В своем позорном углу моя непослушная жена Мелисса стояла в качестве наказания. На ней надет мой любимый небесно-голубой сарафан длиной до колена. Я комфортно расположился в гостиной за чтением газеты, как бы невзначай поглядывая на Мелиссу, чтобы в очередной раз убедиться, что она стоит совершенно неподвижно, нос касается стены.
Мелисса — обращаюсь я к ней, — поднимите свой сарафан красиво и высоко, сделайте это для меня.
Я слышу, как Мелисса глухо стонет — это невероятно смущает ее. Несмотря на то, что ей уже 44, я при случае обращаюсь с ней, как с ребенком. Уверен, это единственный способ утвердить свою точку зрения.
Так что короткий сарафан все же начинает медленно подниматься вверх по загорелым ногам. Наконец, я вижу линию загара заканчивающегося чуть ниже ее белых трусиков. Тут Мелисса решает остановиться, оставив трусики под юбкой, хотя прекрасно знает, что меня не устроит такой компромиссный вариант. Однако ее природная скромность вступает в конфликт с опытом и голосом разума.
Я неторопливо подхожу и задираю подол сарафана до самой талии. Два быстрых и резких шлепка прямо по тому месту, где кончаются ее трусики, заставляют жену подпрыгнуть и завизжать.
Теперь попридержите юбку там, где ей и надлежит быть, сладенькая, — приказываю я. — Больше никаких фокусов!
Я вижу два красных отпечатка ладоней, проявляющихся на ее загорелых бедрах. Подол сарафана скомкан на талии. Медленно я иду назад к моему креслу и любуюсь на белые хлопчатобумажные трусики моей жены. Я слышу, как она пытается заглушить рыдания.
Плотные облегающие трусики-панталончики из белоснежного хлопка — это моя прихоть и предмет наших постоянных споров на протяжении всех лет брака. Конечно, Мелисса предпочла бы более откровенное и элегантное белье, но я считаю, что такие высокие белые трусики, вроде тех, что носят маленькие девочки — прекрасное напоминание о том, что и моя жена имеет не больше прав, чем маленькая девочка, и я могу подвергнуть ее дисциплинарному наказанию в любой момент.
Со стороны такая причуда практически незаметна, но и я, и Мелисса знали, в чем дело. Какое белье она надела я сам проверял ежедневно — только белый хлопок, ну, может быть с детским рисунком, вроде воздушных шариков… Впрочем, я отвлекся.
Спусти трусики вниз, Мелисса, — командую я, они должны находиться на коленях, вывернутые наизнанку!
Да, сэр, — отвечает она дрожащим голосом. Она просовывает пальцы за широкую резинку трусиков и медленно тянет их вниз по бедрам, вывернув наизнанку. Ее пока еще белоснежная попка постепенно появляется в поле зрения. Сливочно-белая кожа попочки резко контрастирует с красиво загорелыми ногами.
Я смотрю, как ее трусики останавливаются на коленях. Она широко раздвигает ноги, чтобы они не скользили дальше вниз, зная, что я будут шлепать ее, если они упадут. Заметив, что она сжала ягодицы, я еще раз подхожу к ней. Достаю монетку из кармана и приказываю удерживать ее носом на стене, а руки держать на внутренней стороне бедер. Это заставляет ее наклониться вперед и выпятит зад к центру комнаты.
Мелисса не решается двинуться, будучи зажатой в позорном углу. Что ж, удачное время для воспитания. Объясняю ей, что нехорошо запаздывать с выплатами по кредитной карте, добавляя к процентам еще и пеню, тем более, что причина этого — в ее же неумеренной расточительности. Периодически я подхожу, чтобы потрепать ее по попке, напоминая, что ягодички в ожидании порки должны быть расслаблены.
Не думайте, что я чудовище — сегодняшняя экзекуция это последний этап в длинной цепи уговоров, увещеваний, и даже наказаний, заключавшихся в лишении привилегий. Но, к сожалению, некоторые женщины восприимчивы только к одному методу воздействия — старой доброй порке. Я смотрю на часы и понимаю, что прошло 15 минут.
Окей, Мисси, выходи из угла!
Да, сэр — вновь слышу я неразборчивое бормотание.
Мелисса зажимает монету в руке, другой подхватывает подол, завернутый вокруг талии. Она неловко ковыляет к центру гостиной, широко расставив ноги, чтобы трусики не съехали ниже колен.
Выглядит она при этом довольно жалко. Я, наконец, могу обозреть не только задок, но и лобок драгоценной супруги. Зрелище вполне соблазнительное — он аккуратно подбрит, а из-за широко раздвинутых ног выставлен напоказ. Довольно оскорбительная поза, что и говорить!
Желая увеличить ее унижение, подхожу к Мисси вплотную и жестко и грубо разминаю ее киску. В этом нет ничего сексуального — чистое доминирование, но Мелисса моментально течет, при этом отчаянно, до слез краснея и даже мотая головой в знак отрицания происходящего. Усмехаюсь и засовываю свой большой палец, смоченный ее соками, ей же в рот. Соси милая, соси…
Так, не вынимая палец у нее изо рта веду ее на кухню. Меня забавляет и ее нелепая походка, и неуместное сексуальное возбуждение, с которым она не может справится, и отчаянный стыд, который это сексуальное возбуждение только усиливает.
Сажусь на стул, отнимая у Мисси палец. Она застывает рядом — юбка собрана пучком на животе, трусики спущены. Я смотрю на нее и киваю; ее глаза немедленно увлажняются, когда она понимает, что настало время порки. Она протягивает руки вперед и наклоняется, пристраиваясь животом ко мне на колени.
Ее ноги справа от меня, она помнит, что должна держать их прямыми, опираясь на носочки. Ее голова почти касается земли слева от меня. Я опускаю ее трусики до лодыжек и подтягиваю платье вверх, так что она теперь голая от лопаток до лодыжек. Я вижу, как ее голые ягодицы начинают подергиваться в ожидании встречи с моей ладонью.
Теперь, барышня я хочу объяснить вам, что больше не потерплю подобных глупостей!
Не дожидаясь ответа, я поднимаю правую руку и резко шлепаю по обоим полушариям одновременно.
ААААААА!
Слышу плач жены и продолжаю наносить удары снова и снова. Шлепаю по одной ягодице, потом по другой, чувствуя, как она подпрыгивает на моих коленях. Затем перехожу к складке между бедром и ягодицами и обрушиваю целый град шлепков на это чувствительное место. Наношу удары все ниже и ниже — покрываю ими все бедро, вплоть до колена. Да, Мисси нескоро наденет купальник или шорты!
Ты усвоила урок, милая? — спрашиваю я, пытаясь уловить «фирменное «Да, сэр» сквозь отчаянные рыдания. Еще несколько заключительных шлепков — особенно сильных и энергичных, точно по центру выпуклых полушарий, и я позволяю ей подняться.
Мелисса стоит, зареванная, как маленькая девочка. Она пытается дотянуться до кипящей попки и потереть ее, понимая, как постыдно выглядит эта сцена. Трусики белыми путами обвились вокруг лодыжек, задранный подол она продолжает механически зажимать под грудью. Волосы растрепались, и я разрешаю ей привести себя в порядок.
Мисси подтягивает одной рукой трусики к бедрам, но натянуть не решается — пятая точка буквально горит. Так, придерживая спущенные трусики одной рукой, а задранный подол — другой, она и вприпрыжку поднимается по лестнице в нашу спальню. Смотрю ей вслед и понимаю, что не смогу удержаться от того, чтобы не проверить, как у нее идут дела через несколько минут…