Ездить в автобусе, особенно на большие расстояния, всегда утомительно. Сидеть и пялиться в окно на проносящийся за стеклом однообразный, давно надоевший пейзаж, быстро надоедает. Невольно начинаешь искать любые возможности развлечься.
Пассажиры принимаются знакомиться между собой. На этой почве, во время поездок, в автобусах возникает множество знакомств и любовных романов.
Чтобы не скучать, Витька взял с собой в дорогу толстенный боевик. Но, очень скоро понял, что в трясущемся автобусе, когда текст мельтешит перед глазами и, они быстро устают, лучше не читать. Он сунул книгу в карман спинки и уже внимательней посмотрел на сидящую рядом с ним девушку. Не желая сразу смущать ее проявлением откровенного интереса, он незаметно покосился на нее, рассматривая профиль ее тонкого, довольно симпатичного личика.
«А девчонка, ничего, — довольно подумал он, — хоть с этим повезло. А то, бывает, сядет рядом такая мымра, — от одного вида мутить начинает. С такой, можно и познакомиться». Он опустил вниз глаза и скользнул взглядом по ее ногам. Ножки стройные и коленочки, тоже, что надо. Аппетитные и кругленькие. Туго затянуты в золотистую сеточку колготок. И, оттого, особенно соблазнительные. За такие коленочки наверно так приятно подержаться.
Девушка читала любовный роман в яркой обложке. Было заметно, что книга захватила ее внимание и, она, не очень замечает неудобства, создаваемые сотрясающимся на ходу автобусом. Витька завистливо вздохнул: — «Счастливая. Может читать в такой жуткой обстановке, а он страдает от скуки».
Нет, не такой уж она была отрешенной сейчас, если заметила Витькино внимание. Ее нежная щечка, обращенная в Витькину сторону, покрылась нежным румянцем, и все чаще подрагивают ресницы.
Эту симпатичную девчонку он заметил еще на автовокзале, и очень жалел, что вот сейчас, они разъедутся в разные стороны. Так и останутся незнакомыми.
С такой милой симпатяжкой, он бы обязательно подружился. Видно есть бог, если они поехали в одну сторону на общем автобусе, да еще оказались на соседних местах. Такая удача бывает очень редко. Когда, Витька увидел, что интересующая его девушка сидит рядом с его местом, он даже не поверил этому, и еще раз взглянул на свой билет. Нет, все верно. У него шестнадцатое место, рядом с ней. Вот здорово!
Его родная деревня, была настоящим бабьим царством. На что, на что, а на женское невнимание Витька пожаловаться не мог. Женщин у него было даже слишком много для одного мужика.
Так уж получилось. Кто его знает, почему мужики обходят стороной его деревню? Только осталось в их “Заручейке” больше двух десятков баб с ребятишками, два старика, да он, — Витька. Едва ему минуло четырнадцать, чуть стал походить на мужика, одинокие, истосковавшиеся без мужиков бабы, живо взяли его в оборот. До одного случая, которым Витька сам обратил на себя их внимание, как на мужика, они не замечали его.
В обеденный перерыв, как обычно, он отправился на реку, чтобы немного освежиться.
Раздевшись в кустах, Витька разогнался, и прямо с обрывистого берега, лихо махнул в реку. Вынырнув на поверхность, он в размашку поплыл на другой берег. Уже выбираясь из реки, он неожиданно столкнулся с такой же голой, как сам, теткой Анютой. Громко ойкнув от неожиданности, она присела, спрятав от его любопытного взгляда полные бедра, и темный клин взлохмаченных густых волос под животом. Сидя на корточках, и прикрывая ладонями большие, полные груди, она заворожено смотрела, на Витькин бесстыдно вздымающийся член.
У всегда скромной и тихой женщины масляно и похотливо заблестели глаза. Она буквально пожирала глазами его член, который, он безуспешно пытался спрятать, прикрывая ладонями. Такой большой ладонями не накроешь. У Витьки он вымахал удивительно крупный, как у жеребца. Даже мать, с которой он мылся до того, как стал стесняться перед ней своего возбуждения и растущих в паху волос, удивленно покачивала головой и, почему-то, начинала вздыхать. Ее лицо, при этом, принимало задумчивый и мечтательный вид. Видимо, она вспоминала, что-то свое.
