— Пошли? — сказал он, когда время уже приближалось к трём часам ночи.
— А как же гости? — чуть смущённо посмотрела она на него, пугаясь предстоящего момента.
— Гости? Да им уже не до нас, — усмехнулся он, видя, как те, кто был приглашён, уже и забыли, наверное, что в тот день у «виновников торжества» была свадьба. Гости пили водку, смеялись, мужчины и парни подмигивали женщинам и девушкам, надеясь весело провести остаток ночи до того момента, когда надо было вставать и бить посуду у кровати молодых…
— Так пошли, — он потянул её за руку.
Она, опустив голову, подчинилась.
Белая северная ночь мягко освещала маленькую комнатку, платяной шкаф, сервант с горкой посуды, два кресла, один стул и неширокую кровать. Уже застеленную и готовую…
— Я боюсь, — тихо прошептала она, посмотрев ему в глаза.
— Ничего страшного, — он положил руки ей на плечи, стараясь найти молнию.
— Нет. Я сама, — она закинула руки за спину.
— Нет, — остановил он её. — Я хочу сам.
Он обошёл её, поднял руки и осторожно расстегнул молнию на платье.
Молния распахнулась до поясницы.
Она молчала и ждала, не помогая, но и не препятствуя его движениям. Ей просто было, на самом деле, страшно…
Он положил руки ей на плечи и осторожно освободил их от платья.
Платье, белой сдающейся птицей, упало к её ногам…
Она переступила через ворох белой материи и повернулась к нему.
— Мне страшно, — опять проговорила она, стоя перед ним в короткой «комбинашке».
— Нет, нет, я буду делать всё тихо, — он приблизился к ней, опустился на колени и положил ладони на её икры. Повёл ладони вверх, по бёдрам. Коснулся ажурных трусиков, талии, края грудей и подмышек.
— Так снимай, — тихо проговорила она.
Он встал и аккуратно стащил с неё «комбинашку»…
Она стояла перед ним в своих ажурных трусиках и, таком же, ажурном лифчике…
Он протянул руки к трусикам.
— Нет! — чуть резко воскликнула она. — Я сама.
Она, предчувствуя неизбежность этой ночи, расстегнула лифчик. Он упал на белый ворох свадебного платья. Нагнулась и медленно стянула с себя трусики. И предстала перед женихом во всей девичьей чистоте.
Он никогда не видел её такой прекрасной и беззащитной: с округлыми плечами, чуть дрожащими грудками, маленькими багровыми сосочками, плотным животиком, стройными ножками и тёмным заветным треугольником.
Не отводя глаз, он начал раздеваться сам. Быстро скинул пиджак, развязал галстук, снял рубашку. Расстегнул замок ремня, стащил брюки. Чуть стесняясь своего «друга», который уже был готов к работе, медленно снял трусы.
— Вот, — проговорил тихо. — Я тоже: готов…
— Я не знаю, что делать дальше, — смущённо оправдываясь, сказала она. — Наверное, надо лечь.
— Наверное, — согласился он.
Она осторожно присела на край постели. Затем, прикрыв глаза, легла на спину. Сказала: — Ну что? Иди…
— А я, кажется, всё, — чуть испуганно произнёс он.
Белая струйка плеснулась с кончика его «друга» и белым продолговатым пятнышком улеглась на паркете.
— Всё? — она открыла глаза. Посмотрела ему в лицо, опустила взгляд вниз. — Но, наверное, он скоро будет опять большим?
— Наверное…
Инстинкт многолетия подсказал ему, что надо делать дальше.
Он встал на колени перед постелью и коснулся губами её бедра. Она вздрогнула.
Тогда он, подчиняясь всё тому же инстинкту, высунул язык и повёл им по её бедру, всё ближе и ближе подвигаясь к тёмному треугольнику. И когда коснулся кудрявых волосинок, она прошептала: — Не надо так. Я боюсь.
Он отлепил губы от её «подружки», поднял лицо, стараясь заглянуть ей в её глаза. И почувствовал, что его «друг» вновь готов к работе.
Неумело он попытался забраться на неё. Но это получилось неуклюже. И тогда она, уже решительно, сказала: — Ляг на спину.
Он подчинился, откатившись к настенному ковру…
Она приподнялась, каким-то любопытным взглядом окинула его от пяток до затылка, а затем закинула ногу на него. Уселась на его живот и начала медленно двигаться вниз…
Он почувствовал, как его «друг» коснулся её ягодиц, затем оказался между анальным отверстием и «треугольником». Ещё мгновенье и…
Его «друг» своим кончиком упирался в жаркое чрево между тёплых и «жадных» губ её «подружки».
Он попытался приподняться, но она не дала ему этого сделать. А сама, медленно-медленно, осторожно-осторожно, впустила его в себя.
Он чувствовал как его «друг» всё дальше и дальше входит во что-то тёплое и маленькое, ласковое и ненасытное, нежное и сказочное…
А затем он почувствовал, как с кончика его «друга» плещется и плещется, заполняя всё, «живая вода».
Живая вода жизни, счастья, радости, умиротворения.
— Спасибо, — тихо-тихо проговорила она, опускаясь на него.
Твёрдые соски маленьких грудей упёрлись в его грудь. А он вытянул руки и положил ладони на её ягодицы…
А за стеной шумели гости, вряд ли подозревая, что в комнате молодых случилось СЧАСТЬЕ! И ЛЮБОВЬ!…