лестнице, с новым настроем. Одеваться не стала. Хотела посмотреть, как он отреагирует. Он меня удивил.
– Твой халат висит на краю кровати, – сказал он. – А одежда – на диване, где ты ее оставила. Садись и позавтракай со мной. Мне нужно заключить с тобой еще одну сделку.
Внутри я был счастлива. Подумала, что, возможно, мне удастся провести здесь больше времени. Он приготовил яйца, бекон и вафли. Я наложила все это на свою тарелку.
Когда я села за стол, он отвернулся от меня. Старался не смотреть на мое тело, но также не мог и смотреть мне в глаза.
– Я знаю, что после прошлой ночи у тебя нет причин мне доверять, – сказал он. – А также знаю, что обещал первым делом утром подвезти тебя туда, куда ты хочешь, но мне придется немного подождать, прежде чем я тебя отвезу. Там много снега, и я должен помочь своим соседям вытащить их машины.
– Хорошо, – сказала я.
– Город чистит улицы, но не наши подъездные пути, поэтому мы должны… – начал он. – Ты сказала «хорошо»? Я кивнула.
– Спасибо, – сказал он. В его голосе было столько тепла. И он благодарил меня только за то, что я позволила ему пойти и помочь другим людям. Это было так странно. Казалось, что он не любит людей, но из кожи вон лезет, чтобы им помочь.
– Ты можешь расслабиться или посмотреть телевизор, пока я не закончу, – сказал он.
Затем он накинул куртку и плотные перчатки и вышел за дверь. Я откинулась на стуле и заметила, что халат, который на мне, пахнет им.
Я подняла свою тарелку, чтобы поставить ее в раковину, как это сделал он. В раковине было много посуды. Я заметила, что у него есть два или три разных набора тарелок и стаканов.
У него также есть, как оказалось, исправная посудомоечная машина. Я открыла ее и так сильно засмеялась, что упала на попу. Посудомоечная машина также была полна посуды.
Мое представление о нем как об идеальном мужчине слегка потускнело. Когда я раньше заметила, что у него так много посуды, то подумала, что, возможно, он много развлекается. Или, может быть, у него есть этот чертов ген декораторства и моды, который есть у многих геев. Я знала, что он – не гей, после того что он сделал со мной накануне вечером, но натуралы тоже могут наслаждаться декором.
Но ничего из этого не было правдой. Он – типичный парень. Скорее всего, он просто складывал посуду, пока та не кончалась, а потом он мыл ее. Или… Просто покупал больше посуды, отсюда и количество разных наборов посуды.
Наверное, он тоже думал, что все они одинаковые. Заметив этот недостаток в его совершенстве, он понравился мне еще больше.
Посудомоечная машина была переполнена. Посуда бы не отмылась, если бы я запустила ее в таком состоянии. Поэтому я вытащила часть и нашла под раковиной закладку для посудомоечной машины. Я начала загрузку, доставая ее из раковины. Казалось, что там гора посуды.
Раковина у него была двойной. Мне это нравилось. Я нашла его средство для мытья посуды и заполнила одну сторону раковины горячей мыльной водой. Другую сторону использовала для ополаскивания. Я мысленно отметила, что ему нужна подставка для сушки посуды.
Пока мыла посуду, заметила в соседнем доме женщину, которая делала, по-видимому, то же самое. Она была старше меня, возможно, лет шестидесяти или около того.
Окна обоих домов выходили на одну линию, так что, мы могли видеть друг друга. Она улыбнулась и помахала рукой, и я сделала то же самое. Чувство огромного удовольствия прошло через меня. Я представила, каково это – остаться в этом доме на продолжительное время.
После более чем трех лет жизни на улице я была готова принадлежать кому-то и где-то.
Мысли об этом человеке побудили меня выйти и понаблюдать за ним, чтобы узнать, не нужна ли ему помощь. Я надела свои религиозные трусики… Я назвала их так, потому что они были такими дырчатыми. Лифчика у меня не было, но он мне и не был так уж нужен. Моя грудь недостаточно велика, чтобы обвисать. Конечно, это были довольно большие выпуклости. Из-за этого они казались больше, но на самом деле там не было ничего особенного.
Обычно, чтобы сгладить их и не дать соскам проявиться, я носила две или три обтягивающие футболки. Поверх них надевала две тонкие куртки, а поверх тех – тяжелый пиджак.
Но в то утро я решила отказаться от всех этих слоев. Надела только футболки, а затем застегнула молнию на куртке, которую он предложил мне накануне вечером.
Куртка с меховой подкладкой сразу же оказалась теплее, чем все мои слои. Как только я увидела, какая на улице плохая погода, я поняла, что кто-то или что-то присматривает за мной. На земле уже было много снега, и он все еще шел.