— Вить! А, Вить! Ты отвернись пока, — попросила она.
Да, пусть проходит. Витька неохотно отвернулся. И, в тот же миг к его спине прижалось горячей женское тело, а шершавые руки жадно, и крепко, сжали его торчащий член.
— Ты, только, никому не говори Витя. Пойдем-ка со мной. Ты только молчи, Витенька. Увлекая его, за собой в кусты, жарко шептала женщина. Прижимая его к себе, она мягко опрокинулась на спину, и Витька оказался лежащим на ней в развале между ее толстыми ляжками. Еще не успев ничего понять, он почувствовал под собой, мягкую упругость ее большого сытого тела и вспыхнул от стыда и желания, когда она заправила его член в себя.
Едва оказавшись в ней, он моментально кончил, выплеснув горячую сперму и дрожа от желания, прижался к ее большому мягкому телу.
— Это ничего, милый. Это не страшно, — бормотала она. Вытащив из себя увядший член, она начала его умело дрочить. Первые мгновения, Витька не знал, куда деваться от стыда, но ее умелые ласки, а главное, близость соблазнительного женского тела, сделали свое, его член ожил и уже не падал до самого конца, пока Анна не насладилась близостью с ним. Молодая женщина изнемогала под ним, издавая громкие звуки, когда распалившийся Витька, не жалея члена, принялся безжалостно дрючить ее.
Обед давно завершился. Бабы кричали, и звали их, а она все не отпускала Витьку. На следующий день они беззлобно подшучивали над смущенной, но довольной Анютой и, с любопытством поглядывали на Витьку. Он стеснялся этого внимания и, работая, старался держаться от баб подальше, пока его в лесочке, где он лакомился земляникой, не припутала Варя.
Все, повторилось. Хотя в этот раз он уже немного знал, что делать с женщиной и меньше стеснялся при этом. Он понял, что бабы любопытничают не просто так. Они увидели, что он стал мужиком, — равным им. Что он, если захочет, может разложить на сене любую, которая понравится ему.
На сенокосе он по-мужски и уже по иному перезнакомился с ними. Его отношение к ним полностью изменилось. Они стали ему ближе, почти родными. Ведь эти женщины принадлежали ему. Он мог, если бы захотел, обладать любой из них. А они могли рассчитывать на его помощь. Они тоже знали это.
С этой поры, Витька только и знал, что днем работал до изнеможения. А ночью, шастал по дворам, прокрадываясь в темноте к очередной бабе, приманившей его едой, крепким самогоном, соблазнительной, налитой грудью, да толстой задницей.
Плохо только, что почти все они, были ровесницами его матери, а некоторые, даже старше ее. Да, что делать, — плохо здоровой женщине без мужской ласки. Вот и пришлось им, отбросив стыд, заигрывать с ним — подростком, потом ложиться под него. Благо темная ночь скрывает, как стыдливо при этом пылают их лица.
Даже председательша, красивая Дарья Дмитриевна, однажды не выдержала и, заманив Витьку, здорово его, застращав, после этого сама легла под него. Чудно тогда ему было. Витька не мог поверить, что это она, строгая и красивая женщина, которую он всегда уважал, и очень боялся, лежит под ним и по-бабьи постанывает, быстро качая его на широких бедрах. Ох, и старался же он тогда, чтобы угодить грозной председательша, как следует ублажить ее.
Аж, мокрый был весь, пот ручьем по спине бежал. Любя баб, Витька обожал сосать им титьки. Крепился он тогда, крепился, и, не выдержав, взял в губы большой сосок и давай насасывать ее большую титьку. Ах, как сладко ему было. А Дарья Дмитриевна, так даже сорочку тогда сняла, чтобы она не мешала ему, и давай еще громче стонать и Витьку бедрами подбрасывать. Ляжками от страстности чуть не задавила.
Сильная ведь баба, здоровая. Видимо, хорошо ей было, приятно, что Витька посасывает ее грудь.
