Охота сегодня, ему явно не удалась. Трифону, катастрофически не везло. То он по утке промахнется, только зря потратит на выстрел патрон, то подранок в камыши улетит, ищи его потом в зарослях, коли собаку с собою на охоту не взял, то с ружьем вдруг случится осечка. В общем плюнул он с досады, да не солоно хлебавши, отправился восвояси.
Выйдя к Черной гари, вспомнил он, что малинник здесь был когда-то знатный. Еще несмышлеными мальчишками лакомились они в нем ароматной лесной ягодой, так ежели он дичи домой не принесет, хоть малинкой полакомится. Все равно, следует немного передохнуть.
Бесшумно углубившись в кусты, он услышал неподалеку громкий треск ломающихся кустов малинника, точно медведь сквозь них ломится, по охотничей привычке, мгновенно насторожился, да и ружье висящее на плече, на всякий случай, инстинктивно пощупал. Ежели что, перезарядить он его успеет. Бесшумно подкрался к месту шума, глянул туда, и едва не сплюнул с досады. Его страхи, слава богу, оказались на пустом месте. Это всего лишь его односельчанка Агафья, не замечая ничего вокруг, увлеченно собирает сладкую ягоду.
Он было хотел было созорничать, чуточку пугнуть споро собирающую ягоду бабу, но отлично зная, как скора она на расправу, благоразумно воздержался от шуток. Присев возле кустов, поднимая ветви, она сноровисто обирала с них ягоду.
Ах, все же, как соблазнительна и исключительно она хороша! Во время встреч с ней, у него уже давно текли слюни, больно аппетитная, лакома для него была, эта гладкая, ладная бабенка. Что спереди, что сзади, всего у нее в большом достатке. Есть за что пощупать, да и подержаться, также есть за что. Хотя, одной рукой, пожалуй, ее дойки не ухватишь.
Грудь у нее крупная, грузная, тяжеловесно натягивает домотканую кофту, а зад такой обширный, что на двух хороших баб хватило бы, а он достался лишь одной ей. При всем том, талия у нее на удивление тонкая, точно у молодой девки, будто и не рожала она никогда, двух своих девочек. Хотя ей, минуло далеко за тридцать, она, тем не менее, все еще моложава, и довольно мила.
Сторожко осмотревшись вокруг, не заметив вблизи посторонних людей, он бесшумно подкрался к ней, затем резко дернув ее за плечо, ловко повалил на спину. Упав лицом кверху, она беззвучно захлопала онемевшими от страха губами, силясь, то ли вскрикнуть с перепуга, то ли обматерить его, за легкомысленную шаловливость, но от страха у нее, напрочь пропал голос.
Кинув на траву заплечный мешок и ружье, не позволяя ей опомниться, он навалился на нее сверху медведем лесным, решительно подмял под себя, затем с трудом одолев ее стыдливое сопротивление, задрал кверху широкую юбку. Как он и ожидал, благодаря летней жаре, она не надела под нее трусы, поэтому он увидел под ней дремучие заросли на пухлом лобке, с длинной трещиной половой щели, плавно теряющейся внизу, между плотно сомкнутыми ляжками ее тучных ног.
Постигнув его мужские намерения, Агаша строптиво дернулась под ним, попыталась сбросить его, но Трифон уже лежал на ней, медленно погружаясь в ее подрагивающее, горячее тело. Наливаясь краской возбуждения, она до боли прикусила полную губу, и трудно дыша, пристально уставилась в его глаза. Ее голубые глаза мигом потемнели, подернулись туманной дымкой.
— Ох-ха! Ох-ха! Ох-ха! Ох-ха! — Колышась под ним, трудно и сладостно стенала она.
Протяжно застонав, она с досадой посмотрела на него.
— Да, не спеши ты так, черт! Куда уж ты, теперь спешишь?! Или, боишься, не успеть? Уж коли ты сумел завалить меня, да юбку задрать, так теперь, ублажай, как надобно, не спеши. Не спеши, говорю! Не на пожаре небось. Дай мне Триша, как следует усладиться твоими ласками. Любо мне чувствовать тебя! Ох, любо!
Подмывшись из фляги Трифона, она взяла его куртку, затем нарвав мягкой травы, устроила уютное ложе. Лежа на боку, поправляя рукой полную грудь, она с нежной заботливостью смотрела, как наслаждаясь полнотой ее нежной плоти, он бережно и сладострастно сосет ее большую грудь.
— М-м-м, Агаша! Какая же ты у меня сладкая женщина! Век бы тебя сосал, ни на минуту не отрывался. Давно я на тебя заглядываюсь, да только лишь сегодня удобный случай удался, для нашей встречи. Чему я, безмерно рад. Приятна ты мне. Ох, как приятна! Слов нет.
Ей понравилось его лестное для ее женского слуха, мужское признание. Да и без слов было ясно, что ему также очень приятно с ней. Ей тоже, было хорошо с ним. Его пылкие ласки, доставляют ей неимоверное наслаждение.
— А ты Триша, сегодня вечерком, приходи ко мне. Я баньку для тебя натоплю, вместе в ней помоемся, полежим, понежимся на полочке. Вот и пососешь меня еще, коли сладка для тебя моя грудь.
— Непременно приду, милая, тем более, что ты в гости меня зовешь. Как же я откажусь от сладости такой, моя милая Агашенька?
Нежная полнота ее груди, опьяняющий запах разгоряченного женского тела, пробудили в нем новые желания. Запрокинув податливо покорную женщину на спину, он сызнова лег на ее полное, такое желанное для него тело, и погрузившись в гостеприимно раздавшееся лоно, принялся неспешно ее любить.
— А я по началу подумала, … ты … со мной не … управишься, — с трудом выговорила она, разгорячено пылая красивым лицом. – Хорошо то мне как, с тобой Триша! Сладко!
— Это из-за тебя я такой сильный, Агаша. Сам не ждал от себя, такой прыти, — откровенно признался он. – Увидел тебя, и словно бы с ума сошел. Про все забыл, едва тебя увидел. Вот и навалился на тебя медведем лесным.