Верхняя часть тела в куртке была в тепле, но ноги и ступни замерзли. Он расчистил свою подъездную дорогу и работал на тротуаре перед домом, где жила старушка, помахавшая мне рукой.
Я помахала рукой ему. Он выключил снегоуборщик и сразу же подошел ко мне.
– Тащи свою задницу обратно в дом, – прошипел он. Выражение его лица было злее, чем я видел его до сих пор.
Реальность ударила меня как кулак. Вероятно, он не хотел, чтобы соседи знали, что у него в доме – побирушка. Они наверняка догадаются, что между нами происходит, и опозорят его.
И тут во мне вспыхнул гнев. Я точно знала, как ему ответить. Я как раз собиралась сказать: «То есть… Прошлой ночью ты не постеснялся засунуть в меня свой член, когда было темно, но не хочешь, чтобы тебя видели со мной при свете дня, да?» Но он опять заговорил и разрушил мой шанс.
– Здесь холодно, – продолжил он. – У тебя нет ни сапог, ни перчаток, а твои штаны слишком тонкие для такой погоды. Я не хочу, чтобы ты заболела.
Это было спонтанно. Я разрыдалась. Так давно никому не было до меня дела, что я не знала, как реагировать. Он подхватил меня на руки и отнес в дом.
– Оставайся здесь, – сказал он, а сам пошел на кухню. Там вдруг стало тихо.
– Твою мать! – громко сказал он. Я вскочила с дивана и пошла за ним.
Он просто стоял и улыбался. Потом посмотрел на меня, и улыбка стала еще шире. Он схватил меня и обнял. Когда он прижал меня к своему телу, мое ожило. Соски напряглись, а дырчатые трусики увлажнились.
– Прости, – неожиданно сказал он. Он отпустил меня так же быстро, как и схватил. Я была удивлена, что он меня отпустил, и слегка разозлилась. Мне было интересно, за что, черт возьми, он должен извиняться.
– Я не хотел этого делать, – продолжил он. – Просто был так счастлив увидеть кухню чистой. Обещаю, что больше такое не повторится.
Я была в замешательстве… И еще больше разозлилась. Какого черта он не обнимет меня еще раз? И если он даже не обнимет меня, как, черт возьми, я смогу убедить его позволить мне остаться еще на одну ночь?
– Спасибо тебе большое… Мм…? – сказал он срывающимся голосом.
И тут я увидела свой шанс. Жизнь на улице делает жестче. Она также делает тебя более агрессивной. Иногда без необходимости. Заставляет тебя охотиться на тех, кто слабее тебя, и использовать любую ситуацию, которая может принести выгоду.
– Типично… – выплюнула я. Это была подстава.
– А? – сказал он. Он заглотил наживку, и я поймала его на удочку… Или думала, что поймала.
– После того что сделал со мной прошлой ночью… ты даже не знаешь, как меня зовут, – сказала я.
Я улыбалась, говоря это. Моя улыбка должна была быть игривой и соблазнительной. Я пыталась напомнить ему о том, что мы делали накануне вечером. Супружеские пары, будь то женатые или нет, часто вступают в очень игривый и сексуальный разговор. Это усиливает их общие переживания и связывает вместе, затрагивая секреты между ними.
Жена может притвориться обиженной и сказать мужу: «Тебе должно быть стыдно за то, что ты сделал со мной прошлой ночью». Но на самом деле она имеет в виду, что все было хорошо, и он должен сделать это еще раз.
Его лицо сказало мне, что я опять облажалась. Я облажалась на двух очень важных фронтах. Во-первых, он понятия не имел, что я пытаюсь быть соблазнительной. У нас нет никакой общей истории, на которую можно опереться, поэтому он не догадывался, что я с ним заигрываю.
Во-вторых, что еще хуже, он гораздо лучший мужчина, чем все, кого я когда-либо знала. Он на самом деле чувствовал себя очень плохо из-за предыдущей ночи. На нем было столько вины из-за моего заявления, что он меня изнасиловал, что он делал все возможное, чтобы загладить свою вину. А потом я пошла и напомнила ему об этом. Я заслужила, чтобы мою задницу отправили обратно в холод.
Он опустился на один из стульев, и его голова упала на стол. Я потеряла дар речи. Он и впрямь чувствовал себя плохо. Я не могла этого понять.
Парни, которые реально изнасиловали меня, не чувствовали себя виноватыми. Они поздравляли друг друга и хвастались этим минут пять, прежде чем им пришла в голову блестящая идея сделать из меня проститутку и зарабатывать на мне деньги.
Я чувствовал себя так, словно ударил дубинкой детеныша тюленя. Мне нужно было отвлечь его от того, что он чувствовал, иначе очень скоро я буду спать в заброшенном доме.