Такая “многосменная работа” едва не подорвала ему здоровье. Заметили бабы, как он похудел, переполошились, и ну его откармливать…. Каждая кусок слаще, да жирнее, норовит подсунуть. Перед тем, как положить его в свою постель, бабы сначала кормили его до отвала. Витька быстро поправился и, стал еще лучше. Больше на мужика начал походить.
Он и так не был безобразен, получив от отца и матери мужественное лицо и крепкую фигуру.
А, после того, как проснулась в нем мужественность, когда они оценили его любовные старания, еще больше стали боготворить парня. Еще бы, столько страдали без мужика, и вот он, появился, сильный, выносливый и охочий до любовных утех. Витька особо не разделял их, на красивых, средних, и так себе. Для него в постели и в жизни они были все в одинаковой степени ладны. Все приятны, хороши, пригожи. Кормят, поят и в свою постель ложат. Чего ему еще надо? Да, и по годам особо не различал. В постели, они все одинаковы. Что моложе, что старше. Если уж попал он, к какой из них: — замирает, заласкает, зацелует всего, от макушки до пят. Горячие все, ласковые, жадные до любовных утех.
Потому, что он один, а их больше двух десятков. Редко каждая из них, его видит, хоть и старается он, ходить за одну ночь сразу к нескольким женщинам. Да ведь силы у него не беспредельные. Устает тоже. Бывает, придет к кому-нибудь, едва обнимет, приласкает, только возьмет женщину, за свое мужское дело примется, да вдруг на ней же и заснет.
Обхватит она его, прижмет к своему истосковавшемуся телу, милует и нацеловывает, жадно втягивая в себя исходящий от него запах мужского пота. И, лежит под ним терпеливо, ждет, пока он выспится. Не в тягость ей, его вес, хоть и нелегкий он. Напротив, она была безмерно счастлива, что хоть мужика на себе почует. Проснется Витька, извиняется, а она улыбнется молча и грустно, и жарко целуя, его же успокаивает, пока он не начнет с особой признательностью миловать ее, и голубить.
Доступность деревенских женщин однажды едва не сыграла с ним злую шутку. Витька купался на речке. Заплыв в потаенный затончик, он увидел, стоящую по колено в воде, роскошную сдобную бабу. Низко нагнувшись к воде и выставив в его сторону широченный, прямо таки необъятный зад, она с наслаждением мыла свои тяжело отвисшие вниз круглые груди.
Со своего места Витька увидел большие, коричневые соски, и ему до ломоты в челюстях захотелось, взять их в рот. Чтобы почувствовать, как они набухают в губах, помять ее налитые тятьки, и пышную задницу. С торчащим в полной готовности обнаженным клинком, он ринулся в “бой”. Так как всегда не было сопротивления со стороны женщин, то и сейчас, он не ожидал отпора. Если и будет, то легкий, шутливый.
Обхватив ничего не подозревающую женщину сзади, он прижался бедрами и выступающей под ними частью тела к ее роскошному и упругому заду, умудрившись при этом угодить членом в промежность, скользнув по ней. Взвизгнув от неожиданности и страха, женщина вывернулась из его рук и, резко развернувшись, звезданула кулаком ему в лоб. Слава богу, что не в глаз, потому что он наверняка бы его лишился.
Удар у нее был такой силы, что у Витьки в голове колокола зазвонили. Он зашатался, и обалдело, тряся головой, ухнул спиной в воду, высоко подняв брызги, и ушел на дно. Она захохотала и подошла ближе к своему незадачливому ухажеру. Витька лежал перед ней на мели. Через его бедра, пробегали светлые потоки воды, в которой колыхался, как экзотическая водоросль, его белый член. Помогая ему встать, женщина с любопытством осмотрела его затопленную мужскую добродетель, и заинтересованно перевела взгляд на самого Витьку. Он вскочил на ноги и, так как получил отпор, собрался уходить.
— Что испугался? – с подначкой спросила она, заслоняя ладонью низ живота. – А ведь какой смелый был. Навалился на меня сзади, я со страха было подумала, — не медведь ли меня сзади облапил?