— Ну, коли у нас с тобой, все получилось так гладко, да сладко, давай с тобой постоянно встречаться. Мне Триша, хороший мужчина, тоже ой как нужен. Не буду тебе врать, по-бабьи с тобой мне шибко сладко, Триша. Устала я быть одной, хоть чуточку бабьего счастья хочется.
Она задохнулась от прилива нахлынувшего наслаждения, крепко прижимая его к себе, несколько раз содрогнулась в сладостной истоме.
— Ох, ублажил ты сегодня меня на славу. Пошла по малину, а нежданно-негаданно набрала полный подол ползунихи, — радостно улыбнулась она. – Хорошо, что ты меня сыскал здесь. А то, как бы мы с тобой встретились, да вот так хорошо сговорились?
— Конечно хорошо, Агаша. Я сам, шибко этому рад. Давно ты нравишься мне. Очень давно. Со школы еще, да все у нас никак не получалось встретиться, как следует поговорить по душам. Все боялся, что осерчаешь ты, шугнешь меня. Ты супротив меня, вон какая роскошная, видная женщина. Царица! И вот, на счастье, все же, довелось нам вместе сойтись.
— Так ты обязательно приходи ко мне сегодня вечером, родной. Я, буду ждать тебя в своей баньке. Наташку и Таньку перед этим первыми отправлю мыться, чтобы они потом не помешали нам.
— Когда мне придти к тебе, Агашенька? Как только на улице стемнеет?
— Хорошо бы, если так. Ты вот что, подходи ко мне, часам к одиннадцати. Ни как, не раньше. Не хочу чтобы про нас с тобой, наши деревенские сплетники, судачили по деревне, косточки наши на все лады перемывали. Ни к чему нам с тобой это. Хотя мне, одинокой бабе, бояться вроде бы нечего, но меня запросто могут спутать с моей сестрой, Любой. Нас даже мама, до сих пор, путает. Она ведь, как ты знаешь, не одна, а замужняя женщина.
Ни к чему ей дурная слава. Ославят сдуру по деревне, а она доказывай потом, что это не она, а я, ее старшая сестра, встречаюсь с тобой. Ее муж Андрей, больно уж заполошный мужик. Сначала обматерит, а то, не разобравшись может и побить, потом прощения станет у нее просить. У них и без того, жизнь не шибко ладная.
— Чего там, Агаша. Понимаю все, не маленький уже. Приду затемно, только ты обязательно меня дождись, не уходи, милая. Очень ты мне нужна. Теперь уж не расстанемся.
— Ну как можно? Если мы с тобой договорились, буду ждать тебя до последней минуты.
— Ты меня жди. Я, непременно тебя навещу.
На дымок топящейся бани, к ней прибежала помыться сестра. Не говорить же ей, что Агафья с нетерпением дожидается своего неожиданно обретенного сегодня полюбовника. Надеясь, что Люба быстро помоется, она самолично потерла ей спину, помогла вымыть такую же, как у самой, густую гриву длинных волос и глядя на сестру, словно смотрела на себя со стороны.
Крупная, с длинными сосками грудь, округлые покатые плечи, тонкая талия и широкий, крутой зад с пышными разделенными глубокой ложбиной, раздвоенными ягодицами. Не зря у Трифона на полянке член стоял, как молодого у парня. Три раза ложился на нее. И спереди и сзади, мягко толкая в ягодицы, с молодой горячностью, долго и сладострастно ублажал ее. Давно она так не наслаждалась близостью с мужиком. При одном воспоминании о нем, у нее в бедрах сразу же начались томные спазмы. Желание подкатывает такое, точно и не спала еще сегодня с ним.
Помывшись, разморенная Люба, расслабленно прилегла на широкий полок, понежиться в мягком парке, да с устатку задремала. Беспокойно поглядывая на нее, Агаша решила встретить Трифона во дворе, чтобы не завалился он по незнанию нечаянно в баню, да сестру своим нежданным появлением, не наполохал. Накинув на влажное тело чистую рубаху, она надела куртку, затем незаметно вышла из бани.
Пробравшись к ее дому задами, по огородам, Трифон бесшумно подошел к забору и обнаружив в нем оторванную внизу доску, быстро протиснулся во двор. Мимо него кто-то медленно прошел белея исподней рубахой, но помня, что Агаша обещала дожидаться его в бане, он тенью проскользнул к ее двери, потом беззвучно ее отворив, стремительно скользнул в теплый, наполненный влажным ароматным воздухом предбанник. Заглянув в баню, он увидел ее лежащей на широкой лавке. Блестя мокрым телом, она возвышалась на ней большой белой глыбой. Ах, какая же она роскошная женщина!
Трясясь от волнения и нахлынувшего острого желания, он быстро сорвал с себя одежду и придерживая упруго качающийся член, тихо подкрался к сладко дремлющей женщине. Накрыв ее собой, он впился губами в ее рот и жарко целуя, не мешкая, ловко овладел ею.
Испуганно таращась на него, она что-то протестующе замычала ему в рот, но как это было в лесу, пунцовея лицом, задохнулась от прилива желания, и не противясь ему, размеренно заелозила крупным телом по мокрой лавке. Она вела себя так, точно они вообще не встречались сегодня в лесу, и он не любил ее три раза. Она отвечала ему с такой неуемной страстью, что он не выдержал и мощно вонзив член, опорожнился в нее обильным потоком семени.
Услышав за дверью сладострастные, отрывистые стоны сестры, Агафья поняла, что Триша непостижимым образом опередил ее, затем спутав с ней Любу, пылко любит ее, думая, что под ним лежит она Агаша, а не ее, двойняшка сестра.
Пробуждение Любы было странным, стыдным и исключительно приятным. Жарко целуя, ее телом стремительно овладел Трифон Горняков.
Она давно тайно отмечала этого здорового непьющего мужика, мысленно прикидывая, как хорошо бы ей было с ней, но будучи замужней женщиной, старательно упрятывала вглубь свои греховные мысли.
То, что он затем делал с ней, было так славно и так разительно непохоже на то, как ее любит в постели Андрей. Любовь Трифона, была опаляющей, страстной и могучей, отнимающей у нее всяческое желание сопротивляться ему. С мужем ей еще ни разу не было так сладко, как с ним. Ее истомившееся по ласке тело, радостно отозвалось на его любовь и принялось слаженно двигаться с ним. Он целовал ее так пылко, что у нее мгновенно помрачился разум.