– Меня зовут Бетти, – сказала я. – Алан, нам надо поговорить. Почему бы тебе не пойти и не закончить убирать снег? Если ты мне позволишь, я приготовлю хороший обед, и тогда мы сможем поговорить. Или ты сможешь убрать снег, а потом подбросить меня куда захочешь, и мы сможем поговорить, пока едем.
– Обед звучит хорошо, Бетти, – сказал он.
В этот момент я должна была понять, что у меня проблемы. Я почувствовала себя еще теплее, чем в куртке, когда он мне улыбнулся.
– Наверное, мне следовало бы посмотреть телевизор или что-нибудь еще. Но я открыла шторы и вместо этого наблюдала за ним. Он чистил тротуар для старушки по соседству, а потом чистил ее подъездную дорожку. Снега было много. Позже я узнала, что на нас выпало тридцать пять сантиметров снега. После обеда снегопад прекратился.
День должен быть сухим, а затем снова выпадет большой снег. В день между метелями должно было значительно похолодать. Поэтому Алан так торопился разобраться со снегом.
Я стучала в окно, пока он не услышал и не вошел внутрь.
– Понятия не имею, что тебе нравится, – сказала я. – Ну, то есть, не совсем так. Полагаю, тебе здесь нравится все… Просто не знаю, как тебе понравится то, что я приготовила.
Он взял сэндвич, который я ему приготовила, а затем огляделся.
– А где твой? – спросил он.
Он сделал это еще раз. Он разрезал свой сэндвич пополам и протянул половину мне. Суп он тоже пододвинул ко мне.
– Нам нужно быстро поесть, – сказал он. – Я хочу тебе кое-что показать, прежде чем высадить тебя.
Мое сердце упало. Он явно покончил со мной. Не мог дождаться, когда от меня избавится.
Я свернула свои куртки и взяла парку.
– Я могу оставить ее себе? – спросила я.
– Наверное… – сказал он. – Если ты все еще ее хочешь.
Я не могла его понять. В один момент он был самым добрым человеком, которого я когда-либо встречала, а в следующий отмахивался от меня.
Через несколько мгновений он осторожно прокладывал нам путь через высокие сугробы снега.
– Люблю полный привод, – сказал он.
– Значит так, Алан… – сказал я. – Я никогда не говорила тебе…
– Бетти, у нас много дел, – сказал он. – Поговорим позже.
Он схватил меня за руку и потянул в магазин «Мейер». Из-за снегопада магазин был почти безлюден. Я не могла поверить, что он хотел сделать покупки именно в этот момент. Но, видимо, жизнь бездомной женщины менее важна, чем пополнение его продовольственных запасов.
Черт, надеюсь, он покупает не мороженое. У него было бы еще меньше времени, чтобы найти для меня место, пока оно не растает. Скорее всего, он собирался высадить мою задницу на детройтской стороне Восьмой мили и свалить из Доджа.
Мы прошли через магазин, захватив тележку. Я старалась идти так медленно, как только могла. Мне требовалось время, чтобы придумать, как остаться с ним.
Мы прошли мимо продуктов и продолжили идти. В следующее мгновение я поняла, что мы находимся в женском отделе. Он нашел джинсы и посмотрел на меня. Потом нашел пару, похожую на брюки маляра. Они не были очень сексуальными. Я думала, что мужчинам нравится видеть женщин в очень узких джинсах.
Эти сидели свободно и имели много карманов. Они также были очень толстыми и имели внутри подкладку. Внезапно меня осенило. Это он снова защищает меня.
Это я сказала, что мы можем поговорить, когда он меня подвозил. Это я постоянно поднимала тему о том, что могу вернуться туда, где оказалась.
Он выбрал пару толстых свитеров, плотные перчатки и сапоги, которые были очень теплыми, но в то же время удобными. Также купил мне шапку с полной застежкой, которую я могла бы откинуть, если станет очень холодно.
Последнее место, куда мы зашли, был отдел нижнего белья. Он купил мне все новые трусы и лифчики.
– Полагаю, ты хочешь, чтобы я примерила эти трусики при тебе, да? – спросила я.
– Вообще-то, у меня есть несколько других вещей, на которые можно посмотреть, пока ты их примеряешь, – сказал он.
Вот и все мои шансы соблазнить его, чтобы он позволил мне остаться еще на одну ночь.
Когда он вернулся, у него был рюкзак. Это был не один из тех, маленьких. Этот был похож на те, что носят с собой туристы. По дороге к машине он был очень взволнован. Показывал мне всевозможные вещи, о которых я никогда не задумывалась.
У него был способ разведения костра и маленький химический обогреватель. Там были всевозможные походные приспособления, которые сделают мое выживание более комфортным.
