Рассказ пойдет о событиях, которые произошли в 1995 году.
Алексей Степанович Тихомиров был фигурой насквозь неординарной и замечательной. Высокий. Жилистый. Крепкий. В свое время бегал на лыжах, зажав в зубах бычок «Беломора». Кстати, курил он только «Беломор». Его неординарность заключалась в том, что он занимался всем и ничем конкретно. Как он говорил, «оказываю услуги любого рода и характера». В Москве он значился генеральным директором крупной общественной организации при правительстве Москвы. Офис — девятиэтажное здание, находилось прямо со знаменитым в народе адресом: Петровка, 38. Круг его связей был весьма и весьма обширен — от директоров крупных предприятий до руководителей силовых структур.
Я его называл просто — Степаныч. Мне было на тот период 25, ему ровно на 15 лет больше. Собственно он и поспособствовал моему трудоустройству в кадровую службу региональной администрации.
Как-то раз он позвонил мне и сообщил, что приехал из Москвы домой (а семья — жена и две взрослых дочери — у него жила в регионе) и хочет со мной немедленно встретиться. Через полчаса он подъехал ко мне на работу. Мы вышли во двор покурить и пообщаться.
Есть предложение отдохнуть! — с ходу заявил он. — Завтра с утра берешь подругу и встречаемся часов в 10 где-нибудь в районе площади N-ской. Сможешь?
Да запросто, — ответил я. — С работой проблем не будет. Жену брать?
Ни в коем разе! — сказал Степаныч. — Только подругу!
Договорились.
Степаныч уехал. Отпроситься на работе труда не составляло. Достаточно было обозначить фигуру Степаныча. Которому надо было «помочь» и все вопросы сразу отметались. Степаныч запросто к губернатору заходил, буквально открывая дверь ногой.
Подруга (возможная кандидатура) у меня имелась. Светлана только закончила местный экономический вуз и, полная радужных надежд, пыталась найти себе достойное место работы. Она поработала сначала в одной коммерческой фирме, потом в другой, третьей… Нигде ей просто не заплатили. Элементарно «кинули». После третьей попытки за дело взялся я. Я просто позвонил в местную счетную палату в отдел кадров (ну есть у нас, кадровиков своя «мафия»!) и попросил за нее. Буквально через день Светка трудилась в каком-то отделе ревизором.
На радостях Светка с первой зарплаты накупила продуктов и накрыла мне «поляну» у себя дома. Она жила вдвоем с матерью в 3-комнатной «брежневке». Отец ушел от них лет 10 назад, братьев-сестер у нее не было.
Спустя час мы втроем (ее маман с удовольствием составила нам компанию за столом) уже достаточно «теплые» сидели и смотрели телевизор. Я с нетерпением ожидал, когда нас оставят одних. Наконец, маман догадалась, что нам надо заняться более насущными делами и ушла в свою комнату.
Секс, как всегда, начался с минета. Светка быстро стащила с меня брюки и с удовольствием заглотила мой член. Сосала и трахалась она здорово.
Однажды она мне поведала, что до меня у нее был всего один мужчина, да и тот оказался женатым. Он её «распечатал» в 21 год, буквально за пару лет до нашего знакомства. О моем семейном положении она долго не знала. Надеялась выйти за меня замуж. Когда выяснилось, что я женат, хотела уйти, но:
Вот так и не ушла. Раз в неделю я заходил к ней, и мы трахались, что называется, досыта. После секса она засыпала — иногда минут на 15, иногда совсем. Такая вот особенность ее организма имела место быть. Если она засыпала всерьез, я тихо собирался и уходил, захлопывая за собой дверь.
Сосала она суперски. Заглатывала член всей глоткой, до самого корня. Нежно ласкала, гладила яички. Я стоял перед ней, закатив глаза и поглаживая ее по голове. Она выпустила член изо рта, прошлась языком снизу вверх по промежности. По мне как электрический удар прошел. Я подхватил ее, стащил вверх через голову ее водолазку, одним движением отстегнул лифчик.
У нее были большие мягкие висячие сиськи с крупными темными сосками. Я ухватил ее за соски, сжал их и стал покручивать. Светка тихонько завыла — сиськи, особенно соски были ее чувствительной эрогенной зоной. Кроме того, такое грубоватое отношение — сжать, покрутить, причиняялегкую боль — ей жутко нравилось. Бы у нее такой мазуклончик небольшой. Я потянул ее за соски на себя, ложась спиной на разложенный диван. Она уселась на член. Тот сразу нашел дорогу в её «киску» и с каким-то плеском, чуть ли не бульканьем вошел туда до основания.
Светка текла. Она взвыла и начала на мне прыгать. А я сжимал и крутил ее соски. Потом ухватил ее за задницу, достал до ануса, просунул туда палец, чуть покрутил. Она замерла, застыла, потом рухнула всем телом на меня и впилась мне в губы — кончила. Целовала она агрессивно, жадно, пытаясь просунуть свой язык мне в рот как можно глубже. И царапалась, как кошка. Я все время боялся, придти домой исцарапанным. Жена увидит, скандала не оберешься!
Вставай! — прохрипела она, вскакивая. — Хочу раком!
Она быстро вскочила, встала на пол, нагнулась, подставляя задницу. Задница была, честно говоря, средненькая. Не большая, но и не маленькая. Не круглая, крепкая, но и не торчащие в стороны мослы: Средненькая. Выделялись коричневый анус и щель, поросшие темными волосиками. Она уперлась руками в диван, я сзади воткнул в нее… С хлюпаньем член погрузился в сочащуюся соками раздраконенную пизду.
Я качал ее, наслаждаясь зрелищем коричневого ануса. Она постанывала от удовольствия. Наконец она как-то необычно вдруг вздрогнула, чуть присела. Я почувствовал, как ее влагалище стало значительно уже, сдавив мой член. Она взвыла (ну вот так у нее наступал оргазм!) и повалилась на диван ничком, раскинув ноги в разные стороны.
Я опять не кончил. Не успел. А может, потому, что выпил. Алкоголь — он анестезирует. Во всяком случае, у меня такая реакция. Могу очень долго «качать» , не кончая, если выпимши.
