Порой сны бывают очень реалистичными, они вызваны тревогами или волнениями, впечатлениями прожитого дня или яркими событиями. Прошедшей ночью я проснулась в холодном поту, вскочила с подушки, воздух в комнате казался удушливым, возможно, я даже кричала. Не знаю, удастся ли мне так же красочно передать мой трепет, то волнение, что обуяло меня во сне. Скорее всего, мой разум не способен был бы породить такого чудовищного видения, если бы моя фантазия не получила богатого подспорья — накануне я услышала шокирующее признание от своей лучшей подруги.
Оля сидела на моей кухне и без тени стеснения, цинично выпуская ментоловый дым в приоткрытое окно, раскрывала тайну своей порочной связи с собственным сыном. Я отшучивалась, не желая верить вульгарным словам и пикантным подробностям, подумать только, Сашка — я застала еще годы его младенчества…
Меня обуял страх, почему я оказалась в этой большой, светлой комнате без окон и дверей? Вдруг я осознала полную наготу — на мне нет ни клочка одежды, даже нижнего белья. Холодок прошел по телу, кожа покрылась мурашками, невидимые, светлые волоски нащетинились. Вдруг я увидела сына, он тоже сидел голый на одном из диванов вдоль белоснежных стен.
Лешка, его было не узнать — лицо было искажено гримасой презрительного превосходства, как и остальные (в лицах я узнала большинство его друзей), он ухмылялся, отпускал в мой адрес неприличные жесты и непрерывно ласкал свой орган. Ребята то сжимали свои члены в колечке сомкнутых пальцев, то сминали ладонью мошонки, то вдруг смазывали прозрачные капельки, выделившиеся из раздутых головок.
Фаллосы, вокруг меня крупные, напряженные фаллосы, взбудораженные моей наготой. Какие приторные улыбочки у этих мальчишек, осматривают мое тело, грубыми словечками заставляют меня кружиться, чтобы каждому досталось в деталях рассмотреть мое тело, мои обвисшие груди с вытянувшимися темно-коричневыми ореолами сосков, мою хрупкую спину, мои крепкие ноги с широкими бедрами, мою круглую, упругую попу.
Ребята, что еще недавно приветливо мне улыбались, теперь пугали меня. Они не смеялись — надсмехались, будто я не мать, а грязная потаскуха. Темный, безотчетный страх завладел мной, но я даже не пыталась искать прибежища в слезах, когда родной сын видел меня в столь жалком состоянии. Их члены — настоящие, огромные фаллосы, что частоколом окружили меня и жаждали утолить свою страсть.
Алексей — мой родной сын, в сущности, еще подросток, смотрел на меня с хищной улыбкой, он вытянул руку и пальцем указал на пол. На середине комнаты стояла пустая стеклянная, зеленая бутылка, как я раньше ее не замечала, когда кружилась перед своими зрителями?
Смутное ощущение, не допускающее и грамма сомнения, подсказывало мне, что я должна сделать. С покорным трепетом я приблизилась к бутылке и встала над ней, я чувствовала лодыжкой прикосновение холодного стекла. Зрители — бессчетное количество презрительных мальчишеских лиц, смолкли, слышалось их глубокое, возбужденное дыхание и пульсирующая в моей голове кровь.
Чувство страха и стыда пропало, мое внимание сосредоточилось на Лешкиной улыбке, на его смуглом, подтянутом теле на фоне белого дивана, на его богатырского размера фаллосе. Я вульгарно облизнула губы и присела над полом, сын устремил взгляд на мою промежность, его ноздри раздувались от возбужденного дыхания. Его бестыжие глаза взывают к моему бессознательному инстинкту, на смену страха пришло стремление к порочным забавам. Я сильнее опустила зад над горлышком, холодное стекло прикоснулось к нежным частям моих пухлых бедер. Для устойчивости пришлось расставить ноги, теперь, когда коленки раздвинулись, сын мог видеть мою промежность.
Черные, жесткие закрученные волоски покрывали низ живота перевернутым треугольником с неровными краями. Внизу светло-красные лепестки половых губ разошлись в стороны глубокой щелью, они сочились и источали тонкий аромат. Какие сосредоточенные, упорные взгляды, молодые, сильные, дерзкие парни сидели, вытянув шеи, и созерцали женскую красоту. Стоит мне остановить завораживающие движения, как индийский факир контролирует извивания кобры, агрессия молодых самцов тотчас обрушится на меня.
Стеклянное горлышко уткнулось в промежность и сочащаяся вульва, податливо уступая нажиму, гостеприимно впустила его. По всему моему телу прошла дрожь, не лишенное приятности проникновение лишило меня сил. Я понимала, стоит мне поддаться волне удовольствия и расслабить мускулы, я всем телом рухну на зеленую бутылку. Это изощренная пытка — меня разбирает томление, но я обязана сдерживать себя и постепенно опускаться, пока холодное стекло не уместится внутри, постепенно расширяя стенки влагалища.