Точно таким же манером Витька прикрыл свое хозяйство и остановился.
— Не испугался я. Ты же дерешься. Что, мне еще выпрашивать?
— Просить ведь тоже надо уметь. А ты хочешь сразу все, без труда. Хочу мол, ложись под меня Дарья. Так, что ли?
— Да перепутал я. Думал, наша ты деревенская.
— А я Ваша и есть. Тетки Марьи Воронковой дочка Дарья. Или не помнишь? А я ведь тебя, небось, сразу узнала, хоть и сопливым еще последний раз видела, а сейчас ты вон какой! Мужик настоящий и, на баб уже средь бела дня нападаешь не спросясь.
— Почему это не помню?! – обиделся Витька. – Конечно, помню! Ты, как раз тогда собиралась уехать в город. Чего ж, оттуда вернулась? – с интересом спросил он.
— А, ну его! – отмахнулась Дарья, и насупилась, должно быть, припомнив для себя что-то не очень приятное.
Разговаривая с женщиной, Витька с жадным любопытством разглядывал ее. Как бы не прикрывалась она, он все равно видел красоту и мощь ее сильной, женственной фигуры. Перед ним стояла здоровая деревенская баба. Хоть и повидал он за свою недолгую, но очень насыщенную жизнь, немало обнаженных женщин, тело Дарьи поражало его гармонией форм.
Она стояла к нему в половину оборота, и он мог видеть выпуклый и сильный живот, плавный изворот могучих бедер, волнующую полноту крутых, полных ягодиц. Витька так и не смог, поэтому отделаться от постыдного возбуждения, и это не скрылось от ее внимательных серых глаз. Разговаривая с ним, она то и дело бросала короткий взор на его руки, которыми он тщетно пытался заслонить свое бесстыдно торчащее достоинство. Она внезапно опустила руки, и он увидел могучие заросли густых, мохнатых волос на ее толстом лобке.
— Пойдем что ли, а то уж извелся весь, — просто сказала она, и, обойдя его, пошла к берегу, перекатывая на ходу шарами крупных ягодиц. Витьку бросило в жар. И, он послушно поплелся за Дарьей. Она прошла за кусты. Обогнув их, он увидел, что она аккуратно расстилает на траве платье.
— Колко, а я уже отвыкла, весь зад исколешь — пояснила она и легла на подстеленное платье. – Чего замер? Иди ко мне, — позвала она, протягивая к нему руки. Витька упал на колени и, краснея от смущения и вожделения, подполз к ней на коленях.
Витька возлег на нее, как на горячую и упругую перину. Настоящей не надо!
Ее упругие полные груди мягко пружинили под ним и Витька, с нежданной нежностью поцеловал Дарью в губы. Она с охотой ответила на его поцелуй. После него, он чувствовал себя так, будто хлестанул одним махом литровый ковш крепчайшей браги.
— Ффф-у-ух! – выдохнул он и хватанул воздуха в легкие. – Умеешь ты целоваться.
— Витя, я хочу ребеночка, — горячо зашептала Дарья, прижимая к его себе. – Мальчика мне надо. Я тебе буду давать, сколь пожелаешь, только сделай мне малыша. А то, старею я, тридцать близится, а все понести никак не могу. Увидела тебя, твой стебель и подумала, может быть, ты мне его сделаешь?
— Погоди, Дашенька не спеши, — зашептал Витька, судорожно двигая в ней членом. Он замолчал, время, от времени издавая приглушенные стоны, и жарко признался ей, с жадностью целуя ее длинный сосок: — “Так бы никогда не слазил с тебя. Какая ты сладкая Дашутка!”.
— Так не слазь Витя, хоть целыми днями, — жарко целуя его и, подмахивая бедрами, шептала она, — только сделай мне малыша.
— Обязательно сделаю, — клятвенно заверил он.
Тогда, он и впрямь выполнил свое обещание. Дарья понесла. Со счастливо лучащимися глазами, она поглаживала свой едва заметно круглящийся живот и, ложась с Витькой, просила: — “Ты, Витенька, сейчас осторожнее будь, не повреди мне ребеночка”.