Я полюбовался живописным видом ее задницы. Классный вид: развороченная сочащаяся соками пизда и анус: как в пословице — «так и просится на грех». В жопу Светка не давала. Никогда. Палец туда засунуть, покрутить его там — ей было приятно, дополнительный стимул для достижения оргазма. А что бы так вот — подставить анус для проникновения моего (и чьего-то там еще) члена — категорически нет. Несмотря на все мои уговоры, а порой даже угрозы расстаться. Нет и всё!
Сейчас она замерла, кайфуя. Вроде даже задремала. Я недолго думая навалился сверху, приставил член к ануса и всадил. Именно всадил. Не ввел головку, подождал, а потом и остальное ввел. А ВСАДИЛ. Всандалил. Вогнал. До конца. До самого корня. До яиц.
Свет взвыла, выгнулась. Заорала. Заорала так, что в дверь постучала маман и начала громко интересоваться, что это за крик и немедленно отпусти мою дочь, и я вызываю милицию:
Я слез со Светки, член сразу же опал. Вытер член полотенцем.
Да пошли вы все на хуй!
И начал собираться. Светка встала, подошла к двери, сказала, не открывая:
Мам, всё хорошо. Всё нормально. Успокойся.
Дочка! Выйди ко мне! — потребовала маман. Светка, как была голышом, так и вышла. Я натянул трусы. Мне этот цирк внезапно стал неинтересен, и как-то даже противен. В принципе, секс со Светкой был всего лишь обычным трахом — отсосать и поебаться в трех позах (раком, миссионерская, наездник) — безо всяких там изысков, типа, анального, а уж тем более группового секса. Даже «игрушки» не встречали одобрения. Кстати, мои намеки на ЭТО натыкались на железобетонную стену непонимания и вызывали только отторжение.
Интеллигентка, бля! — я выругался и стал одеваться с намерением прекратить отношения с этой дамой.
Вошла Светка, посмотрела на меня, села возле ног.
Дай! — требовательно протянула руки к члену. Приникла к паху, взяла в рот головку. Я встал, спустил штаны и присунул ей в рот. Сам лег на спину. Она сосала, облизывала, снова сосала, дрочила. Слюна текла по члену, по яйцам. Как же я тащился!
Потом она вдруг рывком встала и уселась верхом. Начала прыгать. Я лежал, не делая попыток ее приласкать. Минет в данной ситуации мне понравился больше. Она сама себя ухватила за грудь, стала их мять, терзать соски. Задышала. Я наблюдал за этим через прикрытые веки.
«Нет, все-таки, надо было уйти!» — мелькнула мысль. Она рухнула на меня и замерла. Потом повернулась на бок, слезая со стоящего члена (опять я не кончил!) .
Я полежал минут пять, встал. Светка дышала ровно и размеренно. Уснула. Налил себе полрюмки водки (журнальный столик с водкой и закуской так и остался стоять рядом с диваном) . Опрокинул, закусил огурчиком.
«Какого чёрта?» — внезапно подумал я. Голышом с торчащим, словно мачта членом, тихонько вышел в коридор. Было тихо. В комнате, занимаемой её матерью, под дверью пробивался свет — горел ночник (на дворе стояла зима, а время еще детское, восьми часов не было!) . Я приоткрыл дверь. Ее маман — стройная, без всякого целлюлита в меру широкобедрая баба лет 45-и, не больше! — лежала голышом с открытыми глазами на кровати.
Я подошел к ней, ухватил за грудь. Грудь была большой, упругой, в отличие от мягкой груди дочери. Помял. Она молчала и смотрела на меня. Я взял ее руку, положил себе на член. Она сжала его, вздрочнула пару раз.
Возьми в рот! — потребовал я.
Нет! Не могу. Дочь узнает:
Она спит!
Нет!
Я приставил член к ее рту и буквально впихнул его ей за щеку. Она… Она облизала головку, не вынимая ее изо рта, проглотила член в горло до самого корня (блин, все-таки умение сосать — это наследственное, генетика!) . Она поднялась, села на кровати, снова проглотила мой член. Выпустила, облизала яйца.
Опять облизала головку. Я ухватил ее за голову и стал сновать ее в рот, буквально насаживая голову на член. Она давилась, но не выпускала его. Я не выдержал, ухватил ее подмышки, поднял, развернул и нагнул раком. Только она отклячила задницу (получше, чем у дочери — пошире, покруглее) , я вогнал ей член до самых яиц. Она охнула, чуть присела, протянула руку у себя между ног и ласково ухватила меня за яички. Я трахал ее недолго. Почувствовав, что я вот-вот кончу, она сказала:
Давай в меня! Пожалуйста, в меня!
Я излился в нее. Она замерла, а потом рухнула. Хорошо, что на кровать.
Я постоял. Мне было кайфово. Мне было супер. Я тащился. Кстати, при свете ночника она выглядела очень даже ничего. Большие сиськи, ровный не свисающий живот. Да и ляжки вроде ровные, нет этой отвратной апельсиновой кожи:
Тетка задремала! Как и ее дочь! Генетика, блин, великая наука!
Я вышел, зашел к Светке. Оделся. Не проснулась, так и спит голышом. Ушел, аккуратно захлопнув дверь.
Вот и эту подругу (а другой у меня в данный момент и не было) я решил взять с собой.
Набрал ее номер, обрисовал в общих чертах ситуацию:
Нас отдохнуть приглашают. Куда, не знаю. За город, скорее всего — в кабак. Слушай, а оденься сексуально по максимуму:
Светка подумала и согласилась. Я, честно говоря, сам не представлял, какой «отдых» подразумевал Степаныч. Вариантов могло быть много — от кабака до дискотеки со стриптизом в каком-нибудь закрытом клубе (было такое один раз!) . Озвучивать сразу он не то чтобы не любил, а любил делать сюрприз.
Светка была же из той категории, для которых «в СССР секса нет!». Но на людях. И секс — только вдвоем. Кстати, про тот случай, как я понял, она так и не узнала. А её мамаша взяла за моду уходить, как только я наведывался в гости.
Мы встретились на улице, на площади, на стоянке такси. Оценить сексуальность ее наряда сразу не представилось возможным — была ранняя весна, куртка, пуховик и всё такое:
Степаныч подъехал без опоздания на своем «Хенде Акценте» (на 1995 год это было нереально круто! Он его потом продал и купил практически без доплаты «однушку») . Сзади сидела хмурая Люська Каширина, жена нашего общего друга, полнеющая коротко стриженная брюнетка среднего роста (ну максимум 165 см!) лет 30-35-и, работавшая в школе учительницей начальных классов.