Оставался один вопрос. Какого черта он все это делает? И вдруг я поняла все это и увидела выход. Я посмотрела на все ценники и начала улыбаться.
Я заглянула в карман рюкзака и нашла еще сто долларов мелкими купюрами.
Я молча смотрела, как клерк обсчитывает все вещи. Притворилась, что не замечаю, сколько все это стоит. Мое сердце сжалось в груди, никто никогда не тратил на меня столько денег. Там было больше тысячи долларов. Когда я была замужем, мой муж не потратил столько на мое обручальное кольцо.
– Сколько ты потратил на все это? – спросила я, когда мы снова оказались в его джипе, как будто не знала.
– Не имеет значения, – сказал он. – После того что ты… После того что я сделал с тобой… Это меньшее, что я могу сделать.
– А что ты со мной сделал? – спросила я. – Алан, ты меня не насиловал. У нас был уговор. Я просто чувствовала себя плохо после этого. Ни одна женщина не хочет чувствовать, что не она контролирует ситуацию. И как ты и сказал, у меня было то, чего хотел ты, а у тебя было то, чего хотела я.
Его рот расслабился, и он выдохнул. Он и впрямь почувствовал себя лучше. Я видела, как с его лица исчезает напряжение.
– Но теперь у нас есть реальная проблема, – сказала я.
– Какая? – спросил он.
– То, что я бездомная, не означает, что у меня нет гордости, – сказала я. – Как, черт возьми, я должна расплатиться с тобой за все эти вещи? Я люблю платить сама. Я – не благотворительная организация.
– Это подарок, – сказал он. – Просто хотел сделать для тебя что-то приятное, так же как ты мыла за меня посуду.
– Я мыла посуду не для того, чтобы быть милой, – сказала я. – Я мыла посуду, чтобы отплатить тебе за тот полтинник, что ты подсунул мне в джинсы. Технически, я все еще должна тебе за это. Посудомойки не зарабатывают пятьдесят баксов в час.
Он выглядел ошеломленным.
– Так, что же нам делать? – спросил он.
– Думаю, мне придется со временем расплатиться с тобой, – сказала я.
– Это много посуды, – сказал он.
– Может быть, я могла бы расплатиться с тобой быстрее, если бы ты захотел что-то еще, – сказала я.
– Хорошая идея, – сказал он. – Ты также могла бы и готовить.
– Да, горничные получают пару сотен долларов в неделю, – сказала я. – При такой зарплате мне понадобится всего месяц или около, чтобы расплатиться с тобой. Я могла бы приходить каждое утро, готовить и убирать для тебя, пока мы не будем в расчете.
– А почему ты не можешь остаться в доме? – спросил он. – У меня много места.
– Потому что тогда ты будешь бесплатно предоставлять мне комнату и питание, – сказала я. – В таком темпе это займет вечность. У тебя очень хороший дом, Алан. Проживание в нем будет стоить по меньшей мере двести долларов в неделю.
– Так каков же выход? – спросил он.
Мы смотрели друг на друга, и, глядя в его глаза, я видела, что он действительно не понимает, о чем идет речь. Может быть, мне стоит подождать? Ведь у меня есть то, что мне нужно. Я собиралась пойти с ним домой, но все равно надавила на планку.
– Может быть, ты мог бы получить еще из того, что получил прошлой ночью? – намекнула я.
– Ни за что, – тут же ответил он.
– А почему нет, – ответила я. – Тебе, кажется, тогда понравилось.
Я начала злиться.
– Тогда мне это нравилось, – сказал он. – Бетти, это был лучший секс в моей жизни. Черт, откуда мне знать. Я не бог секса. Я – обычный парень. До тебя у меня была только одна женщина. И ты чувствуешься НАМНОГО лучше, чем она.
– Тогда в чем проблема? – спросила я.
– Бетти, на самом деле ведь ты этого не хочешь, – сказал он. – Прошлой ночью, когда посмотрел на тебя и увидел выражение твоего лица, я почувствовал себя дерьмом.
Даже когда он говорил это, по выражению его лица я поняла, что он говорит мне правду.
– Обещаю, я больше никогда не причиню тебе боли, – сказал он. – Бетти, моя жена ушла от меня. Прошло уже больше двух лет. Наверное, я все ждал и надеялся, что она вернется. А когда она не вернулась, я убедил себя, что ненавижу ее. Хотел бы я знать, что сделал не так. Я действительно думал, что мы были счастливы. Может быть, я просто реагирую из-за растерянности или чего-то еще. Ты – первая женщина, к которой меня влекло, с тех пор как она ушла. Мне было так хорошо, что я просто потерял контроль. И ты такая красивая, что…
– Я…? – спросила я. – Алан ты носишь очки? Мне почти пятьдесят. У меня рыжие волосы, веснушки и почти нет груди. О, они наполнятся и станут больше после нескольких недель правильного питания. Но даже тогда они будут едва ли средними. Я – не красавица.