Судорожно сжимая член ее влагалище, создавало приятную тесноту, которая плотно охватывая его плоть, возбуждающе массировала ее во время толчков. Крепко сжимая его мокрыми ляжками, Агаша ахала от блаженства, глядя на него красивыми темными от страсти, обычно, серыми глазами.
Вот только грудь у нее очень странно подобралась, стала более упруга, а торчащие, крупные соски порозовели, словно у молодой девушки. Он поцеловал вершину волнующе полной груди женщины и … не нашел хорошо припомнившуюся ему в лесу крошечную родинку. Не нашел ее, после чего стал прозревать, насчет ее необычной страстности, первоначальной стыдливости и сдержанности в словах.
— Неужели, я ошибся с тобой? Это ты … Люба?
— Да, я? А ты думал, Агаша? – Не сразу поняв его вопрос, в ответ спросила она и поняв, что он раскрыл ее, стыдливо покраснела.
— Прости меня, Любаша. Не хотел я. Честное слово, ошибочка вышла. Ты уж не держи на меня зла.
– Ты перепутал меня с Агашей? Я, пыталась тебе сказать это, да не успела, ты не дал мне объясниться с тобой, а потом, я уже сама не смогла.
— Прости меня, ради бога, Любочка. Я не знал, что это ты. Вы так удивительно схожи с Агашей, что я вас легко перепутал… Но, сейчас, я, честное слово, не жалею об этом, даже рад этому. Ты точно такая же милая и пылкая в любви, как моя любимая Агашенька. Люба, я очень хочу встречаться с ней. Агаша наверняка знает, что я сейчас нахожусь с тобой, здесь. Если тебе приятно все, что между нами делается, я буду рад, если ты тоже будешь приходить к ней и ко мне.
— Триша, может все это не нужно нам? – Нерешительно спросила она. – Зачем я тебе? Тебе и Агаши хватит. Я не хочу становиться между Вами. К чему все это? Да я ведь еще и замужем.
— Я это, тоже помню. Прошу тебя, не отказывайся милая. Я же вижу, как тебе хорошо сейчас со мной. Мне будет очень не хватать тебя.
— Да. Мне тоже очень хорошо с тобой Триша. Мой Андрей не умеет так пылко, приятно любить, как любишь меня ты. Но, я не хочу вмешиваться в твои любовные отношения с сестрой. Ты, нужен Агаше.
Войдя в дом, они увидели Агашу.
— Хорошо, вымылись сестренка? – С улыбкой спросила она и обернулась к входящему Трифону. – Что же, ты перепутал нас Тришенька? Не переживай, об этом милый. Я не сержусь на тебя. В том, что вышло, нет ничего удивительного. Нас даже мама всегда путала, так что не казнись за ошибку, не виновать себя зря. И ты Любаша, тоже не переживай о случившемся между Вами. Так даже хорошо.
Тебе давно пора было узнать, какая она бывает настоящая мужская любовь. Давайте милые, сделаем так. Ты Триша, будет ходить ко мне, а ты сестренка, не смущайся, также чаще наведывайся ко мне. Ежели что случится, ну прознает твой непутевый Андрей, про эти встречи с Тришей, я скажу, что Триша ходит лишь ко мне. Этот грех я на себя возьму. Скажу ему, что он ко мне любиться ходит.
Сестра, была права. Изведав настоящие любовные отношения с сильным, пылким в ласках мужчиной, Любаша уже не могла отказаться от свиданий с ним.
— Я согласна, сестренка.
Услышав ее решение, фактически говорящее о ее желании продолжать с ним любовные отношения, Трифон обрадовался… Любаша необыкновенно хороша, как женщина, он также не хотел ее терять.
— Вот что милые, пойдем мы сейчас в спаленку, пока у нас время есть, там и договоримся.
Обняв сестер, он повел их в полутемную спальню. Хотя смущаясь сестры, Люба немного поупиралась, но он одолел ее стыдливое сопротивление, затем закрыв дверь, принялся раздевать их.
Лежа между горячими телами блаженно прижимающихся к нему распаленных любовью к нему молодых женщин, он пылко целовал их. Его желание распаляла необычность того, что он может любить обеих сестер вместе.
Повернувшись к Агаше, он взял ее за бедро. Мгновенно поняв его намерения, она покорно повернулась на бок. Приподняв ее тяжелую ногу, он коснулся членом ее влажной половой щели и она прижалась к нему, вбирая влагалищем его напрягшийся ствол.
Лежа рядом с ними, Люба слышала их шумное, возбужденное дыхание. Подняв руку, она робко погладила его по твердому плечу. Вспомнив его пылкие, невыразимо нежные объятия, всхлипнув от благодарности, женщина страстно прильнула большим, горячим телом, к его размеренно двигающейся спине.
Прижавшееся сзади тело Любаши, распаляло его желание. Всаживая всхлипывающей от блаженства Агаше, он притянул ее к себе и вздрагивая, судорожно наполнил ее горячим семенем. Блаженно постанывая, она кончила вместе с ним и облегченно вздохнув, отвалилась от него.
Испытывая не проходящее желание, он повернулся к прижимающейся к нему Любе, и не обращая внимания на ее стеснительное сопротивление, мгновенно взобрался на нее. Ощутив на себе тяжесть его тела, она подсознательно раздвинула для него ноги, и через мгновение заколыхалась, счастливо охая от его мощных толчков.
Как они не береглись, скрыть любовную связь им все-таки это не удалось. Неизвестно как узнав, что она встречается с Трифоном, обозленный муж в сердцах обозвал ее грязной шлюхой, злобясь, грязно обматерил, потом с досадой хлопнув дверью, уехал в свою родную деревню.
Придя к сестре, жалея своего неприкаянного Андрея, совестливая по натуре Люба, стыдливо расплакалась. Хотя она давно не любила его, но все равно испытывала чувство вины перед ним.