Ее муж, инженер с приборного завода, хотя и весьма нудный тип, был тоже нашим приятелем. Я немного удивился, что сейчас не обнаружил Дмитрия. Обычно они приходили на все наши мероприятия (в том числе застольного характера) вместе. Люська с нами, несмотря на свой хмурый вид, поздоровалась вполне дружелюбно, пояснив, что отпустили ее в школе с уроков весьма проблематично и чуть ли не со скандалом.
Я сел рядом со Степанычем, Светка сзади с Люськой.
Куда едем?
Да вот, хочу кое-что вам показать! — сообщил загадочно Степаныч. Мы выехали за город. Километров через пять свернули на хорошую асфальтированную дорогу в сторону деревни Алексеевки — аналога местной «Рублевки».
«Пьянствовать будем!» — почему-то мелькнула именно эта мысль. — «Наверняка у кого-то днюха!».
Машина подъехала к высокому каменному (каменному! не облицовочно-кирпичному и не бетонному, а именно каменному!) забору. Степаныч посигналил. Ворота открылись. Он въехал во двор. Мы вышли из машины.
Постойте здесь! — скомандовал Степаныч, направляясь в сторону аккуратного одноэтажного домика. Я огляделся. Прямо перед нами стоял громадный двухэтажный дом в виде рыцарского замка со всеми необходимыми атрибутами: башни по углам, окна-бойницы и прочее.
Так, товарищи, — вообще-то Степаныч был убежденным коммунистом, — заходим в дом!
Мы прошли сначала в коридорчик, потом в прихожую, сняли верхнюю одежду, разулись.
За мной! — Степаныч с объемистой сумкой повел нас дальше. Я шел последним, любуясь сзади точеной фигуркой Светланы — в коротеньком облегающем черном платье- «резинке» и чулках (чулках, бля! — видно было край манжет) . Люська тоже оказалась в коротком платье и телесного цвета колготках. Степаныч завел нас в большой зал — столовую. В середине красовался деревянный полированный дубового цвета стол персон так на тридцать, вокруг тяжелые того же дубового цвета стулья.
Пошли дальше!
Степаныч прошел (а мы за ним!) в другую комнату — кухню. Тоже большую, квадратов так на 20, не меньше. Выложил сумку на стоящий в середине стол, вытащил из сумки литровую бутылку водки, пару красного вина, колбасные и сырные нарезки, хлеб, коробку конфет, фрукты. Водку с вином он сразу засунул в холодильник, остальное оставил на столе.
Девчонки! Ставлю боевую задачу — все помыть, порезать, разложить! — скомандовал он. — Но сначала — экскурсия!
Мы пошли за ним по дому. Первый этаж занимала эта самая столовая, кухня, хозпомещение со шкафами, занятыми бельем и всякой подобной ерундой и: баня! Баня. Настоящая финская сауна с бассейном. Для 1995 года это было просто невообразимо круто. Перед бассейном была еще небольшая комнатенка со столиком и четырьмя стульями вокруг.
Мы не поленились, заглянули в сауну. Пахнуло жаром в лицо.
Пошли дальше!
По деревянной лестнице поднялись на второй этаж. Там был коридор и несколько дверей друг напротив друга. Заглянули в одну, другую. Обстановка разнообразием не отличалась — в каждой большая двуспальная кровать и небольшая видеодвойка на тумбочке с набором видеокассет.
Спустились вниз, но не первый этаж, а в подвальное помещение. За закрытой массивной дверью оказалась обширная, наверное, во весь дом, фотостудия: белые стены, задрапированные тканями, толстый ковер, фонари подсветки, софиты на треногах, просто штативы: Ну и, разумеется, кресла. Наверное, для режиссера и оператора.
Снова поднялись наверх, на кухню. Степаныч предложил разместиться здесь — как-то поуютнее было. Музыка в виде двухкассетника была, стол, стулья в наличии. Девчонки быстро собрали закуску, расставили фужеры.
Может, сначала покурим? — предложил Степаныч. Курящими в компании оказались только мы вдвоем. Вышли на улицу, закурили.
Ну что? — сказал Степаныч. — Сейчас по соточке и в баню?
Для меня данная ситуация была совершенно новой и неожиданной.
Вот так — голыми? — удивился я. — Все вместе? Или в купальниках? Я плавки не взял.
Конечно, голыми, — усмехнулся Степаныч. — Ты это, ревновать не собираешься? Если что:
Тут уже усмехнулся я.
Не собираюсь. Только она тебе не даст!
Степаныч только загадочно и многозначительно хмыкнул.
Даст, не даст. Посмотрим:
Только ты это, — заметил он. — Язык за зубами держи. Не дай бог Дмитрий узнает!
Ни фига себе! — я заинтересовался. Зная Люську (а также ее семью достаточно давно — лет пять, не меньше!) , я и не мог предположить что дальше будет… ммм… интересно — с Люськой.
Мог бы и не говорить:
Мы вернулись. Девчонки уже сидели за столом. Закуска была разложена, фужеры для вина и стопочки для водки расставлены.
Блин! — вдруг воскликнул Степаныч. — Штопор-то в столовой! Пойду туда, открою бутылки. Он подхватил с собой обе бутылки (ну, правильно, что два раза ходить?) и скрылся за дверью. Быстро вернулся, сходу разлил вино из одной бутылки по фужерам. Потом нам по стопочкам плеснул грамм по тридцать водки.
За знакомство! — подняла тост Светлана.
Давайте за встречу! — предложил Степаныч. — Знакомы-то мы уже друг с другом в принципе давно:
Водка пошла замечательно. Мы выпили залпом. Девчонки пригубили по чуть-чуть.
Э! — заявил Степаныч. — Так не годится! Дамы до дна! До дна, до дна!
Повинуясь его желанию, Светка и Люська выпили вино полностью. Степаныч сразу же накатил по второй.
Извините, забыл! Давайте, на брудершафт и потанцуем! — предложил он. — Я — со Светланой, Антон — с Людмилой!
Мы встали, подошли друг к другу, выпили, чмокнулись. Неожиданно Люська впилась в меня серьезно так, по-французски. Это было очень неожиданно.
И я ей ответил. Мы сосались, играя языками друг у друга несколько секунд, потом Люська, как мне показалась, с сожалением оторвалась от меня.
Как целовались Светка и Степаныч, я даже не попытался разглядеть.