Она родила девочку, но была от этого счастлива не меньше и, осталась в деревне, где продолжает жить и сейчас, растя маленькую дочь. Пока Витька не уехал, она продолжала охотно принимать его, надеясь, родить от него еще и сына.
Хоть он и был значительно моложе ее, Дарья относилась к нему уважительно. Она призналась Виктору, что он приходится по вкусу ей в постели. В горячую минуту, во время любовных утех, разгоряченная женщина, жарко целуя его, призналась ему в любви.
Ее не волновало, что он в два раза моложе ее. Он был ее мужчиной….
Сидящая рядом девушка украдкой посматривала на задумавшегося парня. Сначала он, как большинство парней в подобных ситуациях, кажется, стал оказывать ей повышенное внимание, но приумолк.
Она видела его углубленный в себя, задумчивый взгляд и, скосив на него глаза, принялась изучать его лицо. Красивое и мужественное нужно сказать. Он неожиданно посмотрел на нее и лукаво подмигнул. Автобус свернул к обочине и остановился.
— Можете выходить. Постоим мы здесь долго, минут сорок. Перегрелся двигатель, — пояснил водитель.
Пассажиры, с облегчением загомонили, и потянулись к выходу из пышущего жаром душного салона. Сейчас, когда автобус остановился, особенно остро почувствовалось, как жарок летний день.
— Пойдем, погуляем, — предложил он девушке, которая продолжала сидеть. – Проветримся. Смотри, какая красивая река. На берегу сейчас прохладно. Можно даже искупаться.
— Хорошо, пойдемте.
— Да не выкай ты так. Мы же с тобой ровесники. Давай познакомимся. Витя, — сообщил он, протягивая ей руку.
— Наташа.
Ее ладошка была нежной и пугливо подрагивала в его руке. Девочка была очень молоденькой и явно деревенской. В подобных ситуациях городские девушки ведут себя более раскованно. «Наверно ездила поступать учиться» — подумал он, рассматривая ее заливающееся беспокойным румянцем миловидное личико. Очень хороша девочка!
— Пошли, пройдемся по бережку. Это мои места. Мы находимся в полукилометре от моей деревни. Если идти прямо, можно дойти за пять минут. Он показал на далекие крыши: — «Видишь?»
— Это Ваша деревня?
— Точно. Наташа, да не выкай ты мне!
— Хорошо, не буду. Ездил поступать?
— Нет. Хотел устроиться на работу, но решил вернуться. У нас одни ба…, женщины. Пропадут без меня. А ты поступила?
— Нет. Не прошла по конкурсу. Там столько ребят было на одно место. А у меня в аттестате тройка. Вот и завалили.
— Ну, ничего. Не переживай. Мы с тобой и в деревне не пропадем.
— Я мечтала стать педагогом. Преподавать русский язык, литературу.
— Поступишь на следующий год.
Они шли по кромке обрыва. Витька так засмотрелся на Наташу, что забыл об опасности. Девушка подошла к краю и вдруг с криком исчезла под обрывом. Услышав ее громкий, отчаянный вскрик, он бросил куртку и кинулся вслед за ней в воду. Наташа погружалась в глубину. Схватив девушку за руку, он в два взмаха подгреб к берегу, и, вытащив ее, вынес на берег.
Подложив под ее голову свою куртку, он сбегал к автобусу и забрал их вещи. Уже возвращаясь к ней, он услышал, как тронулся автобус.
— Я вся вымокла, — сказала Наташа, глядя на него.
Витька бросил сумки и подошел к сидящей девушке. Она зябко куталась в его куртку.
— Замерзла? У тебя в сумке есть какая-нибудь одежда?
— Как же я в автобусе покажусь, мокрая как курица?
— Так автобус ушел. Я только отошел от него, он сразу тронулся.
— А как же я? – растерянно спросила Наташа, глядя на него. – Ведь мне еще больше семидесяти километров ехать.
— Тебе сначала надо немного обсохнуть. Переночуешь у меня. Места хватит. Потом я отправлю тебя на автобусе. Не беспокойся, они ходят регулярно через нашу деревню. Вот твоя сумка, переоденься.