— Вот, глупая баба, нашла кого жалеть, — как маленькую девочку поглаживая ее по голове, с облегчением усмехнулась Агаша. – Тебе сестренка, сейчас радоваться надо, что ты наконец избавилась от своего непутевого муженька.
Ты бы лучше себя сестренка пожалела. Сколько лет живете, а отпрысков у Вас все еще нет. Твой Андрей, не мужчина, а самая настоящая размазня. Не мужик он, а так, не рыба и ни мясо. Ни бабу приласкать не способен, не украсть, не покараулить. Разве можно жить с эдаким ходячим недоразумением? Одно лишь звание у него, что мужик.
— Так может это я, виновата в этом? – Глядя на нее мокрыми от слез глазами, жалко спросила Люба. – Может это из-за меня, у нас с ним, не было чад?
— Как же, виновата она. Сказала тоже. Тогда почему же у меня растут две девки? Мы ведь с тобой сестра, почти одно и тоже. Значит у тебя также, как у меня, должны быть сейчас отпрыски. У твоего муженька, сестренка, просто мужская снасть гнилая, бесплодная.
— Знаешь Агаша, я очень давно хочу завести себе ребеночка, — созналась Люба, — да где же мне его взять?
— Будет сейчас у тебя, — усмехаясь, сказала Агаша. – Только родишь ты его не от Андрюшки, а от нашего Триши. Он тебе его так быстро сделает, что ты милая сестренка, даже ахнуть не успеешь, как твое пузо начнет пухнуть от плода. Подожди немного, скоро ты сама убедишься в этом.
— Как же рожать мне от постороннего мужчины, хоть и желанного? Что обо мне люди в деревне скажут?
— От своего Андрея ты будешь ждать отпрыска, пока не состаришься. Так что, махни рукой на стыд, плюнь на людские пересуды, и рожай его на здоровье. Для тебя ребенок куда важнее, а не то, что кто-то тебя распутной бабой назовет. Появится младенец, тогда ты сама плюнешь на все.
— Хорошо бы, чтобы это было именно так, Агаша. Мне так хочется своего чада возле груди подержать.
— Да будет, обязательно будет у тебя свой малыш. Не волнуйся. Ты давай сестренка, пока поживи у меня. Сегодня вечером ко мне Триша придет, будет жить у меня. Подругу бы я не позвала, своего мужика ей не уступила, а ты, иное дело, потому что, моя родная сестра.
— Что люди, скажут? Осудят они меня, за распутство.
— Вот, зарядила глупая баба! Что скажут! Что скажут! Да ничего они не скажут! На себя, приму весь грех. Я женщина одинокая, здоровая, мне ой как мужчина нужен. А ты у меня живешь, потому что находишься с мужем в ссоре. Все ведь знают, что он умелся в свою родную деревушку Липановку.
Любаша очень скоро освоилась с новым положением любимой женщины Трифона. Склоняясь над их полными, голыми телами, он восхищался их пышной роскошью, пригожестью желанных, полных форм. Разделенные глубокими впадинами, перед ним возвышались четыре сияющих холма необъятных белоснежных, как сливки, ягодиц, которые от полноты чувств, он с наслаждением покрывал страстными поцелуями, жадно покусывал за вершинки.
Возбудив ласками их любовную жажду, он затем ложился на эти упругие холмы. Глубоко введя член в их мохнатые прорези, он нежил членом их истекающие соками влагалища. Издавая стоны наслаждения Агаша и Люба корчились под ним в приступах любовной страсти.
Раздвинув полушария зада Любаши, он увидел трогательное сморщенное пятнышко ее заднего прохода. Держа ее ягодицы, он принялся пылко вылизывать его.
Испытывая необыкновенное наслаждение от этой стыдной нежности молодая женщина затрепетала, и замирая от его чудесных ласк, судорожно вытягивая полные ноги, раскрыла их ножницами. Сев на ее полные ноги, он нагнулся над задом и принялся водить членом по сморщенному глазку ее сфинктера.
Млея от его ласки, Любаша блаженно застонала. Размеренно нажимая на него головкой, он не удержался, с силой надавив на него, он медленно ушел в горячую тесноту ее заднего прохода. Понемногу погружаясь в него, он распластался на ее пышном дрожащем от блаженства теле.
Подняв голову, Агаша с изумлением увидела, в какое место он любит сестру. Охваченный кольцом ее заднего прохода, перевитый наполненными кровью венами, толстый член Трифона, размеренно скользил в нем. Но, Любаша при этом совершенно не испытывала боли. У нее возникло ощущение, словно в ее заду движется возбуждающий, доставляющий приятное чувственное наслаждение неутомимо погружающийся в нее поршень. Просунув руку под себя, она тронула свой твердый клитор и принялась страстно ласкать его пальцем.
Нахлынувший оргазм был так силен, что не сдержавшись она радостно закричала, заливая постель брызнувшим соком из ее раскрытой половой щели.
Услышав ее наполненный животным счастьем крик, Трифон ускорил фрикции и низко зарычав, щедро излился в ее горячий туго охватывающий член зад.
Пробудившись на заре, он вышел в туалет, потом вернувшись с радостным изумлением залюбовался привольно раскинувшимися перед ним на кровати роскошными телами своих восхитительных, любимых женщин. Рассматривая их со спины он действительно был не в состоянии верно определить, кто из них Люба, а кто Агаша. Да это и неважно, ведь они так сильно похожи. Чтобы им не было обидно, он лег между ними и принялся осыпать их соблазнительно округлые плечи жгучими, своими страстными поцелуями.
Счастливо вздыхая они открыли глаза, смущенно улыбаясь ему, дружно перевернувшись, сладострастно потянулись, обольстительно выпячивая перед ним свои пышные холмы больших грудей.
— Приятно просыпаться от поцелуев своего бесконечно любимого мужчины, — с улыбкой протянула Агаша, затем дразняще провела ладонью по своему мохнатому лобку.
Протянув руки, он стиснул их половые губы и его возбужденный член отвердел, как рог. Восхищенная его величиной, Люба робко коснулась его. Возбуждаясь от прикосновения к волнующей ее женскую натуру упругой мужской плоти, молодая женщина крепко стиснула его пальцами.