Потанцуем?
Включили бодрую танцевальную музыку. Один танец провели в кругу, как-то было неинтересно. Второй, медленный станцевали в обнимку, но каждый со «своей». Потом Степаныч предложил:
А теперь, друзья мои — в баню. В баню!
По-моему, девчонок чуточку «повело». Предположение подтвердил Степаныч, шепнувший мне на ходу:
Я в вино водки плеснул. Прямо в бутылку.
В раздевалке бани мы быстро разоблачились. Я и Степаныч безо всякого стеснения обнажили свои «болты». Я с гордостью отметил, что «мой» потолще и подлиннее. У Степаныча был потоньше и какой-то кривой. Но торчал так же, как и у меня — бодро и крепко.
Люська тоже разделась безо всяких экивоков, показав нам свое белое, прямо молочное тело во всей красе — полненькая с широкими бедрами, круглой, прямо-таки обширной, задницей и большими сиськами, в мужской среде, именуемыми «дойками» , с крупными темными сосками. Между ее бедер красовалась густая поросль черных жестких волос — чуть ли не джунгли.
Светка, глядя на нее и на нас, а также разгоряченная и расслабленная алкоголем, тоже разделась без малейшего стеснения, продемонстрировав нам и черные чулочки с ажурным кантом, и кружевные черные трусики, и такой же черный лифчик.
Степаныч только досадно крякнул, шепнув мне:
Надо было ее сначала на стриптиз раскрутить: Эх!
Светка, глядя на Люську, тоже крутанулась, давая полюбоваться собой со всех сторон: полная противоположность Людмиле — худощавая, узкобедрая, но с большой грудью, средненькой, но крепкой задницей и аккуратным треугольником в паху. Я, честно говоря, слегка прифигел от ее такого поведения. Не ожидал совсем от этой, с виду недотроги. На глазах окружающих Светка была такая тихоня, практически «синий чулок» , а тут: Вообще, думал, она откажется. Пошлет всех нас «нах» и дальше, а тут…
Светка, довольно улыбаясь, еще раз крутанулась вокруг своей оси, давая возможность нам еще раз ей полюбоваться.
Кстати, кутаться в простыни девчонки (как это делают сейчас) не стали.
После чего мы зашли в парилку: сначала Люська, которая растянулась на верхней полке, потом Степаныч. Я шел за Светкой, в дверях ухватил ее снизу за промежность, сжал слегка — ей это всегда жутко нравилось. В ответ она приостановилась, слегка повела ногами, раздвигая их. Наши ласки оборвала Люська:
Заходите быстрей, жар выходит!
Светка села на вторую полку рядом со Степанычем. Он повернулся к ней и осторожно провел ей ладонью по груди снизу вверх.
Сейчас пот пойдет:
Светка (я опять удивился!) не отстранилась, совершенно спокойно принимая его прикосновение. Степаныч провел ладонью по другой груди, закончив движение на соске. Легонько сжал. Светлана даже глазом не моргнула. Я не переставал удивляться ее поведению. Неужели это всего лишь действие алкоголя?
Я садиться на полку не стал, просто встал рядом. Передо мной красовались полненькие ноги Люськи — от пяток до мохнатого лобка. Ну раз Степаныч хватал Светку за сиськи, значит, и мне можно допустить определенные вольности. Я осторожно прикоснулся к зарослям на лобке, погладил. Ноги то ли самопроизвольно, то ли с коварным умыслом раздвинулись и я попал рукой прямо в мокрые губы влагалища: мягкие, влажные, нежные. Осторожно коснулся, погладил, запустил, нет, скорее просунул внутрь кончик указательного пальца. Люська шумно вздохнула.
Светке мои действия были не видны — всё это я проделывал за ее спиной. Я осторожно коснулся Люськиных бедер с внутренней стороны, погладил. Степаныч тоже времени не терял — гладил Светке бедро, сидя рядом с ней, и что-то вполголоса рассказывал. Светка кивала ему, делая вид, что не замечает его поглаживаний.
Всё! — Люська вскочила. — Больше не могу. Жарко!
Сверкнув широкой белой задницей (оффигительная жопа! — мысленно вздохнул я. — вот бы вдуть!) перед моим лицом она выскочила из парилки. Светка поднялась и пошла вслед за ней. Степаныч озорно глянул на меня, подмигнул, встал (пипец, как у него стоял елдак!) и двинулся за ними. Следом встал и я. Член тоже «дымился» , требуя немедленной разрядки.
Люська со Светкой уже плескались в бассейне. Видимо, он был неглубокий, вода едва закрывала девчонкам груди.
Нырнешь? — поинтересовался Степаныч, кивая в сторону бассейна. — Или покурим?
Курил он реально много.
Давай покурим! — решил я. Мы обвязались простынями, вышли на крыльцо.
Ну, что? Пора? — Степаныч хитро улыбнулся. Я пожал плечами.
Тогда по стопочке и в путь!
Мы вернулись, девчонки уже сидели за столом с бокалами вина в руках. Степаныч плеснул водки — по 30 грамм, не больше. Чокнулись, выпили. Степаныч привстал, обнял Люську за плечи.
Пойдем!
Они сели на деревянную лавку возле бассейна, стали целоваться. Взасос. Одной рукой Степаныч обнимал Люську за плечи, другой ухватил сиську. Люська ухватила Степаныча за член, стала мять и легонько его подрачивать. Светка ошеломленно наблюдала за ними. Я потянул ее к себе, посадил на колени верхом и тоже присосался к ее губам, прижимая одной рукой к себе за спину, второй рукой ухватив за грудь и сжав ее в кулак. Мы целовались взасос, но я не забывал поглядывать на соседей.
Люська тем временем склонилась Степанычу к паху и присосалась к его хую. Степаныч запрокинул голову и закатил глаза. Я же вставил Светке член во влагалище, обеими руками ухватив за груди. Помятуя о ее склонности, сжал соски, стал их покручивать. Светка запрыгала на мне. А я во все глаза смотрел на Степаныча с Люськой.
Люська ухватила его за яйца и энергично двигала головой — фактически ебала Степаныча своим ртом. Степаныч облокотился на руки, откинулся назад и наслаждался. Пару раз он открыл глаза, поймал мой взгляд и подмигнул мне.
Светка скакала на мне, закатив глаза от удовольствия. Я остановил ее.
Пересядь!