Половые губы начали растягиваться, обволакивая расширяющуюся часть бутылки. Вся щель от спайки половых губ до капюшончика клитора натянулась, но чем больше наполненности я чувствовала, тем ближе я подбиралась к вершине оргазма. Вот, крутое расширение было внутри меня и дальше шли ровные стенки цилиндрического сосуда.
Свод влагалища привык к натяжению и медленно скользил нежными лепестками по толщине стеклянного фаллоса. Я все ниже опускалась и бутылка погружалась все глубже, растягивая все внутри меня. Конвульсии били мое тело, чувствительность распространилась по животу, а тело покрылось испариной.
Алексей улыбался, он доказал мне без притворного благодеяния мое собственное распутство. Я сумела отбросить ложный стыд, чего стоит притворная скромность, когда женское тело таит столько наслаждения, что им можно одарить тысячи мужчин? Вдруг захотелось угождать моим мучителям, вызвать их восторг. Я скользила складками половых губ по бутылке, поглощая ее до самого донышка, так, что горлышко впивалось в матку. Стенки сосуда были такие мокрые, что расширение больше не вызывало и капли боли.
Для большей зрелищности, не прекращая приседаний, я подложила ладони под груди и выставила напоказ молочные железы, эрегированные соски торчали, как набухшие почки, но никто из зрителей не согласился поласкать их. Меня разобрало, я жаждала вмешательства этих дерзких юнцов, фантазия рисовала догги стайл-хоровод — праздник, где каждый смог бы приложиться к моему оттопыренному заду.
Но мои мучители оставались непреклонны, обладая великолепными фаллосами, они вынуждали меня довольствоваться обыкновенной бутылкой. Теперь, в состоянии эйфории, когда их стараниями пробудилась моя гиперсексуальность, я должна стимулировать себя сама. Удовольствие от прикосновения к холодному стеклу словно капля воды, упавшая в песок, бесследно пропадало и страсть требовала все новых и новых порций ласки.
Мучители оставались непреклонны, они смотрели на мои мучения и отказывались помочь. А чего им стоит всем встать с дивана, окружить меня и в беспорядочной свалке одарить своими гигантскими фаллосами? Они заставляю меня изнывать, тело требует все более сильных стимуляций. Мокрое горлышко уткнулось в заднепроходную область. Ребята вокруг заулыбались — это было их излюбленное лакомство. Все смотрели, никто не позволил себе позабавиться с хорошенькой мамочкой Алешки.
Зуд внизу живота лишал меня осторожности. Горлышко уткнулось в упругий сфинктер, я надавила тазом и сильная кольцевая мышца поддалась. Снова холодное стекло взяло верх надо мной, толстая головка бутылки оказалась внутри. Теперь только такие стимуляции были способны погасить зудение. Я опускалась, стекло расширяло стенки кишечника. Складки разверзнутых половых губ трепетали и сочились, смазка ручейком подбиралась вниз и стекала по бутылке. Когда широкая часть сосуда была внутри и боль растяжения смешалась с наслаждением, прикосновение к вульве простреливало молнией все тело.
Двигаясь в ампуле прямой кишки, бутылка выворачивала влагалище изнутри, вытесняла набухшие складки, выдавливала собравшуюся прозрачную смазку. Слабость в теле грозила разрывом, мышцы жгло, но стоит мне уступить уставшим ногам и жопа разом поглотит зеленую поллитровку.
Я вскрикнула и подскочила. В темной комнате, куда лунный свет застенчиво проникал через неплотности штор, было тихо. Я сидела на кровати, рядом спал муж, издавая тихое сопение. Подушка и простынь подо мной насквозь промокли, волосы растрепались и слиплись. В темноте я выждала, пока успокоится сердце и рухнула на мокрую подушку. Когда мысли вернули стройные ряды, я отряхнула впечатления сна и прислушалась к ощущениям.
Промокшие насквозь трусики давили резинкой на бедрах, чуть выше колен, лямки ночнушки сползли по плечам, а кружевной верх собрался складками под оголенными грудями. Вне всяких сомнений, во сне я получила сильнейший оргазм. Что если Валерка слышал мои стоны или видел мои движения? Впрочем, какое это теперь имеет значение…
Впечатления сна все еще были сильными, в мыслях я терялась между миром иллюзий и реальностью. Нетерпение заставило меня встать с кровати, первым делом я заглянула в комнату сына. В густой темноте я бесшумно пробралась к кровати. Крепкий юношеский сон владел Алешкой.
Из любопытства я приблизилась, чтобы разобрать в темноте его лицо — блаженная улыбка вместо безразличия или приторной ухмылки. Ниже, между выбившихся из-под одеяла бедер из трусов выглядывал вялый и спокойный мальчишеский писюн. Даже в эрегированном состоянии он бы не напоминал один из тех фаллосов, что приснились мне пять минут назад.
Даже смешно, приснится же такое.