Женился я на девчонке, которая дождалась меня со службы. Дружили мы с ней со школьной поры. Она училась на класс младше, но так получилось, что полюбили друг друга. Женился и пошёл в примаки.
Тёща, в дом которой я пришёл примаком, воспитывала трёх девочек одна. Тесть рано покинул сей бренный мир. Выдала замуж старшую и осталась с двумя. Теперь вот и вторая замуж выскочила. И не просто выскочила, а мужа в дом привела. Замечу, в частный дом, в котором мужской работы не переделать.
Небольшие тёрки были, как без этого, но с помощью умудрённой годами женщины мы их преодолели. Умудрённая годами. Даже не смешно. Первую дочь тёща родила в неполных семнадцать, а вторую, мою будущую жену, чуть больше, чем через год. Сетовала: Думала замена, а эта замена вон какая оказалась. Веруську родила чуть позже, чем через два года.
Учитывая, что сейчас моей Любане девятнадцать, можно легко подсчитать возраст сей умудрённой годами женщины. Дело не в годах. Дело в том, что работать тёща начала едва ли не с семи лет, когда другие дети только начинают ходить в школу. Потому и не конфликтная, старается сгладить острые углы. А их поначалу хватало. Не то, чтобы слишком уж острые, но всё же. К примеру, все они, привыкнув, что в доме одни бабы, ходили едва ли не нагишом. И поначалу и меня, и их это напрягало. Верка фыркала на замечания тёщи
— Вот ещё! Не я к нему пришла, а он к нам. Как привыкла, так и хожу.
И сверкала голым задом из-под коротенького платья, из которого давно выросла и которое лишь дома и носить. Да и сама тёща не особо стесняла себя нижним бельём. И это с учётом того, что я парень молодой, полный сил. И вырос не где-то там на асфальте, а в деревне.
Парное молоко, свежая зелень, вдоволь мяса. И потому наша супружеская кровать скрипела и стонала до полуночи, а то и дольше. И днём моей милой приходилось задирать подол. А уж какой горластой оказалась — просто ужасть. Такие концерты закатывала, что только держись.
Наши концерты не оставались без внимания благодарных слушателей. Верка при каждом удобном случае подпускала шпильки сестре и зятю по поводу нашего внешнего вида, особенно по утрам. На себя бы утром посмотрела. Тёща задумчиво смотрела на доченьку, отыскивая следы усталости от ночных безумств и не находила.
Это она зря. Вопрос стоит так, что ещё неизвестно кто кого заебал. Но ведь когда ты одинока и ещё в достаточно молодом возрасте, эти ночные концерты могут и напрягать. Пизда живая и тоже хочет. А как под зятя лечь? И что дочь скажет?
Ну, с дочерью, предположим, всё будет нормально. Тёща, оставшись вдовой, девкам воли не давала. Распусти таких, потом не соберёшь. И потому Любка, замужняя женщина, слушала мать и не смела перечить. А про Верку и сказать нечего. Той и посейчас, при живом зяте в доме, частенько доставалось. Ну да, элементарная порка ремнём по голой сраке. Правда не в моём присутствии. Так что со стороны дочери тёща моя никаких непоняток не ожидала. Пусть попробует не поделиться.
Покос нам выделили у чёрта на куличках. Благо наш начальник МТС разрешил взять трактор, чтобы свалить, а потом и привезти сено. Оставив девок на хозяйстве, поехали с тёщей на делянку, набрав с собой продуктов и всего, что будет необходимо для недельной командировки.
А как иначе назвать долгое отсутствие. Приехали, лагерь обустроили. У меня от отца, страстного охотника и рыбака, осталась палатка. Так что пригодилась в хозяйстве. Ну а кострище и прочее, так для деревенских это проблемой никогда не было. Расположились.
Коси коса, пока роса. Это раньше сия присказка была актуальной. А сейчас, в век механизации, нет разницы когда косить. Трактору всё одно — мягкая трава иди жёсткая. Литовочки-то в домах остались. Мы тоже прихватили с собой. Кусты трактором не обкосишь. Пока тёща готовила еду, прицепил косилку и настроил её, сделал пробный прокос, отрегулировал и стахановскими темпами принялся валить траву. Укос хороший, богатый. Просто отрада для души. Тут и обед приспел. Поели и всяк своим делом занялся: тёща дальше лагерь обустраивать, я косить.