И пересадил ее спиной к себе, лицом к соседям. Почему-то я захотел, чтобы соседи тоже увидели, как мы ебемся. Светка пересела, застонала. Я опять ухватил ее за грудь, сжав соски, и она продолжила.
Степаныч открыл глаза и стал с удовольствием наблюдать за нами. Выбрав момент, он даже поднял руку, сжав ее в кулак, и показал мне большой палец, мол, класс! Я тоже наслаждался как процессом «скачки» , так и зрелищем сосущей Люськи.
Светка задергалась, застонала и обмякла. Я придержал ее, обнял покрепче и прижал к себе. Она замерла, прижавшись спиной к моей груди, выставив на обозрение соседей все свои прелести, включая мой член в своей пизде.
Степаныч жадно посмотрел на нас, отстранил голову Люськи от своего члена, точнее, снял голову с члена («Бля! А Люська-то вафлерша! — подумал я. — И она от этого тащится!») , встал, поднял Люську на ноги и объявил:
Мы погуляем сходим!
Они вышли. Я тоже встал, поднимая Светку, присел на скамейку. Моя партнерша приникла ко мне, не открывая глаз.
«Уснёт! Точно уснет!» — подумал я. Нет, Светка не уснула. Отдышалась, посидела с закрытыми глазами и вдруг спросила:
А кто этот Степаныч? Кто он?
Крутой! — ответил я. — Очень крутой!
Иерархию и авторитет Степаныча в уголовном мире было трудно оценить реально. С одной стороны он вращался в около правительственных кругах, запросто заходил, открывая дверь ногой, к губернатору области в кабинет. Ездил с разными делегациями по странам СНГ. А с другой стороны, когда местная ОПГ решила отобрать у нашего товарища бизнес — солидную фирму, занимающуюся строительством многоэтажных жилых домов еще с советских времен — Степаныч на «стрелку» приволок лидера чеченских отморозков из Москвы.
В конце марта 1995 года! Во время войны в Чечне! И чеченец (реальный бандит и редкостный ублюдок!) со Степанычем общался крайне уважительно и денег за свое представительство в разборке не взял. Разумеется, чеченец приехал не один, а с группой таких же отморозков — ну, условно, конечно, отморозков. Чеченская ОПГ в Москве — это было очень круто: Разумеется, все претензии местных бандитов сразу же были сняты. Более того, с их стороны была даже выплачена определенная компенсация. Вот так:
Ну, это так: небольшое отступление: И, разумеется, об этом я никому не говорил. И Светке тоже.
Светка приоткрыла глаза и лениво поинтересовалась:
Ну, как, представление закончилось?
Что? — не понял я.
Ну, понравилось Степанычу, как я на тебе скакала? Он аж рот открыл да слюнки пустил, на меня глядючи:
Да ладно тебе! — усмехнулся я. Встал перед ней и провел членом по губам. — Ну-ка, возьми его:
Светка, которая уже получила своё, к делу подошла творчески и старательно. Я еле выстоял перед ней. Чуть не упал от нахлынувшего наслаждения. Безусловно, лучше было бы прилечь. Когда я кончил, а кончил я на этот раз достаточно быстро, Светка всё тщательно проглотила, облизалась, довольная как кошка, налопавшаяся сметаны, провела мне языком по яйцам. Всё… Я своё получил.
Минут десять я отходил, полулежа на стуле. Светка сидела на скамейке, прислонясь к деревянной стене. Вроде как даже задремала. Ноги раздвинула, давая мне возможность лицезреть ее прелести. Я налил минералки, выпил мелкими глотками. Встал с намерением сходить покурить. Обмотался простыней. Светка не отреагировала, даже глаз не открыла. На крыльце в одиночестве -решил не беспокоить Степаныча — не спеша, выкурил сигарету, достал другую: Жизнь определенно была прекрасна.
Я вошел в дом, прошел по коридору, заглянул в баню. Светка сидела также, прислонясь к стене, и дремала. Я аккуратно прикрыл дверь, поднялся тихонечко на второй этаж. Мне стало жутко интересно понаблюдать, как там занимаются сексом Степаныч и Люська. Прислушался. В одной комнате услышал негромкие голоса. Стучаться я не стал. После всех представлений это было бы глуповато. Открыл дверь. Степаныч лежал на Люське в миссионерской позе и качал ее. Парочка негромко о чем-то переговаривалась.
Проходи! — сказал Степаныч. Люська тоже посмотрела в мою сторону и чуть улыбнулась.
Как? — коротко поинтересовался Степаныч, совсем не прерывая процесс.
Нормально, — сказал я, с интересом наблюдая, как его кривоватый елдак погружается в Люськину лохматую пизду. Люська прерывисто дышала.
Ты бы видела, как Светлана на нем скакала, — продолжал Степаныч, совершая поступательные движения. — Я чуть не кончил прямо тебе в рот. Ты ведь хотела, чтобы я тебе кончил в рот?
Да! — прохрипела Люська. — Очень хотела! Я люблю, когда ты мне кончаешь в рот!
Разговор ее заводил, способствуя приближению оргазма.
А хочешь у Антошки пососать? — продолжал Степаныч. — У него смотри, какой хуй! Большой, толстый, как ты любишь!
Хочу! Очень хочу! — хрипела Люська. — Дай мне в рот!
Я, возбужденный таким диалогом, подвинулся ближе. Член опять «задымился» , требуя немедленного удовлетворения. Придвинулся с намерением засунуть Люське в рот, но Степаныч отрицательно качнул головой. Люська вдруг взвыла, сжала ноги, притянула Степаныча к себе и впилась ему в спину ногтями.
Эй, аккуратней там, девочка! — прикрикнул Степаныч. — А то я тебе засосов наставлю, получишь пизды от мужа!
Люська обмякла, откинулась. Ноги у нее расслабились и раздвинулись. Степаныч встал с нее, придвинулся к голове, сунул свой член в рот.
Ну-ка, оближи его!
Люська вяло стала облизывать.
Соси! — потребовал Степаныч. Я зашел с другой стороны, ухватил ее за грудь, погладил, сжал. Расплывшиеся груди были роскошные, молочно-белые, большие, мягкие, с большими коричневыми кружками вокруг торчащих, словно маленькие пальчики, сосков.
Хочешь присунуть? — усмехнулся Степаныч. Он протянул руку к волосатому лобку, раздвинул волосы, губы влагалища. — Смотри, какая пиздища!