– Как я и сказал. У меня нет намерения снова причинять тебе боль. А заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь, из-за положения, власти или рычагов давления – это как минимум сексуальное домогательство, если не изнасилование, – сказал он.
– Алан, ты меня не насиловал, – повторила я.
– В чем разница между тем, что я приставил пистолет к твоей голове, и тем, что угрожал отправить тебя обратно в метель? – спросил он. – В любом случае тебе пришлось сделать то, чего ты не хотела, чтобы остаться в безопасности.
Я была шокирована.
– Спасибо, что пытаешься снять меня с крючка, – сказал он. – Но я не дурак. Я знаю, что поступил неправильно.
Тогда я поняла, что попала в беду. Я также знала, что во всем виновата сама. Я сплела паутину лжи и попалась в нее. Алан ни разу мне не солгал.
Весь обман был с моей стороны. Он считал меня красивой. Хотел меня. В этом не было ничего нечестного, все мужчины хотят секса. Все могло быть так просто, если бы я была честна. Но мне вздумалось попытаться его обмануть.
– Я не думаю, что у меня есть хоть какой-то способ остаться здесь? – спросила я его.
Даже то, как я это сформулировала, натолкнуло его на эту мысль. Я подманила его, и он на это клюнул. Мне пришлось уговаривать его, чтобы он сам спросил. Я должна была просто быть настоящей женщиной и предложить.
Потом я практически унизила его, когда сделала вид, что обиделась. Как только я отказала ему или показалось… Он извинился. Я выставила себя еще большей дурой, а он пытался загладить свою вину. Он все еще был готов отвезти меня куда угодно. Я захотела поехать.
И теперь, когда думаю об этом, я уверена, что он никогда бы не отправил меня наружу в такую погоду. Но в итоге мне пришлось вернуться к нему и сказать, что я это сделаю.
Даже когда мы это делали. Я вела игру. Притворялась, что мне это не нравится. А после я пыталась вернуться к тому, на что согласилась. Но так меня воспитала жизнь на улице.
Мне нужен был рычаг давления на человека, который сделал все возможное, чтобы мне помочь, поэтому я заставила его думать, что считаю, будто он сделал со мной нечто настолько плохое, что он все еще чувствует себя за это виноватым.
Какого черта мне нужно было продолжать говорить ложь за ложью? Я подумала, не слишком ли поздно сказать ему правду. Если я это сделаю, он никогда больше не будет мне доверять.
Но если не скажу…
Мы как раз въехали на его подъездную дорожку, и там стояла еще одна машина.
– Мы можем закончить этот разговор, когда будем в доме, – сказал он.
Он передал мне ключи от дома и пошел к дому через дорогу. Не успела я дойти до крыльца, как на крыльце соседнего дома зажегся свет. Старушка, жившая там, вышла на крыльцо и жестом показала, чтобы я подошла к ней.
Идти по тротуару было проще простого, так как Алан расчистил нашу сторону своим снегоуборщиком.
– Я так и думала, – сказала она, глядя на меня. – Пришлось надеть очки, чтобы убедиться.
На вид ей было не меньше семидесяти, но она продолжала мне улыбаться.
– Вы настоящая, – улыбнулась она.
– Правда? – спросила я.
Она потянулась ко мне и щелкнула резинкой, удерживавшей мои волосы в хвосте. Она распушила их и кивнула.
– Ты рыжая, – сказала она. – Держи волосы распущенными, дурочка. Это твой лучший актив.
– О чем, черт возьми, вы говорите? – спросила я. Ее глаза раскрылись шире, и что-то щелкнуло.
– Послушай, сучка, – сказала она. Ее глаза внезапно вернулись в нормальное состояние, и она успокоилась. – Прости, – сказала она. – Я думала, что держу свой характер под контролем, но ты же знаешь, каковы бывают рыжие. В любом случае, тебе нужно перевести свою задницу через улицу и забрать своего мужчину, пока эта шлюха окончательно не вцепилась в него своими когтями.
– Но он не… – зашипела я.
– Послушай, девочка, я увидела все, что мне нужно было увидеть сегодня, – сказала она. – Ты вышла на крыльцо, чтобы посмотреть на него. У тебя была такая улыбка на лице, которая бывает только тогда, когда тебе кто-то нравится. Как только увидел тебя, он потащил твою задницу обратно в дом, чтобы ты не заболела. Ты рыжая, но ты не только позволила ему утащить себя, ты не сопротивлялась. И у тебя было такое же ошарашенное выражение лица, как только он до тебя дотронулся.
– Нет, – сказала я. Она лишь покачала головой.