— Отвернись.
— Уже отвернулся.
Он отвернулся и, сняв рубашку, выжал из нее воду. Надо бы также выжать и брюки, но ему не хотелось смущать Наташу. Он невольно прислушивался к шорохам за спиной. И не удержавшись, обернулся. В одно короткое мгновение он успел охватить всю ее прелестную фигурку с шариками зябко сжавшихся грудок и красивыми бедрами. Витьку обдала горячая волна возбуждения.
— Не смотри.
— Больно надо, — проворчал Витька. – Ты давай, шевелись. А то простынешь еще. Ветерок то прохладный. А ты мокрая.
— Витя, ты не стесняйся, тоже переоденься.
Он сбросил брюки и, оглянувшись на стоящую к нему спиной девушку, быстро снял трусы, начал их выжимать. Она обернулась и, увидев голого Витьку, вскрикнула от неожиданности. Он тоже невольно обернулся на ее вскрик, и Наташа увидела во всей красе его обнаженное тело.
— Черт!
Витька смущенно покраснел и резко отвернулся. Мокрые трусы ни как не хотели налезать на влажное тело, липли к коже. Злясь и чертыхаясь, он кое-как оделся и подошел к стоящей поодаль Наташе.
— Все. Я одет. Можешь повернуться.
Она повернулась к нему.
— Витя, ты один живешь?
— Один. А что?
— Нет. Ничего.
Он понимал, почему она об этом спросила. Сейчас она узнала, что им придется ночевать вдвоем. Как она к этому интересно относится?
Его дом стоял на окраине села. Выходил огородом к реке, поэтому им не пришлось идти по улице. Лишь соседка, половшая в своем огороде, разогнулась над грядкой и, приставив козырьком ладонь, посмотрела на них. Узнав Витьку, она приветливо помахала ему рукой.
— Ну, вот. Сейчас раззвонит. Через пять минут все будут знать, что я вернулся, — недовольно проворчал он. Ему хотелось, чтобы о его приезде, в селе узнали как можно позднее. Он надеялся побыть наедине с Наташей.
— Это плохо?
— Нет, конечно. Не обращай внимания. Я хотел объявиться завтра.
— А сегодня?
— Сегодня у меня в гостях ты.
Она посмотрела на него и смущенно покраснела. Она то и дело вспыхивала с тех пор, как он сказал, что живет один. Видимо ее волновали какие-то мысли. Витька представлял, о чем она думает. Это волновало и его.
Отперев дверь, он вошел в дом и по его ухоженному, жилому виду, понял, что женщины регулярно убирались в нем.
— У Вас чисто. Хорошо, — заметила Наташа, удивленная чистотой.
— Это наши женщины, — пояснил Виктор. – Надеялись, что я вернусь.
— Значит, Вас уважают здесь.
— Кушать хочешь?
— Очень, — призналась она. – Пришлось рано вставать, чтобы успеть на автобус.
— Включи электроплитку, а я схожу к соседке. Попрошу у нее куриных яиц, сала и хлеба. Сжарим яичницу.
Он обернулся за минуту. Анна дала ему большую чашку яиц, кус соленого сала и каравай домодельного хлеба. Намеревалась всучить еще горшок щей, но Витька отказался. Как бы он приволок его? Пока Наташа жарила яичницу, он слазил в погреб и откопал в углу спрятанную бутыль с самогоном. Девушке необходимо согреться.
— Нет! Нет! Я не буду! Это такая гадость! – запротестовала Наташа, когда он налил ей половину кружечки крепчайшего и чистого как слеза самогона.
— Пей. А то насильно волью. Тебе надо изнутри согреться. Не хочу, чтобы ты заболела.
— Витя. Ну, пожалуйста. Не заставляй меня пить. Я не смогу. Меня стошнит.
— Придется.
— Не буду!
Он взял кружку и, подойдя к ней, обхватил рукой за шею, приподняв ее голову. Наташа попыталась запротестовать, но не успела. Витька сунул чашку в ее приоткрытый рот и влил добрую порцию самогона. Она невольно глотнула и закашлялась, вытаращив на него слезящиеся глаза. Наклонившись к ней, Витька жадно прижался к ее розовым открытым губкам, и Наташа захлебнулась от его поцелуя. Несколько раз протестующие дернувшись, она обмякла в его крепких объятиях, и Витька поднял поникшее тело девушки.