Дырка у Люськи была действительно большой: Из нее вытекала белесая жидкость.
У мужа-то, небось, здоровая дубина? — поинтересовался Степаныч.
Нет, — выдохнула Люська. — Маленький.
И опять взяла член в рот. Степаныч гладил ее пизду, пощипывал клитор на глазах у меня. А Люська млела. Вдруг она протянула руку и ухватила меня за яйца. Слишком сильно схватила, я аж взвыл. Она поспешно отпустила руку.
Больно, бля… — я отошел в сторону. — Ладно, вы развлекайтесь, я к своей пойду.
Светка сидела уже за столом, потягивая сок.
Засадил ей? — ехидно поинтересовалась она. — Что-то ты быстро?
Еще нет, — усмехнулся я. — А ты бы возражала?
Не знаю, — Светка задумалась. — Наверное, да:
Пойду, чайник поставлю, — объявил я. — Кофе хочу! Тебе принести?
Ага!
Процесс приготовления кофе занял около пяти минут. Я вернулся, держа в руках две кружки растворимого кофе — сладкого, но без молока.
Компания вся уже была в сборе, за столом. Степаныч, увидев кружки с кофе, решительно отобрал одну:
Себе еще сделаешь!
Вторую я отдал Светлане. Она отхлебнула, улыбнулась, увидев, мою немного разочарованную физиономию. Я опять вернулся на кухню. Благо чайник был горячий, кофе заварил сразу же. Дверь открылась, на кухню вошла Люська. Подошла ко мне, прижалась, ухватила за член. Я обнял ее, запустил руку между ног. Она отвернулась, нагнулась, подставляя задницу, и вся аж выгнулась в ожидании:
Выеби меня!
От этих слов, да из уст Людмилы Ивановны, учительницы начальных классов, у меня член снова принял строго вертикальное положение. Я тут же использовал его по прямому назначению. Воткнул сходу и попал. Попал, там аж всхлюпнуло. Люська удовлетворенно замычала.
Как же заебись-то:
Видимо, в разгар полового акта использование нецензурной лексики ей приносило удовлетворение. Я стал качать. Во влагалище у нее хлюпало, булькало, даже посвистывало. Но, увы, полноценно насладиться мне не удалось. Только я сделал с десяток-другой фрикций, как Люська выдохнула, захрипела и осела.
Я всё…
Она села на пол, прикрыв глаза. Я разочарованно достал бокал, сыпанул себе растворимого кофе, сахар, залил кипятком. Размешал и направился в баню — в комнату отдыха.
Не торопись, Антон, — тихо посоветовала Люська вслед. — Не врывайся к ним:
Почему-то у меня вспыхнула какая-то непонятная злость. Я подошел к двери, заглянул в щель — дверь была не закрыта до конца. Степаныч сидел на стуле, а моя Светка, моя целомудренная Светка, выгнувшись раком, старательно у него отсасывала! Степаныч положил ей руки на затылок и буквально трахал её в рот. Нет, скорее все-таки, дрочил себе член её головой! Я хотел ворваться в комнату, но сзади меня обняла Люська, одной рукой ухватив за член.
Дай, я у тебя пососу!
Она попыталась меня развернуть, но я ее оттолкнул, вручил кружку с кофе и потихоньку на цыпочках вошел к ним. У меня сходу родилась идея. Светка с откляченной задницей меня не видела. Ее жопа призывно смотрела в сторону двери. Я подошел к ней и, ухватив, за бедра, ввел свой член ей сзади. Сначала Светка замерла. Потом вздохнула, выпустила член изо рта, обернулась и сказала:
Да! ДА!!!
Потом она снова заглотила член, уцепилась за яйца. Степаныч опять закатил глаза. Сзади подошла Люська. Обняла меня сзади одной рукой. Так мы еблись минут пять. Первым не выдержал я. Отодвинулся. Светлана возмущенно замычала, крутанула задницей.
Пошли в спальню на кровать!
Степаныч аккуратно поднял Светку со своего члена, поцеловал в губы, не гнушаясь тем, что они сейчас только что держали его член. Поцеловал взасос, по-французски. Светка ему ответила. Я снова начал злиться. Меня в ответ обняла Люська и также взасос попыталась меня поцеловать. Я обнял ее. Все-таки Люська была крупной женщиной, толстушкой. Со Светланой разительный контраст.
Ну, пошли что ли! — потребовал я. У меня возникла одна идейка, которую я хотел, нет, просто жаждал воплотить. Я видел в холодильнике на кухне пачку сливочного масла:
Мы пошли. Я — последним, Степаныч — предпоследним. Я чуть отстал, хлопнул его по плечу, привлекая внимание, сказал тихо:
Я сейчас: Ты Светку на себя усади, спиной к двери: Чтоб не видела:
Понял! — Степаныч широко улыбнулся. — Круто задумал:
Я сбегал на кухню, вытащил пачку масла из холодильника, распечатал на ходу, догоняя их.
Степаныч ухватил Светлану за плечи, повернулся спиной к кровати и завалился. Светка легла на него, потом поджала ноги и уселась ему на член верхом в позе наездницы. Люська сначала прижалась ко мне, но заметив мои действия — я отломил кусок масла, мазнул по члену разок-другой — остановилась, хотела что-то сказать, но не решилась и полезла на кровать. Сначала она нагнулась и поцеловала Степаныча, потом попыталась поцеловать в губы Светлану, но встретила отпор с ее стороны — видимо, лесбиянство Светку не привлекло. Отодвинулась, широко расставила ноги и принялась ожесточенно тереть клитор. Запустила пальцы во влагалище. Нет. Все-таки пиздища у нее была большой, очень большой. Разработанной…
Сразу же возникла еще одна мысль — трахнуть Люську, засунув два хуя ей в пизду. А что? В такую бы влезло:
Степаныч повалил Светку на себя, крепко обнял, засосал в губы. Ее задница оказалась передо мной во всей красе. Я аккуратно подсел сверху, мазнул еще раз маслом по головке члена и воткнул Светке прямо в очко. Сначала — только головку.
Светка заорала, попыталась вырваться. Степаныч прижал ее к себе.
Тихо, тихо, девочка, — сказал он ей на ушко. — Сейчас все пройдет. Сейчас будет хорошо. Это сначала чуточку больно. Потом будет супер.