– Хотела бы я иметь свой iPhone, чтобы сфотографировать эту тупую ухмылку, – сказала она. – У тебя опять получилось. В общем, эта шлюха через дорогу пытается с ним сойтись с тех пор, как ушла другая шлюха.
У нас нет времени говорить об этом сейчас, она уже пытается его сиськовать.
– Пытается что, – спросил я.
– Сиськовать… – сказала она. – Ну, знаешь, как шлюхи завораживают или гипнотизируют мужчин своими сиськами? Она, наверное, сейчас в них, покачиваясь перед ним и говоря ему, что просто ОБЯЗАНА припарковаться на его подъездной дорожке, потому что у нее не хватает сил разгребать свою. Тогда он поступит по-мужски и добровольно расчистит ей дорогу. А она будет хихикать и делать вид, что так счастлива, что просто подпрыгивает. Эта сука сделает все, чтобы ее сиськи тряслись. Она предложит ему приготовить ужин, и в следующий момент они уже будут трахаться, а тебя и видно не будет. Тащи свою задницу туда и забери его… СЕЙЧАС ЖЕ!
– Хорошо, – сказала я.
– И почаще моргай этими красивыми зелеными глазами и откидывай волосы, – сказала она. – Тебе нужно чем-то перебить эти огромные сиськи.
Я повернулась, чтобы уйти.
– Подожди, – сказала она. – Это может помочь.
Она протянула мне визитную карточку. Я посмотрела на нее и рассмеялась.
Я перебежала через улицу и постучала в дверь. Через несколько минут мне открыла женщина. Я разозлился, едва увидев ее, и чуть не рассмеялась, увидев, во что она одета.
Не знала, что выпускаются футболки с глубоким V-образным вырезом. Это позволило ей выставить напоказ свое декольте и соски. Должно быть, она делает покупки в месте для подбора шлюх.
Она явно меня не узнала, но я сразу же узнала ее. В последний раз, когда ее видела, эта сучка говорила мне, чтобы я подобрала мелочь, которую она мне бросила.
– Где Алан?! – крикнула я. Она смотрела на меня с забавным выражением лица, пока Алан, как хороший щенок, не пришел на звук своего имени.
– Бетти, – сказал он.
– Пойдем, мы уходим, – сказала я.
– Он собирается заняться моим снегом, а потом я приготовлю ужин, – сказала она.
– Мечтай, – прошипела я. – У него уже есть обязательство. Давай, Алан, пойдем домой, – сказала я. Когда он подошел ко мне, я протянула ей визитку службы уборки снега.
– Позвони этим парням, – сказала я. – У тебя с ними есть нечто общее.
– Что именно? – спросила она.
– Они – профессионалы, – ухмыльнулась я. Я потянула Алана через дорогу к его дому, где усадила за кухонный стол.
– Бетти, что происходит? – спокойно спросил он.
– Эта жирная сука пыталась затащить тебя в свою постель, – сказала я.
Он засмеялся, как будто я сказала что-то смешное.
– Что смешного, Алан? – спросила я.
– Я не тупой, – ответил он и посмотрел прямо на меня. Я была уверена, что он знает обо всем моем коварстве и лжи.
Пожалуйста, Иисус, – тихо взмолилась я, – если позволишь мне ускользнуть в этот раз, я больше никогда не буду ему лгать.
– Я знаю, чего она хотела, – улыбнулся он. – И думал о том, чтобы дать ей это.
Мой характер взял верх, и я потеряла контроль над своим ртом и эмоциями.
– Ни хрена подобного, мистер, – шипела я. Это вырвалось прежде, чем я это осознала.
– Алан, мы с тобой уже договорились, – сказала я гораздо спокойнее.
Он покачал головой и улыбнулся. Я снова растерялась.
– Да, договорились! – сказала я почти в слезах.
– Успокойся, Бетти, – сказал он. – Я знаю, что мы договорились, что ты будешь готовить и убирать в доме, чтобы расплатиться за то, что я купил для тебя. Я хотел, чтобы ты осталась в доме, но ты не захотела, если мы не найдем способ оплачивать твою комнату и питание. Ты заговорила о сексе. Я сказал «нет». Я все это помню.
– Мы еще не закончили переговоры, – сказала я. – И если ты все так хорошо помнишь, черт возьми, почему тогда качал головой?
Он опять улыбнулся.
– Бетти, ты хоть представляешь, какая ты красивая, когда злишься? – улыбнулся он. – Я никогда не видел ничего подобного. Большинство женщин, когда плачут или злятся, становятся уродливыми. Но ты… Этот маленький ротик становится все краснее и краснее… Эти зеленые глаза вспыхивают, и ты взбиваешь все эти рыжие волосы… Это потрясающе.
Я превратилась внутри в кашу и села обратно просто потому, что мои ноги были настолько слабы, что не могли меня поддерживать.