Почувствовав крепкий поцелуй парня, Наташа попыталась воспротивиться, но самогон коварно ударил ей в голову. Она мгновенно опьянела, и у нее поплыло в глазах. Благодатное тепло разлилось по телу, ее плавно закачало в туманной мгле, и она отдалась этим волнам, понесшим ее неизвестно куда.
Она проснулась рано утром. Рядом спал Виктор. Сдвинув одеяло, она увидела, что они оба обнажены. Она сразу вспомнила боль, которую испытала вчера, давление внизу живота, свой болезненный стон, и все поняла.
«Значит, у нас все уже было», — подумала она. Эта мысль не вызвала у нее страха или гнева. Витя понравился ей сразу, как только она увидела его. Но, что будет дальше? Неужели, на этом все закончится? Они переспали и просто разойдутся?
— Проснулась?
Услышав …его шепот, она спряталась под одеяло. Нырнув вслед за ней, Виктор обнял Наташу и, прижав ее к постели, горячо поцеловал ее. Этот поцелуй опьянил ее не хуже самогона. Обмякнув под ним, она закрыла глаза и даже перестала дышать. Колено Виктора раздвинуло ее ноги, и она почувствовала, как в нее входит его горячий и твердый…
— Нет, Витя! Нет! Не надо! – Умоляюще зашептала она, понимая, что он не послушает ее. Его член глубоко вошел в ее лоно, заполнив его, и Наташа издала стон, почувствовав внутри его приятное давление.
— Не больно?
Она промолчала, и лишь шире раздвинула под ним ноги.
— Останься у меня.
— Зачем? Мне ведь еще в институт поступать надо.
— Я люблю тебя.
— Витенька! Этого не может быть. Мы с тобой знакомы всего лишь сутки. Да, мне было с тобой очень хорошо, но, пойми, мне надо обязательно ехать домой. Я и маме написала, что приеду. Если я не вернусь, она меня потеряет. Я не хочу огорчать ее. Поэтому, сегодня же, если будет автобус, хочу поехать домой.
— Ты, хоть будешь отвечать на мои письма?
— Конечно буду Витенька. Ты не безразличен мне. Ты стал моим первым мужчиной. Такое, не забывается.
— Я заметил это.
— Витя.
— Что?
— Мне, хо-ро-шо.
— Мне тоже хорошо с тобой, Наташенька.
— Здравствуй Витюша! Ну как, проводил свою девочку?
— Ой, Даша! Молодец, что пришла. Дай я тебя поцелую. Я так по тебе соскучился.
— Соскучился! Как же. Так я тебе и поверила. Приехал с девчонкой, даже не забежал, чтобы показаться. Бабы гадают: —
Совсем вернулся, или еще раз назад, в свой город рванешь?
— Нет, больше не рвану. Куда мне рвать? Здесь мой дом. Здесь я один такой, а в городе один из многих. Мне это не интересно.
— Молодец, что хоть это понял. Значит, будем дальше жить?
— Будем Дашенька. Как там Олечка? Здорова?
— Растет твоя Олечка. Здоровенькая, слава богу.
— Даш.
— Ну.
— Останешься у меня сегодня?
— А надо ли?
— Очень надо Дашенька. Соскучился я по тебе.
— Соскучился ты. С девчонкой всю ночь скучал. Не очень я вижу ты скучал? Кстати, кто эта девушка? Городская шлюшка?
— Нет, конечно. Это обыкновенная, хорошая девочка. Но, она поехала домой к родителям.
— Видела я, как Вы расставались и целовались с ней. Значит, она больше не вернется к тебе?
— Нет. Ей надо еще учиться.
— Это, ее дело. Есть, хочешь? Или она тебя накормила?
— Очень хочу Даша. По твоему вкусному борщу, ужасно соскучился.
— Тогда, пойдем ко мне, я тебя накормлю.