— Молодец сестренка! – С одобрением заметила Агаша. – Держи его крепче, чтобы он от нас уже не сбежал. Мы его миленького, больше ни за что не отпустим от себя. Он будет жить лишь с нами, а мы ему, за это, нарожаем малышей. Он будет растить с нами своих отпрысков.
— Куда я от Вас уйду, драгоценные мои женушки? – Лаская их чародейственные щели, взволнованно произнес он. – Я, обожаю Вас, ласточки мои любимые.
Сжимая член, милуя его, Люба медленно передвигала на нем тонкую кожицу. Охваченная чувством нежности, она приподнялась на локте, затем склоняясь над вздыбленным членом любимого мужчины, пылко покрыла его своими жгучими поцелуями. Ее полные, теплые губы сомкнулись нежным кольцом на мужской плоти и она погрузила его в рот, до самого основания.
Соблазненная жарко открытыми губами возлюбленного, Агаша охватила его голову нежным кольцом руки, и жадно припав к ним, жадно поцеловала его взасос. Целуясь с ней, он инстинктивно двигал бедрами, двигая членом во рту прильнувшей к его бедрам Любаши.
Теплое кольцо ее полных губ ласкало его с такой неизъяснимой нежностью, а поцелуй Агаши был столь возбуждающим, что неожиданно для себя, он выстрелил семенем в рот сосущей его Любы. Она проглотила его, словно это был сладчайший любовный напиток. Это было семя, страстно любимого ею мужчины. Выпив его, она впервые познала его вкус.
Агаша не заметила этого, но Трифон понял, насколько велика к нему любовь ее сестры. Значит, такие же страстные, самоотверженные чувства испытывает к нему и милая, жарко целующая его Агаша.
— Мои ненаглядные, любимые женщины! Я никогда не обещал этого женщинам, даже покойнице жене, но Вам клянусь, что буду любить Вас, мои любимые, до конца своей жизни.
Агаша и Люба, счастливо переглянулись. В их глазах заблестели радостные слезинки.
— Тришенька, любимый, мы будем для тебя самыми преданными, любящими тебя женами, — сказала Агаша, а Любаша, сияя влюбленными глазами, во всем соглашаясь с сестрой, лишь молча кивнула растрепанной головой.
Поднеся ложку с борщом к губам, Люба неожиданно побледнела, затем поперхнувшись, быстро бросила ее в тарелку. Зажимая рот рукой, она стремительно побежала от стола.
Значительно посмотрев на ничего не понимающего, даже испуганного Трифона, Агаша тотчас вышла вслед за сестрой. Вытирая рот, вспотев от рвоты Любаша, виновато посмотрела на нее.
— Давно, это у тебя? Сколько недель, уже ходишь в тягости сестренка?
— Недель восемь уже, — глядя на сестру счастливо сияющими глазами, смущенно ответила Люба. Поначалу, я все сомневалась, да неужели у меня будет маленький? Никак не могла поверить в такое счастье. А сейчас, когда меня снова затошнило, я окончательно убедилась, что понесла.
Она, улыбнулась и бережно погладила себя по незаметному еще животу, в котором уже начала зреть новая, долгожданная для нее жизнь.
— Может, мы обрадуем этой вестью нашего Тришу? Или, пусть он помучается пока?
— Как скажешь, сестренка.
— Нам непременно надо ему сказать, а то наш муж, будет переживать. Не хорошо это. Он очень встревожен твоим внезапным недомоганием. Не поймет, с чего ты занемогла.
— Агашенька. Я до сих пор не могу поверить в свое счастье, что Триша наш муж. Он какой хороший, такой ласковый, любящий нас мужчина. Страстно любит нас, всячески нежит, каждую минуту голубит, на руках готов нас носить. Право, как девок молодых целует. Прохода нам не дает, — счастливо смеясь, заметила Люба, — то грудь мне пощупает, то за зад, охальник, щипает. Точно ему мало наших напоенных любовными ласками ночей.
— Не только тискает и щипает, — с многозначительной улыбкой глядя на сестру, добавила Агаша. – Кто вчера днем в горнице жалобно стонал? Не ты ли это была сестренка? Я ведь все слышала.
Смущенно и счастливо воспламеняясь лицом, Люба не осталась в долгу.
— А кого он в сенцах, как девку молоденькую любил? Не ты ли сестренка, стояла перед ним с задранным подолом платья? Было это бесстыдница? Немедленно признавайся, — не оставаясь перед нею в долгу, шутливо потребовала смущенная Люба.
Агаша, счастливо рассмеялась.
В этот раз Люба отвечала на его любовь с особенной страстностью. Она отдавалась не любовнику, а своему, пусть на двоих с сестрой, но все равно безмерно любимому мужу, от которого недавно в любви и счастье она зачала отпрыска.
Трифона необычайно порадовала весть о предстоящем рождении его собственного младенца. Схватив Любашу на руки, он под смех Агаши отнес ее в спальню, затем быстро сняв с нее одежду, густо осыпал жаркими поцелуями ее обольстительное женственное тело. Добравшись до соблазнительных бедер, он вдохнул пьянящий запах ее половой щели и дрожа от желания, нежно и сочно поцеловал ее в милые, соблазнительно припухшие половые губы.
Раздвинув их он с наслаждением поцеловал в засос розовые лепестки ее малых губ и потеребив губами набухший бугорок клитора, нежно всосал его. Раздвигая подрагивающие от наслаждения ноги, Любаша разнежено застонала. Она была на седьмом небе от счастья, которое обрела после долгой серой жизни с предыдущим супругом.
Накрыв ее страстно трепещущее тело, он стремительно вошел в нее, и со стонами блаженства, они радостно забились в бесконечном танце любви…
Вынув из выреза блузы переполненную молоком набухшую грудь, придерживая ее рукой, блаженно прикрыв глаза, Люба кормила сына. Она до сих пор не могла поверить в чудесный подарок судьбы, которая подарила ей долгожданного младенца. Вся ее любовь, сосредоточилась на новорожденном сыне и обожаемом муже.