– Забудь все это дерьмо, Алан, – сказала я. – Почему ты возвращаешься к нашей сделке?
– Не я, – сказал он. – Мы все еще должны проработать условия. У меня есть идея. Мы договорились о двухстах долларах в неделю, чтобы расплачиваться за вещи. Ты посчитала, что за комнату и питание тоже нужно платить двести в неделю. Я думаю, сто будет гораздо справедливее. Итак, ты остаешься на месяц, чтобы расплатиться за вещи. В конце месяца вещи станут твоими бесплатно и чисто. Но ты все еще будешь должна мне четыреста за проживание и питание. Ты погасишь долг еще через две недели, но тогда ты будешь должна мне двести за проживание и питание. Еще через неделю ты погасишь и этот долг. Но за эту неделю будешь должна мне еще сто. Так что, ты останешься еще на неделю, и тут уже я буду должен тебе сотню, которую заплачу тебе, чтобы дать денег на проезд. Ты застрянешь здесь со мной до середины февраля. Если, конечно, я не куплю тебе еще вещей. Тогда ты можешь застрять здесь до марта или апреля.
– Звучит справедливо, вроде как… – сказала я. – Но звучит так, будто ты пытаешься удержать меня здесь.
Какого хрена я не могу просто заткнуться?
Он посмотрел вниз на свои ноги.
– Да, – сказал он. – Мне не нравится идея, что ты выйдешь на холод.
– Но я не люблю быть в долгу перед кем-либо, – сказала я. – Мне нравится платить самой.
– Мы только что обсудили, как ты можешь это сделать, – сказал он.
– А что насчет коровы через дорогу? – спросила я.
– Она не имеет к этому никакого отношения, – сказал он. – Я в нее не влюблен. Даже не хочу с ней отношений. Это будет просто перепихон. Знаешь, друзья с выгодой. За исключением того, что мы даже не будем настоящими друзьями. Она дружила с Шэрон. Это было бы слишком странно.
– Тогда зачем это делать? – спросила я.
– Потому что недавно со мной произошло нечто, что меня разбудило, – сказал он. – Я вспомнил, что я жив, и что мне нужно жить дальше. Шэрон не чертова святая. Она не умерла от рака. Ее память не священна. Шэрон бросила меня по своим собственным причинам. Что бы я ни сделал плохого, я заслуживал хотя бы узнать об этом. Я также понял, что я – взрослый мужчина, и мне нужен секс. Я не должен ненавидеть всех женщин, а только ту, что поступила со мной плохо и солгала мне.
Когда он сказал «солгала мне», мое сердце начало биться быстрее.
– Значит, ты можешь трахать эту корову, но не меня? – спросила я.
– Бетти, это будет всего лишь случайность, – сказал он. – Просто обмен услугами, ничего больше.
– Почему ты и я не можем обмениваться услугами? – спросила я.
– Мы уже пробовали, помнишь? – сказал он. – Это не сработало.
– Ты не дал ему шанса, – сказала я. – Я помню, как ты рассказывал мне, насколько хорошо это было.
– Но Бетти, тебе же не понравилось, – сказал он. – Когда я увидел этот взгляд в твоих глазах и подумал, что сделал тебе больно. Я просто хотел умереть. А она хочет этого. Все в выигрыше.
– Алан, ты сошел с ума? – спросила я. – Она испортит нашу сделку. Женщины – ревнивые, злобные, мстительные существа. Ей ни за что не понравится, если я останусь в твоем доме. А мужчины становятся тупыми на голову, когда речь заходит о киске. Она начнет просить тебя о чем-то. Сначала это будут мелочи. Типа: «Алан, милый, уберешь мне снег?». Потом начнет просить о большем и вознаграждать тебя за это. Она будет делать тебе минет за то, что ты починишь ее машину…
– А… чем это плохо? – спросил он.
– Тем, что починка ее машины, вероятно, будет стоить тебе денег за запчасти и еще больше за твое время, потраченное на работу. Допустим, ты потратишь сто баксов на запчасти и, возможно, три часа на починку машины и ее проверку. В итоге у тебя выйдет примерно сто шестьдесят баксов минимум, так?
Он кивнул.
– Все, что ей стоит, это немного слюны и, может быть, пятнадцать минут на коленях, так что, ей ничего не стоит сделать тебе дерьмовый минет. Ты можешь пойти и заплатить проститутке пятьдесят баксов и получить гораздо лучший минет менее за треть стоимости.
Он опять начал смеяться.