А ты как хотела, блядища? — сказал в свою очередь я. — Вот так безнаказанно мне изменять? Терпи, сучка!
Светка повернулась ко мне. На ее глазах были слезы. Я просунул член чуть глубже. Замер, давая ей привыкнуть.
Тихо, тихо! — продолжал утешать ее Степаныч. — Сейчас все пройдет. Сейчас тебе понравится:
Терпи, блядища, — в ответ говорил я. — Не все ж тебе только кайфовать!
Я загнал член полностью. Начал потихоньку двигаться — вперед-назад, вперед-назад. Светка молчала, стиснув зубы. Потом по телу прошла судорога, она на секунду замерла, потом вдруг тело резко расслабилось и она застонала. Протяжно, с хрипотой.
Ой, мамочка! Ой, мамочка!!! — Светка впилась в губы Степанычу, потом попыталась развернуться ко мне. Не получилось. Я ухватил ее за грудь, терзая соски. Она рванулась вверх, потом забилась, словно птица. Обмякла и замерла. Словно потеряла сознание.
Кончила, — констатировал Степаныч. — Пиздец, у нее пизда тесная: Кстати, я тоже кончил. В нее. Надеюсь, проблем не будет?
Он, кряхтя, вылез из-под Светланы. Та распласталась на кровати, широко раскинув ноги. Но мой-то член еще стоял! И торчал в её заднице в боевом положении и требовал немедленной разрядки. Я стал ебать лежащую Светку — в задницу. В жопу! Сбывалась давнишняя мечта. Она не реагировала. Практически лежала трупом. «Будешь трахать — не буди!» — вспомнился анекдот.
Настроение, а равно как и член, начало опускаться. Тут мой взгляд напоролся на Люську. Она продолжала яростно мастурбировать, глядя на мои действия. Наши глаза встретились.
Хочешь? В жопу? — предложил я.
Она закивала. Мгновенно вскочила, встала раком. Я вытащил член из безжизненной Светланы, вытер его (сами понимаете, клизму она не делала:) о пододеяльник и пристроился к Люське.
Не знаю, практиковала ли Люське анальный секс раньше, но член вошел ей в жопу с трудом. Тесновато. Но как по кайфу! Тесно, облегающее. Люська взвыла. Степаныч, лежа рядом, наблюдал за нами с улыбкой. Потом поднялся с кровати:
Как закончишь, приходи, покурить сходим!
Я с наслаждением таранил Люськину задницу. Она охала, ожесточенно лаская себе пизду рукой, выла, стонала. Ее дырка тесно облегала мой член, принося немыслимое удовольствие. Мы кончили почти одновременно. Сначала Люська — она прогнулась, застонала и замерла, упершись головой в кровать. Я с наслаждением закачал Люськину жопу своей спермой. Остановился. Член поник и сам выскочил из раздроченного ануса. Я посмотрел на него — да, Люська тоже клизму не делала. Вытер его о простыню.
Светлана как лежала, так и осталась лежать. Люська выпрямилась, села на кровать, немного повозила жопой по простыне.
Песец, какая у тебя дубина здоровая! — простонала она. — Но как же заебись!
Я усмехнулся. И чего она нашла в моем члене? Ну, 17 сантиметров — не так уж и много! Вышел из комнаты. Прошел под душ, подмылся. Член поник окончательно и не подавал вообще никаких признаков жизни.
Вздохнул. Пора, наверное, домой!
В комнате отдыха дымил папиросой Степаныч. Он сидел, обмотавшись простыней, как древнеримский патриций в тоге. Увидев меня, потянулся за бутылкой, плеснул в стопку. Себе наливать не стал:
Я за рулем все-таки:
В комнату вошла Люська с простыней, как плащ, на плечах. Поморщилась, глядя на курящего Степаныча. Тот усмехнулся, тут же отреагировал — ухватил бутылку, налил полный фужер:
Людочка, за тебя!
Люська усмехнулась, отпила глоток, села на стул, широко раскинув ноги, демонстрируя все свои прелести мне:
Подлизы! Соблазнили, обманули и отодрали наивную девушку практически во все щели!
Она допила вино, поставила фужер и потянулась.
Как же хорошо, мальчики! Как же здорово! Только попка побаливает:
А что, Димка тебя в задницу не: того: ? — поинтересовался Степаныч.
Леш! — укоризненно ответила Люська. — Я ж не спрашиваю у тебя, как ты с женой!
Да ладно тебе! — Степаныч усмехнулся, зажав папиросу во рту, кивнул на меня. — Вон, молодежь тоже интересуется. Ему просвещаться надо. А то чуть ревновать не стал ведь:
Степаныч! — возмутился я.
А что? — Степаныч привстал. — Вот пойду сейчас еще раз Светку трахну, будешь ревновать? За щеку ей кончу:
У тебя не встанет! — засмеялась Люська, легонько поглаживая складочки влагалища кончиками пальцев и хищно глядя на него. — Ты уже старенький:
Я — старенький??? — деланно обиделся Степаныч.
А то! — засмеялась она. — Еще разок хватит силенок?
Я лучше к Светлане схожу, — он вопросительно глянул на меня и осклабился. — Не заревнуешь?
Ты заебал, Степаныч! — откликнулся я.
Ну, смотри!
В это время дверь открылась. В комнату, едва переставляя ноги, чуть ли не в раскоряку, вошла Светлана. Она подошла ко мне, несильно хлопнула меня по щеке:
Скотина! У меня всё болит. Сил нет.
Подмылась? — поинтересовалась Люська. Светлана непонимающе посмотрела на нее:
Ну да:
Потерпи, я сейчас.
Люська встала, вышла враздевалку, вернулась, держа в руках свою сумку:
Ну-ка, наклонись, подруга!
Светка встала раком, облокотясь на стол, выставляя напоказ свой натруженный ярко-красный анус. Люська достала тюбик с кремом, выдавила чуть-чуть прямо на анус, аккуратно растерла вокруг, потом выдавила еще вовнутрь. Аккуратно засунув пальчик в дырочку, помассировала, размазывая крем по стенкам сфинктера.
Ну как?
Полегче, — Светка выпрямилась, села на стул. — Вроде меньше болит.
Степаныч налил ей вина в фужер. Светка кивнула в знак благодарности, отпила половину:
Фу…
Ну как тебе? — улыбнулся Степаныч.
Нормально: Но если бы я знала заранее, куда едем, ни за что б не поехала!