Вечером сходили на озерцо, расположенное неподалёку, искупались. Тёща попросила отвернуться, потому что трусы мочить не хочется, а голышом перед зятем вроде как стыдно. Я пошутил
— А если подсматривать буду?
— Да что там интересного? Бабу голую не видел? Нравится, так смотри.
И слово согласовалось с делом. Не особо смущаясь разделась и пошла в воду. Подумал, что и мне негоже трусы мочить, спать-то потом как, потому скинул всю одежду и тоже в воду.
С детства, сколько себя помню, нравилось мне девок щупать. Ну просто не мог мимо девчонки пройти, чтобы не потрогать её за задницу. Став старше щупал уже девушек, потом женщин. Кто-то верещал, кто-то обещал по морде, но в другой раз опять подставляли свои попы и титьки. Титьки е так, а вот задницы, это да.
И почему меня прельщают именно бабьи жопы? Всю бы жизнь оглаживал, мял и тискал эти сказочно прекрасные полушария. Любовался бы задницами. Когда женщина идёт, играя ягодицами, могу идти за ней, как бычок на привязи и наслаждаться игрой ягодичных мышц. Некоторые такую амплитуду выдают, что с ног сшибает. Так что когда тёща первой пошла из воды, на чистых рефлексах пощупал её задницу. Она остановилась, голову повернула
— Вов, ты чего?
Смутившись пробормотал
— Извини, по привычке.
Надо заметить, что девки все пошли в мать. Небольшого роста, титястые, с достаточно тонкими талиями и приличными попами. Они даже схожи внешне и на лицо. Вот уж не спутаешь и не скажешь, что это не её дети. От тестя им не досталось абсолютно ничего, начиная с внешности и кончая отсутствием мужских причиндалов.
Не смог покойничек пацана замастрячить, не сумел. Хотя, люди говорят и я с ними согласен, сделать девочку — ювелирная работа. Тут постараться надо. Так что тёща моя, Александра Михайловна, подумала, что я спутал её задницу с дочкиной. Усмехнулась игриво
— Ничего. Нравится, так щупай, я не против.
Охренеть! Это тёща разрешает мацать задницу в любое время. Решил проверить. Когда после ужина она мыла посуду, вроде как забывшись, снова потискал задок. И тёща замерла, расслабилась, позволяя мне тискать эти восхитительные полушария.
Спать легли. Тёща платье надела, а я разделся до трусов. Тепло, так чего париться. Среди ночи приспичило отлить. Вернулся в палатку, заползаю, а тёща лежит, раскинув ноги, платье где-то под подбородком и в полутьме белеет живот, хорошо видно треугольничек тёмных волос и слегка разошедшиеся губы. Я же говорил, что я деревенский, силушкой бог не обидел. От такого зрелища всё естество на дыбки.
Прилёг рядом и тихонечко, робко прикоснулся к волосикам, ощутил под рукой жёсткие кудряшки, жар, исходящий от расщелины. Саня не реагирует. Осмелел и уже настойчивее начал ласкать пока ещё низ живота, изредка прикасаясь к губам. Когда совсем осмелев провёл меж ними пальцем, почуяв жар и влагу, тёща застонала.
И этот стон сорвал мне крышу. Не помню, как сдёрнул трусы и навалился на трепещущее тело. А она именно трепетала. Казалось, что её колотит после мороза. Бывает так, когда промёрзнешь, а потом, зайдя в тепло всё не можешь согреться и трясёшься, как в лихорадке.
Навалился сверху, задвигал задом в поисках входа в запретную для посещений пещеру. Запрет оказался не для всех. Мне так даже помогли. Тёща сама., своей рукой направила напряжённую головку в глубины райского наслаждения. Не знаю, в раю ни разу не был и не знаю буду ли, а вот вот когда вставишь в пизду свой елдак, тут оно, это блаженство и наступает. Баунти. Хренаунти. Ты бабу горячую попробуй. Вот он рай на Земле.
Тёща изголодалась не шутейно. Первый раз кончила, едва вставил с её же помощью. А потом оргазмы следовали раз за разом. Тёщины оргазмы. Позже, сравнивая жену и тёщу, понял, что дочке до мамки по части ебли далеко, как до китайской стены раком.