– Но на этом все не закончится, – сказала я. – Как только она увидит, что ей это сошло с рук, она начнет наращивать темп. Начнет говорить тебе, как я груба с ней и как тебе нужно от меня избавиться. И, конечно, ты откажешься… Сначала. Потом она начнет рассказывать тебе, как она будет счастлива, и в следующий момент пообещает, что позволит тебе трахнуть ее задницу, если ты избавишься от меня, и я снова окажусь на улице посреди зимы.
– Так каково же решение? – спросил он.
– Все, что ты ищешь, это регулярный секс без обязательств, так? – спросила я. Он кивнул.
– Дай мне шанс к этому привыкнуть, – сказала я. – Обещаю, что все станет лучше. А если нет, ты всегда можешь вернуться к корове.
Он выглядел так, будто раздумывал об этом.
– Но, Бетти, я не хочу сделать тебе бо… – начал он.
– Алан, ты не причинил мне физической боли, – сказала я. – Это было ментально. Это я была неправа. Я сказала тебе, как и ты мне, что это будет простой обмен, верно?..
Он кивнул в знак согласия.
– Алан, прошлая ночь была для меня тяжелой, – сказал я. – Это был первый раз, когда мне пришлось думать о своем теле как о товаре. У меня никогда раньше не было случайного секса. За всю свою жизнь я добровольно занималась сексом только с двумя мужчинами. И за одного из них я вышла замуж, а от другого родила ребенка. Но я провела много времени, думая об этом целыми днями. Когда ты смотрел на меня прошлой ночью, я злилась не на тебя. Я злилась на себя. Я думала, что то, что мы сделали, сделало меня шлюхой. Но незадолго до того как проснулась, я прозрела…
Тут он посмотрел на меня еще пристальнее.
– Да, Алан, я сказала «прозрела». То, что я бездомная, не делает меня глупой!
– Я никогда не относился к тебе как к глупой, – сказал он. – Но есть некоторые слова, которые просто заставляют людей быть более внимательными. Это одно из них. Ты либо собираешься сказать что-то действительно глубокое и проникновенное… либо что-то очень глупое. Я должен быть внимательным, чтобы понять, что именно.
– Я поняла, что Бог всем нам дал разные навыки, чтобы мы могли получить от жизни то, что нам нужно. Художник использует свои творческие способности, чтобы создавать вещи, за которые люди будут платить. Копатель канав использует свои мускулы; повар готовит еду… Чем занимаешься ты, Алан?
– Я – инженер-технолог, – сказал он.
– Значит, ты используешь свой мозг, – сказал я. – Я буду делать то же самое.
– Но…? – начал он. Его лицо было очень напряженным. Я могла понять, о чем он думает.
– Заткнись, Алан, ты просто этого еще не видишь, – сказала я. – Ты думаешь, что я собиралась сказать, что стану использовать свою киску, чтобы зарабатывать на жизнь. И это сделает меня шлюхой. Это определенно делает шлюхой ту сучку через дорогу от тебя, потому что она только этим и занимается. На самом деле, она хуже чем шлюха… Просто раздает это бесплатно. В нашем же случае, будет пакетная сделка. Я буду готовить для тебя, убирать за тобой и заботиться о тебе. Сделаю твой дом домом. И как часть этого я буду заниматься с тобой сексом. В течение следующих нескольких недель я буду профессиональным эквивалентом жены. Единственная разница будет в том, что я буду делать то, что миллионы женщин по всей стране и по всему миру делают каждый день, чтобы отдать долг тебе, а не потому, что ты подарил мне какое-то прикольное кольцо.
– Так это просто еще одна часть нашей сделки? – спросил он.
– Пожми, – сказала я. Я протянул руку.
– Но откуда мне знать, что Мэрилин в постели не лучше тебя? – спросил он. – Возможно, я заключаю плохую сделку. Может быть, мне стоит попробовать ее раз или два…
– Заткнись, идиот, – сказала я, – ты никого не будешь пробовать, пока не завершится наша сделка. А теперь пожми мою чертову руку!
– Слушаюсь, мэм, – сказал он.
– Ладно, иди, отдыхай, пока я приготовлю что-нибудь на ужин, – сказала я.
Когда он уходил, в дверь позвонили.
– Есть, – сказала я.
Я открыла дверь и увидела, что там стоит женщина из дома напротив.
– Привет, – сказала она с той фальшивой миловидностью, которой пользуются женщины, не выносящие друг друга на дух.
– Привет… – сказал я так же мило.
– Просто зашла спросить Алана, не хочет ли он еще поужинать, – ухмыльнулась она.
– Он получит свой эмм… УЖИН… дома, – сказала я.
– А как же мой снег? – сердито спросила она.
– Неужели мне и впрямь нужно говорить тебе, куда складывать снег? – спросила я. Затем закрыла дверь, прежде чем она смогла сказать что-нибудь еще.
– Так, кто это был? – крикнул Алан.
– Свидетели Иеговы! – крикнула я в ответ.