Пока, она не могла в полной мере отблагодарить его в постели. Вместо нее сейчас это делала сестра, которая каждый вечер, до полуночи, со стонами блаженства, неистово билась под страстно любящим ее Трифоном. Как и Люба, она научилась принимать его сзади… В виде десерта, он теперь часто наслаждался теснотой ее чудесного, необъятного зада.
Придирчиво разглядывая себя в зеркале, она трогала тяжелую, полнеющую грудь, озабоченно хмурилась, замечая увеличивающееся округление живота. Задумчиво поглаживая свой полнеющий живот, она раздумывала, как преподнести мужу новую удивительную новость о своей неожиданной для него, и несомненно радостной для них обоих беременности.
Всецело занятая собой, она совершенно не подозревала, что у Трифона, между тем, неожиданно для него, начался сложный период в его жизни и отношениях со стремительно взрослеющей красавицей падчерицей, которая наливаясь стремительно зреющим телом, по развитию, уже успела почти догнать мать. Как обожающий женское тело мужчина, он не мог не заметить, ее феерического преображения.
За год, на его глазах из девчонки, она превратилась в крепкую, очаровательную своей юной красотой крепкую девушку. Однажды он заметил, какими зачарованными глазами она смотрит на него, и понял, что она также тайно в него влюблена.
Живя рядом с ними, девочка несомненно видит и слышит все, что совершается в их необычной семье. Возбуждающие стоны мамы и ее тети, могли пробудить в ее здоровом хорошеющем теле сексуальное томление. А поскольку он был единственным в деревне подходящим для ее любви мужчиной, она вне всякого сомнения, сделала его объектом своего девичьего внимания.
Совершенно слепые от своего счастья и любви к нему, пьяные от счастья Агаша и Люба, вообще не замечали ничего вокруг себя. Между тем, охваченная первой страстной любовью Катенька, решительно пошла на него в наступление, используя главное оружие всех женщин, искусство соблазнения, которым они умеют с успехом пользоваться почти с пеленок.
Поначалу ничего не замечая в ее отношении к нему, он легкомысленно брал ее то на реку, то в походы в лес, то на покос. Это лишь укрепляло ее чувства, усиливало влечение к нему. Вскоре, он это осознал.
Плавая в реке, он обогнул кусты, за которыми раздевалась Катя, и неожиданно увидел ее стоящей возле воды. При виде ее полностью обнаженного юного тела, у него участилось дыхание.
Перед ним сияя красотой юности стояла самая пленительная девушка в мире, с упруго торчащими чашами круглых, больших грудей и изумительной формой совершенных, плавно очерченных по-женски развитых бедер. Между выпуклыми ляжками ног, темнел крошечный аккуратный треугольник волос, с миниатюрной прорезью, обрамленной ими половой щели, и целомудренно сомкнутыми пухлыми губками.
Увидев его, она смущенно вскрикнула, но вместо того, чтобы закрыться от него руками, она опустила их, и смущенно смотрела, как не отрывая от нее возбужденно пылающего взгляда, он стремительно подплывает к берегу.
Он не смог скрыть от нее своего сексуального возбуждения. Угрожая проткнуть натянутую ткань трусов, его член откровенно выдал его. Это, было признаком его мужской слабости перед ней, обворожительной, полной очарования девушкой, и свидетельством ее победы над ним. Да и как было что-то скрыть, если перед ним предстало само совершенство, настоящее чудо женского естества, которого ему, ни разу в жизни, еще не доводилось лицезреть.
Тогда он принял это за случайность, которую отнес к ее девичьей растерянности от неожиданности его внезапного появления перед ней, но совместный поход в лес, доказал ему, что думая так, он ошибается.
Поставив полог для отдыха, он развел костер, потом оставив Катю собирать смородину, и хотя уже был самый разгар лет, слабо надеясь на удачу, отправился на озеро, надеясь подстрелить водоплавающую дичь.
Катя опередила его непостижимым образом, когда он вышел к озеру она уже нагая купалась возле глинистого берега… Точнее, не купалась, а низко нагибаясь к воде, обмывалась теплой водой, плеская ее на горячее от солнца, обнаженное тело. Стоя за купой растущих неподалеку от нее кустов, он с волнением жадно любовался совершенной красотой ее не по-девичьи полного, гармонично развитого тела.
Прямо перед ним подымался вверх ее обширный зад с резко разделенными глубокой впадиной идеально круглыми шарами крупных ягодиц, между которыми соблазнительно выпячивалась ее покрытая волосами половая щель. Он с большим трудом сдерживался, чтобы не наброситься на нее и не подмять под себя это жаждущее любви сладкое девичье тело, которое, он не сомневался в том, с радостной готовностью раскроется перед ним.
Ветка все же хрустнула под его сапогом, она настороженно посмотрела в его сторону потом подойдя к кустам, обогнула их и остановилась перед ним с плохо наигранным смущением опустив лицо. Вытянув руку он бесстыдно коснулся тугого полушария ее влажной груди, затем совершенно не контролируя свои эмоции, страстно смял ее, поражаясь упругости и обилию юной плоти…
Покорно опустив руки перед ним стояла юная, готовая отдаться ему девушка, которую он мог сделать своей женщиной, до полного изнеможения наслаждаться ее чарующе прекрасным телом. Все-таки не сдержавшись, он крепко погладил ее по половым губам, проведя ладонью между раздвинутыми ляжками полных ног, изумивших его нежностью атласно гладкой кожи.
Взяв ее за руку, он отвел к одежде и не отказывая себе в единственном удовольствии, не спеша натянул на нее трусы, на прощание еще раз прижав ладонь к пухлым губкам ее половой щели. Повернув ее к себе спиной, смахивая с нее налипшие листики и невидимые паутинки, упиваясь шелковистостью ее кожи, провел рукой по изогнутой спинке и крутым горячим ягодицам, на мгновение задержав на их упругих холмах ладонь.
Затем, трогая тугие плоды ее грудей, он неумело заправил их в тесную для них свою рубашку, которую она надела на голое тело, а потом помог ей влезть в свои же брюки, которые были также тесны ей и изумительно подчеркивали женственность ее чарующей фигуры.
