Васю бог наградил не только громадных размеров фигурой, «парой метров в плечах» и добродушным нравом, но как наградил, так и наказал, дав родиться в одном из умирающих поселков где-то на окраине некогда громадного технологического полиса, превратившегося сейчас в ржавые руины, депрессивное население, живущее от получки до пенсии бабушки-кормилицы, да с таким же мировоззрением.
Несколько раз Вася пытался уехать из поселка, первый раз сразу же после армии, но вот как-то не приживался в большом городе и всяк раз возвращался в обыденность и пустоту своего поселка. Возвращался, искал работу, отчаивался и… И пока ему вдруг не повезло 
познакомиться с Ашотом.
Ашот слыл старожилом поселка, человеком уважаемым и потому несшим себя достаточно высоко. Как раз недавно подстрелили одного из его работников и теперь Ашот подыскивал тому замену. Васили ему тут же приглянулся. Ашот навел справки, поинтересовался, купил историю из милиции или там из военного стола, и успокоившись предложил работу Василию.
Работа была не пыльной и каждый первый в городе о такой мечтал. Правда она была связана с определённым риском, особенно в поселке, где за пару купюр могли подрезать в заброшенном парке или подворотенке. Но Васю это не смущало, тем более что с его стороны никакого криминала не намечалось, ходи себе по точкам Ашота и собирай выручку. Решай вопросы с соседями и местными, получай свою долю и возвращайся домой в хорошем настроении.
И лишь услыхав о предложении, Василий тут же приступил к работе.
Ашот держал по поселку четыре ларечка и несколько передвижных точек-палаток. Старушки палаточницы приносили выручку сами, а вот за ларечницами приходилось присматривать. В ларьки Ашот набирал местных молодых, а порой и не очень, девчат, объясняя это тем, что: «Бабы молоды и дуры. Деваться им некуда. Будут делать всё, что скажу!»
Василий выслушал это и принял к сведению, выходя в первый же день на обход.
— Новенький! – встретила его пышных форм дама лет тридцати-тридцати двух. – Ашот предупреждал. Ну, заходи. Жанна, — представилась она, впуская Василия в ларек.
В ларьке было тесно, но в то же время уютно. Совсем иначе он выглядел со стороны улицы, куда выходило одно небольшое окошечко, через которое выдавался товар и куда принимались деньки. Окна-витрины давно были завешены товаром, плакатам, какими-то тряпками и попросту не позволяли извне взглянуть вовнутрь. Василий впервые был внутри и должен признаться, несколько растерялся.
— Ну, выручку принимать будешь? Или ты сюда глазеть пришел?! – оскалилась то ли улыбкой, то ли насмешкой Жанна. Василий встрепенулся и перешёл к пересчету наличности.
Как и следовало ожидать, денег было совсем не много, но даже эта захудалая пачка для него, жителя умирающего поселка рядом с вырезаемым на металлолом индустриальным гигантом, была вещью значительной и потому её требовалось пересчитать, записать в тетрадь и получить подпись ларечницы.
— Да ты что? – округлила глаза Жанна. _это что-то новое… — она коряво поставила подпись в разлинеенной тетрадке и зашелестела одеждами и занавесками, занавешивая остатки витрины тряпками, которые служили ей занавесками.
Василий погрузился в повторный пересчет – дело новое, не хотелось с самого начала наделать глупостей – и заполнять что-то в тетрадку.
— Ну? Долго я буду ждать? – донеслось до его слуха. – на дворе не месяц май, а здесь не Ташкент! – сетовала Жанна где-то у окошка.
— Что? – поднял свой взор Василий и тут же уперся в две белые массивные женские ягодицы, что выпирали едва ли не ему в лицо. Жанна лежала на прилавке, уткнувшись лицом в окошко, заслоняя любой обзор оттуда, её задранная вверх юбка и приспущенные джинсы только и оголяли что ягодицы и совсем немного ноги.
— ну? – вновь повернулась она к Василию. – Сколько ещё ждать то буду? Или трахай, или уходи! – произнесла слегка насмешливо она.
— Что? – растерялся Василий вставая со стула.
— Тебя что, не предупредили? – удивилась Жанна, все так же возлежа на прилавке. – Порядок такой у нас. Хочешь работать – давай. И тебе, и Ашоту. – пояснила она.
Василий удивился, округлил глаза, ещё раз взглянул на пухлые ягодицы, на половые губы, что предлагали проникнуть в них, на саму барышню, что так буднично и непринужденно предлагала… И не смог устоять.
Жанна была холодной, жесткой и непроходимой, как дороги в их краях во время осенних дождей и первой оттепели. Она просто лежала, позволяя войти в себя, протиснуться, упереть лицом в то самое окошко и производить акт совокупления без какого-либо интереса и удовольствия с её стороны. Это была её ежедневная обыденность и один из элементов дневного бытия, когда приходил инкассатор и сбор денег завершал актом физической близости.
Критические дни могли бы быть оправданием, но только не на этой работе – ведь всегда существовали рот и заднее отверстие, — это в свое время очень настойчиво и со знанием дела втолковал им в голову Ашот. И Жанна, как правило, отлеживала свои десять минут на прилавке, закрывала ларек и шла домой уставшая, но довольная хотя бы тем, что у неё в кармане водилась хоть какая-то копейка.
Правда время от времени заскакивал Ашот, к которому Жанна питала какую-то непонятную и скрытую страсть. Тогда был кабак, вино, угощения и теплая постель где-то в одной из квартир Ашота или, на крайний случай, заднее сиденье его подержанной иномарки.
— Ну ты как там? – повернулась Жанна к Василию, ощутив, как что-то теплое и жидкое прыснуло ей на ягодицы. – Уже? – со знанием дела подхватила она полотенце. – Знаешь, а ты всё же ничего, — подмигнула она впервые за время их общения без ехидства и высокомерия. – Ты заходи завтра. Я тебе чайку приготовлю… А сейчас – давай, давай, иди… Мне ещё в магазин заскочить успеть нужно.
«Ничего так себе работка! — с чувством удовлетворения покинул пределы Жанкиного ларька Василий. – Если так и дальше пойдет, то к концу дня я…» — он и сам не знал, но предполагал, что вернется домой уставшим и с ощущением, что не так уж и плохо жить в их угрюмом и депрессивном поселке, среди развалин индустрии и озлобленного нищего населения, готового практически на все ради заработка какой-то копейки.
Второй на очереди оказалась Виктория. Молодая особа лет этак двадцати-пяти. Говорили, что она где-то в центре закончила институт, но у неё что-то там не сложилось и была она вынуждена вернуться на родину, которая 
встретила её запустением и не востребованность. И единственное место, где ей хоть как-то удалось пристроиться, был этот ларек.
— Привет! – встретила Василия сухо Вика. На ней была вязанная свободная кофта, в тоненькой оправе очки и собранный в хвост на затылке волос. – Заходи Выручку я пересчитала, заполнила журнал, вот! – протянула стянутую резинкой пачку и аккуратную тетрадку. Василий принял все это из её рук, в задумчивости – пересчитывать или нет?
— Можешь пересчитать, — поняла его сомнения она. – Ты не обязан мне верить, хотя там все правильно.
Василий растерялся, Вика же в край его ошарашила вопросом:
— Трахать как будешь?
— Я… — потерялся Василия. Фраза девушкой произнесена была так и тем тоном, будто речь шла о чем-то незначительном, на что и внимания обращать не стоит – так, мелочь, которую нужно быстро решить и перейти к более важным делам.
— Твой предшественник любил закладывать свой член между грудей, — пояснила она и Василий наконец понял, что смущало его в этом свободном громадном свитере, что покрывал Викторию едва ли не до колен – даже он не мог скрыть размер её груди, шарами вздымавшейся там, где того и следовало ожидать.
И пока Василий исполнял стойку фонарного столба, Виктория не долго раздумывая, наверное, проделывая то, что проделывала уже не одну сотню раз, быстро стащила свитер через голову, поправила свои очки и тут же опустилась перед Василием на колени. Тот не возражал, он полностью потерял контроль над ситуацией и когда Вика машинально расстегнула его ширинку, достала вялый ещё орган и тут же, отведя назад мягкую плоть, погрузила его меж своих мягких и теплых губ, он наконец осознал, что, вот оно, и здесь оно началось.
Девушка стола перед ним на коленях, её голова двигалась взад-вперед, поглощая и выпуская набиравший сил орган. Её спина, обнаженная в мелкую едва заметную веснушку начала покрываться от прохлады гусиной кожей. Но, похоже, Виктории было не привыкать, и её хвостик вздрагивал и опадал, рука обхватывала ствол пениса, губы не уставали делать, что им было и положено.
Василий отложил в сторону пачку денег и тетрадь, обхватил Викину голову руками и что было силы погрузил свой орган ей в рот. Против его ожиданий он провалился без каких-либо препятствий и на какое-то время там застыл. Вика «сыграла гортанью» и возбуждение тут же разлилось по телу Василия.
Ощутив, что «клиент вот-вот..» Вика вынула разогретый орган изо рта, слегка привстала, откинулась немного назад и со знанием дела поместила его между двух своих громадных белых сфер.
Член упал меж них, упали, казалось, пропал, исчез, но Василий ощущал, как теплая плоть, плотно обхватив его орган, тут же задвигалась, прижатая руками девушки, и он ощутил, как возбуждение лишь возрастает.
Вика, по всей видимости, проделывала это не в первый и даже не в сотый раз. Её движения были точны, отточены и вверены. Грудь велика, мягка и тепла. Соски громадны и распластаны по значительной части вершины груди. Она двигала грудью, двигалась сама, сохраняя при том холод во взгляде и отрешённость во всем остальном.
Но Василию это было не важно, так как его орган получал то что ему требовалось, тепло начинало рать его изнутри и в какой-то миг, когда Василий потерял самоконтроль, мощная струя вырвалась наружу и с силой ударила ровно по стеклам Викиных очечков. Стекла тут же покрылись белой вязкой жидкостью, принявшейся стекать в них. Вика сделала еще с десяток движений, массируя ещё аргазмирующий орган и отпустила его, поцеловав на последок вершину головки.
— Деньги, как хочешь, можешь пересчитывать, — поднялась она протирая платком свои очки и лицо. – Но раньше ко мне вопросов не было. – натянула она свитер. – А там, смотри… — отвернулась она, как отворачиваются продавщицы от назойливых и неинтересных покупателей.
«Ух!» — выдохнул Василий покидая ларек Вики, обладательницы громадной и, как оказалось, рабочей груди. Впереди лежало посещение ещё двух подобных ларьков и если там предстоит нечто подобное, то… Василий даже начал теряться.
Заскочив по пути к ларьку с хот-догами и булочками, Василий перекусил парой булочек – несмотря на массу наличности в кармане, на большее у него денег не было, он отправился далее по маршруту. К ларьку Ирины.
Об Ирке практически ничего не было известно, кроме, разве что, прозвища, что к той прицепилось. Василий относился не то чтобы болезненно к откровенной пошлости, но всё же и не поощрял 
таковую. И потому Иркино прозвище «попочница» для него было чем-то таким, что он принял ко вниманию, но особо не расспрашивал об истории возникновения того.
— О! – открыла дверку худощавая улыбчивая девчушка, совсем недавно окончившая шкoлу – пару лет от силы. – Ты новенький? – поинтересовалась она, впуская Васили к себе в ларек.
В сравнении с двумя предыдущими ларьками, где Василию посчастливилось побывать, этот представлял собой полный разгром. Сваленные горами вещи, разбросанная там и здесь наличность, какие-то вещи, явно не относящиеся к предмету торговли. И улыбающаяся тоненькая худощавая Ирина.
— Я за выручкой, — пояснил Василий. – Всё готово?
— А как же! – суетливо принялась собирать разбросанные по всему ларьку купюры Ира. – Все есть. – время от времени она застывала на мести задумавшись, что-то вспоминала, лезла то под прилавок, то под гору тряпок и вынимала оттуда очередную пачечку денег.
— Вот! – протянула сваленные в кучу и не разложенные по номиналам купюры. – Можно не пересчитывать, здесь всё! – улыбалась она.
«Ой так ли!?» — усомнился Василий и все же решил пересчитать и разложить деньги. Найдя свободной и относительно чистое место, он принялся раскладывать купюры, попутно пересчитывая их, отвернувшись спиной к Ирине. Прошло, должно быть, минут пять или около того, деньги более-менее подсчитывались, естественно, не хватало и Василий задумался, что с этим делать, как его прорыл слегка нервозный возглас, донёсшийся откуда-то из-за спины:
— Ну, сколько я тут жопу морозить буду? – возмущалась Ирина. – Ты будешь или нет?
Василий что-то хотел было возразить, мол, деньги и всё такое, но еда повернув в пол-оборота голову, увиденная картина его изумила. Собственно, он бы мог уже не удивляться, устроившись на эту работу, но всё же вид обнаженной худенькой женской попки, что была обнажена едва ли не на две трети, чтобы представить взору часть полушарий ягодиц и отверстие – одно отверстие, заставили на время забыть о деньгах и недостачи.
— Ну?! – смотрела на Василия Ира, призывно поколыхивая своей попкой. – Будешь?
— Ну да… – вновь застали Василия врасплох.
— Тогда не тяни, — улыбнулась Ирина. – Холодно же.
Вася и сам не заметил, как его натруженный за сегодняшний день (по крайней мере ему так казалось) орган поддержал его же решимость, заняв вертикальное положение. Деньги на время были забыты, впереди лежала маленькая попка, оголенная ровно настолько, чтобы открыть анальное отверстие. Василий было потянул руку, чтобы оголить девушку дальше, но та встрепенулась, подскочила и произнесла что-то вроде того, что она б и рада, но у неё есть парень, для которого она бережет себя и свою девственность.
Тот где-то в армии, и вот-вот должен вернуться, но так как природа сильней, а и работа обязывает, она удовлетворяет свою потребность и тягу к её телу других вот таким способом – давая возможность проникнуть в неё анально. Уточнив, уяснил ли Василий это обстоятельство и не имеет ли возражений, Ира вновь заняла исходную позу, выставив вверх своё анальное отверстие, испещренное следами массовых проникновений.
— Давай! – призвала она Василия. И тот не заставил себя долго ждать, вынув свой боевой орган и тут же проложив головку «ко входу».
Вход оказался не то чтобы гостеприимен, но всё же куда податливей, чем то бывает даже при проникновении меж половых губ.
«Ого-го!» — едва не прокричал Василий, когда его член, пройдя сквозь сфинктер тут же рухнул в пустоту. Девочка явно не гнушалась этим способом развлечения, за что, должно быть, и получила свое прозвище.
Василий тут же ощутил тепло, некоторое чувство дискомфорта и ощущение, что эта маленькая попка стала заметно шире после того, как в неё воткнулся его орган. И орган заходил вверх-вниз, попка содрогалась от его ударов, Ира стонала с переходом едва ли не до возбужденного крика, член терзал её, а отверстие становилось все шире и шире, расходясь от прилагаемых усилий.
Василий даже и предположить не мог, что такая маленькая попка может таить такие глубины и иметь такого размера «кратер». Это было нечто и было с ним впервые, отчего эмоциональное начало брать верх над физическими ощущениями, и он даже не заметил, как головка сама собой налилась кровью, готовясь выстрелить содержимым яичников.
— О! – протянул он заполняя жерло вулкана своими извержениями. Его член ещё содрогался внутри Ирины, а так уже сползала вниз, раскрасневшаяся, так же подрагивающая и тяжело дышавшая. Её ноги не держали более её, она сидела на полу и с пустым взором смотрела в пустоту подрагивая от возбуждения.
Говорить о недостаче Василий не стал. не нашелся сил. Забрал деньги, сделал отметку в тетради о недостающей сумме и оставил все так же сидящей и вздрагивающей от анального проникновения Ирину в ларьке, отправившись далее. Эта работа ему начинала нравиться.
Четвертый ларек находился на противоположной стороне посёлка и покидая Иркин ларек, он находился в растерянности, так как, с одной стороны, ему нужно было успеть собрать все деньги вовремя, чтобы принести их не позднее указанного часа, с иной – пара пирожков, съеденных им по дороге, совсем ничего не решали, а дорога пролегала как раз мимо дома. И Вася не удержался – заскочил домой. Перекусить и быстро вымыться.
С тем, чтобы выкупаться – была одна небольшая, но в то же время громадная проблема. В поселке уже несколько лет не было горячей воды. Ровно с тех пор, как кто-то порезал котельное оборудование на металлолом. С холодной 
тоже случались перебои, но она хоть более-менее присутствовала.
Как-то быстро окунувшись под холодным душем, к чему Василий, к слову, уже привык. Вбросив в себя то, что нашлось в холодильнике, особо не задерживаясь, он вывалился из квартиры на лестничную клетку полон решимости закончить обход и вовремя явиться «на точку» с выручкой.
— Привет! – окликнул сзади его хрипловатый женский голос.
— Привет! – ответил Василий не оборачиваясь, пытаясь справиться с непослушным замком.
— Спешишь? – донеслось из-за спины.
— Да так… — ответил Василий наконец-то победив замок и повернувшись к источнику речи.
Им, как и следовало того ожидать, оказалась Светка. та самая Светка-соседка, что в шкoле его дразнила своими косичками, а после шкoлы вдруг освоила профессию «платной барышни для оказания специфических услуг». Василий как-то интересовался, как же это произошло?! На что получил ответ что-то вроде: «А чем здесь ещё может заработать честная женщина?» И, как Василий понимал, зарабатывала.
Сейчас же Светка томно курила на лестничной клетке, рассматривая Василия через прищур своих глаз.
— В гости не желаешь заскочить? – полушутливо поинтересовалась она.
— Некогда мне,- отшутился и Василий, понимая, что это очередной стеб в его сторону.
— Жаль, — протянула Светка и выпустив струю табачного дыма, сделала пару неспешных шагов ему навстречу. – А то мы могли бы… — и её рука легла на Василия промежность, довольно сильно стиснув в хрупкой женской ручке его шары.
Вася вздрогнул от неожиданности, на что Светка лишь усмехнулась.
— Нет-нет-нет! – провела пальцем перед его лицом она. – Только прелюдия, — усмехнулась она. – Все остальное стоит денег. – опустилась на колени она, не смущаясь и не стесняясь, похоже, совсем ничего, даже того обстоятельства, что кто-то мог спускаться или подыматься, старушка соседка наблюдать в глазок или ещё что произойти.
— В знак старой дружбы, только минетик! – простонала она и Василий заподозрил, что Светка была то ли пьяна, то ли под кайфом. Ранее от неё такого было не допроситься, сколько не проси, а тут…
Её руки со знанием дела расстегнули молнию, высвободили ствол и так же не спешно, обдав его клубами табачного дыма, взяла в рот. Сигаретка дымилась в одной руке, вторая сжимала ствол у основания, губы не спешили, наслаждаясь происходящим, со знанием дела приводя в возбуждение и Василия.
Время от времени Светка останавливалась, выпускала член из губ, подносила в ним сигарету, делала затяжку и не всегда выпуская дым вновь глотала головку. Василий не то чтобы не возражал – Светка, как ему казалось, была профи в своем деле, освоившая, должно быть, уже не первую сотню километров подобных «причиндалов», и потому он не спешил освобождаться от объятий её губ.
Светка же продолжала, запуская головку за щеку, гоняя по ней языком, потом глотая до самого основания и волнуя чувствительную плоть своими голосовыми связками, выпуская, головку на волю и тут же запуская свой язык под ободок. Василий, лишившийся содержимого яичников сегодня уже трижды, ощущал всю прелесть её губ, языка, горла, возбуждение било через край – такого с ним ещё не случалось, но вот семяизвержение задерживалось. Будь Светка первой, уже давно бы е горло захлебнулось бы от спермы, сейчас же требовалось что-то большее и, похоже, Светка это поняла.
— Такое ощущение, что тебя до меня насухо высосали, — улыбнулась она и принялась за Васин орган куда пожёстче.
Вася вздрогнул, когда её зубы едва не врезались в головку и прошлись резцами по ней, сначала вниз, потом вверх. Его яички тут же были сжаты все той же женской ручной, а активность возросла в разы. Теперь это не была Светка, мерно ласкающая член.
Теперь Светка его терзала, издевалась, кусала, рвала крайнюю плоть, но ровно настолько, чтобы возбуждение не переходило в боль, мешающую… И вдруг сам того не осознавая, Василий ощутил, как его орган зажил своей, собственной жизнью, содрогаясь, напрягаясь и, в финале, выстреливая струей в горло Светке.
Светка ещё несколько раз «опустилась – поднялась» и легко сглотнув, отстранилась в сторону, тут же принявшись подкуривать следующую сигарету.
Времени на разговоры у Василия особо не было и потому быстро поблагодарив, на ходу застегиваясь, он тут же бросился вниз по ступенькам.
— Захочешь продолжения, — донеслось ему вслед. – Ты знаешь в какую дверь звонить. Ты теперь, говорят, при деньгах будешь… — добавила Светка уже потише, разговаривая уже сама с собой.