Лежим рядом, тяжело дышим. Ну ещё бы, пройти такой марафон и не задохнуться. Тёща пошевелилась, повернулась, подпёрла рукой голову
— И как решился-то?
— Не знаю. Крышу снесло. Ты обиделась?
— Дурной! Кто ж на такое обижается? А чего раньше не насмелился?
— Боялся. Ты же мать жены. Вот что теперь Любка скажет?
— Ничего не скажет. Утрётся твоя Любка. Чай не сотрёшь, двух шоркая. Ой, ты чего? — Это я меж ног ей руку сунул и пизду тискаю, сок выдавливаю. — Погоди, мне на двор надо.
Мне бы тоже не мешало отлить. Выползли из палатки. Тёща присела недалеко, я рядом встал. Травку поливаем, удобряем, чтобы лучше росла. И бегом в палатку. Тёща стянула с себя платье, легла. Тут уж не спеша исследовал её тело. И титькам внимание уделил, и письке, не говоря о заднице. И вновь качался на её животике, засаживая по самый корешок. Аппетитная женщина. Такую ебёшь и ебать хочется. Потому утречком, спросонья, пока мягкая и податливая, засунул лёжа на боку в подставленную попку. Не в саму попку. До этого не дошло.
Так и покатилось. С утра пораньше поебёмся, поработаем, в обед после еды ляжем передохнуть и снова поебёмся. А про вечер и ночь даже рассказывать нечего. Так и справились с работой.
Трава высохла, стала сеном. На тракторе копнитель стоит, так что с погрузкой проблем нет. Загрузили телегу, стянули бастрыком и попилили малой скоростью к дому, оставив ещё один стог на второй заход. Доехали без приключений. По дороге спросил тёщу, как теперь дальше-то будет. Всё же привык за эту неделю. Она махнула рукой
— Как скажу, так и будет. Нет, как ты скажешь. Ты мужик, старший. По твоему слову и будет.
— Так Люба обидится.
— Не обидится. Я с ней поговорю, потом ты скажешь.
Разгрузились. Отогнал трактор на стоянку, вернулся домой, а там баня поспела. Пошли с женой. У нас ведь так было: я иду в баню с женой, а тёща с Веруськой. А тут дверь скрипнула и тёща заходит. И Любка даже не капли удивления не высказала. Точно тёща с ней переговорила и обрисовала ситуёвину. Дочь приняла материно решение и мне не пришлось стучать по столу, выказывая свою волю.
Спать легли. Подмял жену под себя и дал ей почувствовать свою любовь. Устали, отвалились по сторонам. Любка спрашивает
— А с кем тебе лучше: со мной или с мамкой?
Ревнует ведь, как есть ревнует.
— Спрашиваешь. Ты же жена, ты моя кровиночка. А мать просто жаль стало, одна ведь. А она же не старая, ей тоже хочется. Тем более, что ты у меня, — притянул к себе жену, поцеловал в носик, в глазки, в губки, — такая орунья, такая певичка. Так что ты тоже отчасти виновата, что мамка не сдержалась. А теперь раздвинь ножки, я тебе докажу, что с тобой лучше.
Так и стали жить, как в сказке. Мне бы ещё Веруську выебать для полного счастья, а потом и старшую, Валюху. Так до Валюхи не враз доедешь, другой район. А Веруська жопой крутит, не даёт. Титьки потискать, жопу, даже в трусы залезть — это пожалуйста. А вот раздвинуть ноги и дать зятю, тут уж фигушки. Ну да мне и тёщи хватает.
А как Любаня понесла, так совсем в тёщину спальню перебрался. То делил свои силы на двоих, а тут всё одной тёще. Она трусы так вовсе позабыла и даже не вспоминала, что это такое. Надевать да снимать раз за разом упаришься. Лучше уж совсем без них.
А Верку вскоре замуж выдали. Выдали, да неудачно. Мужик оказался алкаш, руки распускал, а потом и вовсе сел за кражу казённого имущества. На долгие восемь годочков. Где-то там на зоне заработал добавку да так и сгинул неизвестно где. Верка вернулась в материнский дом. И тут-то я оторвался.