С сожалением осмотрев на плоды своих трудов, он поднял ее разгоревшееся лицо и посмотрев в потемневшие глаза легко коснулся губами ее полных дрогнувших от почти отеческого поцелуя губ. Он понимал, что в конце концов, она все равно однажды добьется победы над ним, но пытался всячески оттянуть момент своего морального падения.
Если он думал, что Агаша совершенно ничего не замечает, то очень ошибался. Она лучше чем кто-либо иной знала натуру своей упрямой дочери, и конечно же давно заметила, что девочка по ночам не спит, что ее очень донимают телесные муки.
Сама Агаша, еще прекрасно помнила пору своей не такой уж далекой по времени юности, когда она такой же, как дочь, зеленой девчонкой неожиданно влюбилась в женатого мужчину, к которому бегала на любовные свидания к старой риге, на старом сене которой лишились целомудрия многие деревенские девушки.
Однажды придя к нему, она наткнулась на влюбляющуюся на их месте парочку, в которой узнала своего возлюбленного вместе с задушевной подругой. Сладостно охая, она раскачивалась под ним, развалив в стороны свои голые ноги. Ее снятые трусы валялись рядом.
Круто повернувшись, Агаша мгновенно ушла, навсегда исцелившись от запретной любви к семейному мужчине. Она не знала, что придя подглядывать за ней, Наталья нечаянно чихнула от пыли, после чего сразу же попала в объятия сластолюбивого мужика. Повалив ее, он содрал трусы, и как она не умоляла не трогать ее, он без жалости лишил невинности.
А затем, потеряв разум, она еще долго бегала к нему, самозабвенно предаваясь постыдному услаждению, родив в последствии от него подзаборницу дочь. Так она и жила одиноко, утешая своим телом охочих до женских ласк мужиков, да неженатых парней.
Отлично зная нрав Катюши, она понимала, что материнские увещевания здесь не помогут, так что решила закрыть глаза на ее девичью любовь, а также будущую любовную связь с мужем. Ничего не сделаешь, коли их в семье, находятся три охочих на мужские ласки страстных женщины. Придется им делить между собой своего любимого мужчину. Она привыкла к тому, что с некоторых пор он, будет принадлежать не только ей, но и другим женщинам их семьи.
Отправившись с Любой за грибами, Агаша специально оставила Катю хозяйничать дома, совершенно уверенная в том, что оставшись с Трифоном наедине, она неизбежно его обольстит. Чем она будет гореть от нестерпимого желания к нему, так лучше пусть с ним спит, не то, не дай бог, еще занедужит.
Решив убежать от греха подальше, Трифон быстро переоделся в одежду для леса, вышел из дома, но женщин уже давно след простыл. Куда они направились, ему оставалось лишь гадать. Грибных мест, в их лесу очень много.
Вернувшись домой, он с облегчением заметил, что Кати дома тоже нет. Она, наверное, спит, решил он. И, слава богу. Ему не хотелось брать грех на душу.
Сняв одежду, он потянулся за брюками, но услышав скрип отворяемой двери, почуял сердцем, что это пришла к нему Катюша. Повернув голову и увидев ее в обнаженном виде, и даже этому не удивился. Окончательно сдавшись, он отбросил ненужные брюки, затем решительно шагнув к ней, крепко обнял ее тесно прильнувшее дрожащее от страсти упругое тело.
Твердые соски смятых грудей, словно бы обожгли ему кожу. Прижимаясь к ее раскрытым свежим губам, он ненасытно шарил по ее телу, с жадностью щупая ее тугие ягодицы, и полные ляжки расставленных ног. Целуясь с ним, она стянула с него трусы, затем плотно прижалась теплым лобком к его напряженно отвердевшему члену.
Взяв член она помакала его в источающую влагу щель, и поместив в нее, расширив глаза, решительно прижавшись бедрами, полностью насадилась на него. Услышав ее болезненный вскрик, он испугано вздрогнул, и мгновенно почувствовал горячую тесноту ее поглотившего его лона.
— Спасибо тебе за столь щедрый подарок, любимая моя девочка, — взволнованно произнес он и сжимая ее поджимающиеся в руках ягодицы, нежно прижал к себе. Их лобки слились. Ее лоно свободно приняло его большой член. Войдя в него, он ощутил себя в чарующем плену ее юного, страстного тела.
Подхватив ее под задок, он приподнял на руках, потом развернувшись, быстро приблизился к кровати. Опустившись вместе с ней, он придавил ее к постели и мыча от сказочного блаженства, начал неистово ее любить. Сильное тело матерого мужчины размеренно сплющивало упругое тело раскинувшейся под ним юной девушки.
Тишина комнаты нарушилась размеренным скрипом кровати и жалобно-блаженными стенаниями девушки, только-только начинающей любовную жизнь женщины. Распираемая его возбуждающим влагалище толстым членом, испытывая ни с чем не сравнимое наслаждение, она размеренно и радостно застонала от удовольствия…
В один миг, в ней проснулся природный инстинкт женщины. Широко раздвинув поднятые колени, она принялась подмахивать ему сильными движениями вскидываемых навстречу бедер.
Он любил ее с неизъяснимым наслаждением, доводя себя и ее до совершенного изнеможения. Раз за разом кончая, он щедро наполнял ее семенем. Конвульсивно содрогаясь под ним, вздувая от натуги выпуклый живот, она жалобно кричала в любовных конвульсиях, и часто пукала. Но, вслед затем, жарко целовала, горячо благодаря его, за животворную влагу, не жалея которой, он щедро одарял ее.
С блаженным стоном сведя вместе онемевшие ноги, ощущая необычайную, прямо таки воздушную легкость в теле, она признательно поцеловала его в губы. Ее рука с женской уверенностью стиснула его лишившийся былой силы умиротворенно поникший член.
— Спасибо тебе милый. Теперь, я всегда буду твоей любимой женщиной.
— Но, как, интересно, к этой новости отнесется наша любимая мамочка? – Немного растерянно спросил он. – Ты знаешь, я например, не думаю, что эта весть обрадует ее. Скорее, наоборот, она ее огорчит. Ведь ты еще так молода, а я сладострастно сделал тебя своей женщиной.
Она, беззаботно хмыкнула.
— Ты считаешь, она так наивна, и ничего не замечает вокруг? Так, знай же дядя Триша. Она намеренно оставила нас наедине, чтобы мы с тобой наконец смогли, без помех, любить друг друга. Она видела, что я горю от любви к тебе, поэтому решила соединить нас. Она готова к тому, что я буду твоей третьей женой.
— А тетя Люба, также знает об этом? Ведь она тоже моя любимая жена. К тому же у нас уже есть общий малыш.
— Пока, я думаю, она ничего не знает, но, мама ей все объяснит. Я уверена, что она, быстро смирится с этим. Кстати, мне нужно посмотреть, как там твой сыночек? Может, описался или обкакал пеленки?
Встав с кровати, она пошла нарочито вертя перед ним своими обольстительно круглыми ягодицами. Восторженно любуясь безукоризненностью ее великолепного тела, Трифон с внутренним вздохом, сказал себе, что отныне он пожалуй самый счастливый мужчина на земле. У него теперь три великолепных жены.
Расставив над ним ноги, она краснея посмотрела на него. Зачерпнув в ладонь воды, он бережно обмыл ее залитый спермой лобок, после чего глубоко запустив в ее щелку палец, начал осторожно выгребать из него свое семя.
Прикосновения к чувствительным стенкам влагалища, возбудили ее… Жарко дыша, слегка присев перед ним, она подняла его и потискав член, возбуждая, медленно подвигала им. Он мгновенно отвердел в ее ладошке и девушка тотчас втиснула его в себя. Стоя над тазом, они пылко двигали бедрами. Упругая попка Катюши, размеренно сжималась под его ладонями…
— Ох! – Блаженно выдохнула она. – Прижми меня милый, а то я могу упасть! Мне так хорошо сейчас! – Дергаясь в его объятиях, с трудом выговорила она.
Сдержанно замычав, он притиснул ее к себе, и несколькими мощными толчками, снова спустил в нее.
Идя рядом с сестрой, Агаша посмотрела на нее.
— Люба, я тоже сейчас тяжелая…
— Значит ты сестренка, также понесла? – С радостной улыбкой спросила она.
— Уже четыре месяца. Разве ты не заметила, как быстро у меня растет живот? Мне кажется, ты замечаешь его.
— Я подозревала, но, подумала, может ты полнеешь от счастливой жизни с любимым мужем?
— Конечно, полнею. Моя растолстевшая задница, очень скоро не пройдет в дверь. Но, к тому же, я еще и беременна.
— Вот и рожай его на здоровье… Ты еще молодая женщина. Старше меня всего на четыре года. Сорок лет, для такой здоровой женщины, как ты, не возраст. Так что рожай на здоровье… Тише понравится, если ты тоже подаришь ему малыша.
— Конечно, я буду рожать. Все равно аборт делать негде. У меня есть еще одна новость, которая может удивить и расстроить тебя.
— Это что-то связано с моим сыночком? – Встревожено посмотрела на сестру Люба.
— Что ты! Конечно нет. Я говорю про мою Катюшу и Трифона. Я убеждена, что сейчас они занимаются любовью.
— Ох, Агаша, как ты меня напугала! – Облегченно вздохнула Люба.
До нее наконец дошел смысл слов сказанных сестрой.
— Они, уже спят? Триша спит с твоей Катей? И ты так спокойно говоришь об этом? – Удивленно спросила она.
— Ты переживаешь за измену, Трифона? Или просто заботишься о Катюшке?
— За него, я не переживаю. Если он переспит с кем-то, от него все равно не убудет. Нам еще много останется. А вот моя милая племянница. Она ведь совсем несмышленая. Девчонка совсем. Хотя телом, не спорю, уже натуральная баба. Но это всего лишь телом, а так еще зеленая она, для постели.
— Я, тоже долго колебалась, разрешать ли ей спать с ним? А потом вижу, как она мечется и пылает ночами, в общем я побоялась, как бы она не заболела от чувственной тоски. Подумала, а потом все же решила, пусть она лучше с ним спит. Во вред это ей не будет, зато здорова будет. А любовь мужика, ни одной девчонке еще не повредила, кроме того, что она мигом затяжелеет от него. Ты сама знаешь какое у Триши, сильное семя. Сначала ты, потом я, быстро забрюхатели. Что же, раз это случится, так пусть рожает.
— Смотри сама, Агаша. Ты мать, тебе и решать, как поступать А Триши мне для племянницы не жалко. Где она парня по себе найдет, коли наша деревня совсем опустела? Если он желанен ей, пусть спит. Мне, не жалко.
Как они предрекали, Катюша быстро забеременела. Не прошло и двух месяцев их пылкой любви. Она была ненасытна в постельных утехах, порой досуха опустошая своего возлюбленного. Ее беременность, протекала на удивление легко. Только выпуклый поначалу девичий животик, стал постепенно округляться, а бедра раздаваться вширь.
Вскоре Катя, и ее расцветшая после родов мама, по очереди нянчили и кормили грудью своих новорожденных. По-женски развитой, крупной груди юной женщины хватало с лихвой не только дочери, но и ее братику, которого она в ее отсутствие, с удовольствием кормила.
Роды необычайно украсили ее. Она обрела обольстительные женские формы, а ее грудь, бедра и зад, полностью догнали материнские размеры.
Ночью, в постели, Люба теперь с удовольствием и большим пылом, охотно заменяла ему «временно выбывших», в связи с недавними родами, женщин.
Для Трифона стал настоящим праздником день, когда Агаша легла с ним в постель, а затем к ней присоединилась и Катя. Она уже не стеснялась любить его в присутствии матери и тетки. Ощущала себя его полноправной женой.
Вечером, когда все ложились спать, Катя шлепала к нему босиком, в одной коротенькой рубашке, после чего тишина дома оглашалась громким скрипом кровати, а также ее блаженными охами и стонами. Ублажив свою юную женщину, Трифон вставал с постели, затем отправлялся к лежащим на общей кровати ожидающим его сестрам. И тогда начинала долго и тяжко скрипеть их старая широкая кровать.
Так они и жили в любви в умирающей деревне, одной из сотен подобных деревень безбрежной России.