Почему? — удивилась Люська.
Ну, вас, развратники! — устало усмехнулась Светка. — Такого беспредела я совсем не ожидала.
Она порозовела, оглядела нас, сделала еще глоток.
Играла тихая музыка. Пауза затянулась. Люська выжидающе бросала взгляды то на меня, то на Степаныча. Больше все-таки на меня. И потихоньку поглаживала себя. Светлана сидела, крутя в руках фужер с вином на донышке, поворачивая его и так, и сяк. Вроде как любуясь «игрой цвета». Она снова «закрылась» , сжала колени. Простыни под рукой не оказалось, а то бы закуталась с ног до головы.
У меня, честно говоря, уже не было сил на очередной сексуальный подвиг. Впрочем, наблюдая то за мастурбирующей Люськой, то за сжавшейся Светкой желание то возникало, то пропадало.
Степаныч докурил очередную папироску — вытяжной вентилятор работал отлично — потянулся, встал.
Светик! — он подошел к девушке, взял ее за подбородок. Она подняла на него глаза, ответила:
Не могу, всё болит!
Ротик открой, девочка, — член у него снова напрягся. Светка бросила на меня вопросительно-жалобный взгляд. Я поощрительно ей улыбнулся, давай, мол, ничего страшного. Она открыла рот, член тут же заполнил его. Степаныч принялся потихоньку сношать ее — в рот. Светка обеими руками ухватила мужика за яйца, стала поглаживать, перебирать их. Степаныч довольно замычал.
Люська, наблюдая за этой картиной, стала тереть себе пизду еще энергичней, прямо как-то даже яростно, словно что-то туда втирая. Она тяжело задышала, прикрыла глаза. Мой член подал признаки жизни. Активные такие признаки. Бодренько поднялся, возвещая о восстановлении боевой готовности.
Только Светка вдруг отстранилась, вдохнула, легонько оттолкнула Степаныча:
Не могу, извини. Устала:
Она встала, налила себе в фужер минеральной воды, залпом выпила.
Не могу, ребята, простите. Пойду прилягу.
Она вышла. Степаныч разочарованно повернулся со своим «флюгером» к раскорячившей ноги Люське.
Не: Ну это как называется?
Это называется облом! — засмеялся я.
Люсь, вся надежда на тебя! — сообщил Степаныч.
Ага, — ехидно согласилась Люська. — Я у вас безотказная, как автомат Калашникова.
Фига се! — вспомнил я. — А помнишь, когда мы в Москву ездили, ни фига ты мне не дала. С армяшкой каким-то слиняла?
Люська довольно усмехнулась, видимо, хороший мужик был этот армяшка. Она встала, нагнулась, подставляя свою бело-молочную круглую задницу.
Только не попку! — предупредила она.
Степаныч! — у меня снова родилась еще одна идея. — А давай ее вдвоем?
Это как?
Пошли в комнату.
Может, хватит всяких извращений? — подала голос Люська.
Да ладно тебе, — ответил Степаныч. — Когда еще так удастся отдохнуть?
Мы прошли в комнату, где были раньше.
Ложись, Степаныч, — сказал я. — А Людмила сверху.
Не! — возмутилась Люська. — Я не хочу в попку. И не мечтай!
Да не в попу, — сказал я. — Ложитесь, сейчас объясню.
Степаныч лег сверху, Люська села на него, насадившись своей пиздой на его член.
Люсь, нагнись! — скомандовал я. Степаныч прижал Люську к себе. Я аккуратно, по сантиметру, прижимаясь своим членом к члену Степаныча ввел свой орган Люське во влагалище. Она замерла. Мы тоже. У Люськи в пизде свободно поместились два члена. Она глубоко вздохнула.
Больно, Люсь?
Не-а, — тяжело, с трудом ответила она. — Даже как-то… Полновато… Мальчики, только двигайтесь аккуратней, потише:
Сначала двигаться стал я. Прижался к к ее спине, попытался ухватить за полную мягкую грудь. Не успел — в них уже вцепился Степаныч. Я подвытащил член, потихоньку ввел обратно. Вытащил, ввел. Еще раз, еще… Следом за мной мне в такт стал двигаться Степаныч. Люська глубоко задышала, даже стала: подмахивать!
Ой, как интересно, мальчики: Ой, как здорово!
Ее движения становились все резче. Соответственно, мы тоже начали двигаться быстрей. Первым не выдержал я — предчувствуя оргазм, выхватил член и залил Люське всю задницу. Люська заорала. Запрыгала. Степаныч ухватил ее за сиськи, скомкал их, притянул к себе. Люська еще раз взвизгнула. Степаныч замер.
Песец, Люськ! — выдохнул он. — Я и в тебя кончил:
Я повернулся к двери. В проеме стояла Светка, круглыми глазами наблюдая за нами. Она уже успела одеть лифчик и трусы.
И вы ей ТАМ не порвали? — спросила она.
Люська повернулась к ней.
Классно. Хочешь попробовать?
Нет! — Светку даже передернуло. — Хватит! По крайней мере, на сегодня!
После этого сил продолжать не было ни у меня, ни у Степаныча. В сауне Люська то ли попыталась поднять, то ли просто поиграла — она слегка помяла сначала мой член, потом переключилась на Степаныча. Увы. Наши организмы на этот раз свои ресурсы исчерпали полностью.
Светлана, уже одетая, нас ожидала на кухне. Она пыталась прибраться, на что Степаныч рыкнул:
За те деньги, что я им заплатил, они должны были нам задницы вылизать! Сами уберутся.
Сначала мы отвезли Светку. Выходя из машины, она улыбнулась, бросила мне:
Все-таки ты скотина, Антон! Больше видеть тебя не хочу!
Я вздохнул. Но тут она добавила:
: одного!
Потом мы отвезли Людмилу. К самому дому подъезжать не стали — из ее окон прекрасно просматривались подъездные пути. Что поделаешь, конспирация!
Люська чуть тормознулась, спросила:
Мальчики, вам всё понравилось? Может, у вас идеи есть какие-то еще? Чтоб, так сказать, улучшить:
Мы пожали плечами. Все было и так здорово.
Ну, ладушки. Пока-пока.
Люська ушла.
Мы потом еще встречались. Только, к сожалению, уже не вчетвером, а втроем: «я, Степаныч, Люська» и «я, Степаныч, Светка». А чтоб вот так, пара на пару: Увы: