Маринка пришла сюда из монастыря. Огромный двухэтажный дом, с широкой, опоясывающей весь первый этаж верандой, стоящий посреди густого кедрового леса показался ей после ее маленькой кельи просто дворцом.
Добродушные и чуть ироничные соседи отдали ее в монастырский приют после смерти родителей, когда Маринке было всего три года. С тех пор она воспитывалась там, в закрытой от посторонних глаз обители, только матерьми-настоятельницами, да несколькими пожилыми священниками. Вероятно, она так бы и осталась там, взрослея и зрея в четырех стенах, посвятила бы всю свою затворническую жизнь служению, тем более что нрав у нее был спокойный и послушный, не требовавший ничего, кроме того, что она имела.
Но судьба решила иначе. Однажды к ней приехал немолодой, в годах уже веселый бородатый мужчина и представился братом ее покойного отца.
В душе Марина удивилась. Ей было 15 лет, но до сих пор она ни слова не слышала о своих родственниках. Не сказать, чтобы она интересовалась ими. Скорее, ей даже легче было поверить, что она одна на всем белом свете, чем в то, что у нее, оказывается, много родственников с отцовской стороны.
Дядя Олег выразил желание забрать ее из монастыря. Едва он узнал только о сиротке, как его сердце рвалось забрать ее оттуда и воспитывать, как родную, дочь своего горячо любимого брата. Никто не был против. В последние года монастырь жил скудными подаяниями прихожан; избываться от голодного рта означало прибавить еды другим.
Так Маринка попала в дом Свиридовых.
Дядя Олег оказался геологом. Он снимал этот дом, а не был его хозяином. Отсутствовал иногда месяцами, а его семья жила здесь только летом. Семья же была большая. У Олега была жена, славная и разговорчивая тетя Женя, полная, румяная. Он брал ее с собой в свои экспедиции, как самое нужное, необходимое. Вскоре, через несколько дней, их экспедиция направлялась в горы, где должна была провести несколько дней.
Кроме этих двоих в семье были четверо детей. Старшему, Володе, было под тридцать. Он тоже, как и отец, стал геологом, но работал далеко, на востоке, под Владивостоком. Но летом, как и все остальные члены семьи, приезжал сюда погостить вместе со своей женой Машей.
Второй брат, Миша, был физиком-ядерщиком. Ему было 27, вскоре должна была состояться и его свадьба тоже. Однако через несколько дней после приезда сюда Маринки он вынужден был срочно уехать по своим делам — уже надолго, так как Свиридовы, как говорилось уже выше, собирались вместе только летом, получив отпуска.
Младшие же, Саша и Таня, были близнецы. «Душа дома» говорили о них. Оба молодые (по 18 лет), красивые, задорные, они и впрямь вносили нечто удивительно светлое в без того уже крепкую семью. Саша, высокий, подтянутый, закончил колледж где-то в Европе и приехал теперь в Россию, на Север, к родителям, не зная, чем заниматься дальше. Впрочем, он мечтал поступить в морское училище на следующий год, а пока решил как следует отдохнуть и выспаться после заграницы, подучить необходимые предметы для поступления.
Таня, его сестра-близнец, тоже собиралась остаться тут. Училище дало ей профессию швеи, но она не надеялась на больной заработок, а пока хотела остаться с Сашей в пустом доме, когда все уедут. Об этом она говорила с матерью и та посоветовала ей остаться, чтобы дом, оставшийся на одного Сашу, «не пришел в негодность», как они шутили.
Маринка сначала дичилась всех. По характеру довольно замкнутая (а что ей оставалось, если в монастыре ее с самого начала приучили к этому!), она часами бродила одна по лесу, беспрекословно выполняя просьбы тети Жени, чему последняя бурно радовалась. Но постепенно Маринка привыкала. Над ней тут не смеялись и не задевали, она могла делать, что заблагорассудится, да и зеленый лес, постоянно гудевший насекомыми, певший бесчисленными птицами, влек и манил ее… Она оживала.
Прошло время, и дядя с тетей собрались в дорогу. Шумно попрощавшись, они уехали на три месяца. Маринку это мало трогало. Она еще не как следует привязалась к ним, ее только пугала необходимость остаться наедине со своими кузенами и кузиной.
… Была жаркая ночь, когда она внезапно проснулась. Ей показалось какое-то движение, разбудившее ее. Она приподнялась на локтях, глада в темноту широко открытыми серыми глазами и прислушалась. Но все было тихо. Досадуя, она отогнала ругой звенящего в темноте комара, повернулась лицом к стене и попыталась снова заснуть. Она не знала, сколько прошло времени, когда она вновь очнулась от беспокойного забытья.
Теперь-то она точно не ошиблась! Действительно, прямо за стеной слышался шорох и легкий скрип кровати. «Кто там спит? — подумала Маринка. — А, Олег с женой. Что ж, наверное, что-то мешает им. Так же, как и мне!» — она улыбнулась сквозь набегавший сон, собираясь вновь лечь спать, как комар опять зазвенел своими крыльями, и она вновь отмахнулась от него. Сон ускользнул. Она села в постели.
И тут ясно разобрала сладкий вздох у стены с той стороны. Кровать снова скрипнула и теперь уже скрипела не переставая. Вздохи участились, стали все более прерывистыми и громкими. Вскоре она различила постанывания мужчины, какие-то слова. И вдруг женщина вскрикнула. Маринка невольно вздрогнула. В этом вскрике было столько наслаждения, столько страсти, что это удержало Маринку, которая собиралась было уже встать и пойти спросить, не случилось ли чего.
Откуда могла знать она, та, что провела 12 лет за закрытыми дверьми, что происходило там, за бревенчатой стенкой? Ни словом, ни звуком монахини никогда не обмолвились об этом. Ни одна из их послушниц не вникала в тайны повседневной жизни обыкновенных людей. Маринка была чиста в своих мыслях, как кристальный горный родник.
Так, она сидела и чувствовала, как струится пот по лбу и щекам, и как странное чувство зародилось в глубине ее души и стало подниматься все выше, пока потоком не захватило мысли. Марина дрожала, словно в ознобе, сама не понимая, что происходит.
Стало светать. За стеной все давно уже спали. Но в ее мозгу вновь и вновь повторялся крик невероятного наслаждения, который она никогда ранее не слышала и о котором не подозревала.
На другой день по тропинке, ведущей сквозь лес в дом Свиридовых, загромыхала телега, привезшая телеграмму. Телеграмма вызывала молодоженов во Владивосток. Они отбывали на другой день.
Грустно было в доме. Теперь там должно было остаться только молодое поколение. Гнездо опускалось. Саша и Таня тихо разговаривали, сидя подле друг друга на диване. Олег и Маша то и дело проходили мимо, собирая вещи. Марина смотрела в окно, как сгущались сумерки. Все произошедшее прошлой ночью, казалось ей теперь сном, пройдя через призму легкой мучительной дремы и быстрых ярких снов. Вскоре на дом опустилась ночь. Старшие попрощались заранее. Они отправлялись рано утром, попросив никого не вставать и не провожать их. Стало тихо.
И вот — опять. Марина уже ждала этого инстинктивно и не спала. Она лежала, прислонившись ухом к небольшой щели в стене и слушала. Сначала там ходили. Она слышала шаги и тихий вопрос Олега, сколько времени. Потом шаги остановились, послышался скрип пружин в кровати и опять все смолкло и молчало так долго, что Маринка уже почти окончательно убедилась в том, что ей все привиделось. Но вот спросил Маша:
— Как ты думаешь, они все спят?
— Да, конечно, — откликнулся в ответ Олег. — можно уже… Хотя они не маленькие, все и сами знают.
Они засмеялись. Потом кровать заскрипела вновь, и Марина услышала уже знакомый легкий вздох Маши.
— Еще… Ах, еще, милый… Аааах!
— Тут?… — голос Олега звучал хрипло и странно. Ответом ему служили стоны жены. Кажется, он усмехнулся, Маринка не была уверена, ибо ее опять захватило это необычайное чувство — томление и дрожь, пробежавшие по всему телу. На несколько минут она отвлеклась, прислушиваясь более к себе, чем к тому, что происходило за стеной. И из неги, уже набежавшей, ее вывел необычно сильный вскрик:
— Да, о! Глубже, любимый, еще, еще!! Оооо! О! О! Мммм… Оооо…
Затем все затихло, и только через некоторое время она еще сказала:
— Олежек, мне было невероятно хорошо сейчас…
— Давай спать, любимая… Завтра рано вставать.
На заре они уехали. Маринка стояла около окна, прячась за занавеской, и с тоской смотрела им в след. Ей казалось, что от нее навсегда уходит тайна, которую она так и не разгадала…
Дни потекли тихо и мирно. Стояли последние жаркие августовские дни. Саши часто не было дома, никто не знал, где он. Таня же наоборот, мало выходила, и все сидела у окна и вышивала. Они с Маринкой подружились, последняя тоже научилась шить и вышивать, и они вместе проводили время. Но как бы крепко они ни познакомились, Маринка бы ни за что не смогла рассказать ей самый большой секрет: что она слышала в те две ночи. Хотя, размышляла она над пяльцами, вновь и вновь вспоминая каждую мелочь, что ей удалось тогда подметить, Олег сказал, что они, то есть близнецы, и сами все знают…
ЧТО ОНИ ЗНАЮТ? ЧТО ПРОИСХОДИЛО ТАМ? ЧТО КРЫЛОСЬ ЗА ЭТОЙ СТЕНОЙ В ТЕМНОМ ДОМЕ? Ее мыслям теперь некуда было скрыться от этого. Она думала только лишь об этом. Но тайна не давалась, ее невозможно было разгадать. Как? Неоткуда было ей почерпнуть хоть сколько-нибудь сведений (в доме не держали подобных книг).
Однажды она, как всегда, бродила на закате по лесу. Она знала там закрытую со всех сторон ивами полянку, где лежал широкий плоский камень, на котором там удобно было полулежать, читая или вышивая. Марина решила направиться к нему. Но, подходя, услышала, что там кто-то есть. Она уже было собиралась уйти, но услышала знакомые стоны, произносимые уже другими устами. И, не сдержавшись, она раздвинула ветви и посмотрела на камень..
На нем полулежала почти нагая девушка. А перед ней — кто бы мог подумать! — на коленях стоял Саша, покрывая поцелуями ее тяжелую крупную грудь. Иногда Саша как бы невзначай проводил рукой у нее между ног, и тогда она сладко выгибалась ему навстречу, издавая уже знакомые Маринке негромкие постанывания…
На миг Саша оторвался от ее груди, его губы скользнули по ее животу, словно собираясь спуститься ниже, но, будто дразня ее, он вновь приник к ее соску. Потом, слегка оторвавшись, стал медленно облизывать ее, то убыстряясь, то приостанавливаясь. И девушка, словно вторя ему, то выгибалась, то, теряя силы, со вздохом падала обратно на камень.
По Маринкиной коже побежали мурашки, где-то в животе стало горячо, щеки пылали, и она была уже не в силах оторвать от них загоревшегося взгляда.
Между тем, девушка металась под Сашиными губами, прижимая его голову к своей груди и вдруг, будто не сдержавшись, схватила его руку и положила ее к себе на трусики. Рука не замедлила откликнуться на этот жест и стала двигаться вверх-вниз, вверх-вниз. Внезапно она отодвинула трусики в сторону; Маринка на миг заметила темные волосы на лобке, затем ладонь Саши вновь закрыла все. Девушка вдруг ойкнула, сильно прогнулась и замерла — потом вдруг раздались ее громкие крики и она забилась в Сашиных объятиях. Он затыкал ее рот поцелуями, словно боясь, что их может кто-то услышать, но она отталкивала от себя его голову и целиком отдалась своему непонятному наслаждению…
Когда ее шумное дыхание немного улеглось, Саша слегка откинулся в сторону и обвел взглядом распростертое перед ним прекрасное тело. Девушкины глаза были закрыты. Он тронул пальцем ее грудь, и она, вздрогнув, сказала, все еще не открывая глаз: «Господи… Саша, что ты делаешь со мной?! Это было так…» — она не договорила.
Маринка тихонько отползла назад и, встав с колен, быстро побежала. Ее щеки пылали, словно в огне, волосы каскадом рассыпались по покатым плечам. Теперь она все увидела. Инстинкт подсказал ей все сам.
Она легла на теплую землю и посмотрела в небо. На нем уже показались первые звезды. Долго она лежала так, но — странно — волнение не проходило, а будто еще больше разливалось по всему ее телу, заставляя закрывать глаза, вспоминая… Что чувствовала Сашина подруга? — Маринка никогда даже и не представляла, что можно доставить себе удовольствие таким образом…
И, не осознавая, зачем она это делает, Маринка опустила руку вниз, расстегнула молнию на джинсах и просунула пальцы в горячую промежность. Что делать дальше? Она повела рукой совсем как Саша, сначала ничего не чувствуя. Но вдруг она случайно задела что-то и непроизвольно ойкнула. Попробовала еще раз и через несколько минут уже выгибалась дугой на сухой траве.
Перед глазами плясали искры, она уже не думала о том, что кто-то может увидеть ее или услышать исступленные стоны, — она только думала, до чего может дойти это непонятное потрясающее чувство. Правда, один раз она немного удивилась, почувствовав сильную влагу, невесть откуда взявшуюся на пальцах, но она не причиняла неудобств, напротив, несколько снимала напряжение внизу, под рукой, и помогала пальцам легко скользить по бусинке..
Вдруг Маринку словно что-то подбросило; она громко закричала и забилась в сильнейшем оргазме; подняла бедра над землей и принялась непроизвольно поднимать их вверх, потом упала вниз, потом опять подняла… И когда все кончилось, долго еще лежала, ослабевшая и разбитая.
Теперь она приходила сюда каждый день, чтобы познать ни с чем не сравнимое блаженство. Вначале она стыдилась саму себя, потом привыкла. Но ни разу не смогла она повторить чувство неконтролируемого оргазма, как в первый раз. Она все чаще напрягалась, прислушиваясь, не идет ли кто, и никак не могла расслабиться, как в первый раз.
По ночам лоно ее горело, она вела рукой по своему телу, ласкала грудь, извиваясь на постели, зажимая между ног подушку. С губ срывались глубокие судорожные вздохи. Она стискивала зубы, стараясь никого не разбудить, но в самый сладострастный момент забывала обо всем на свете и с наслаждением выкрикивала «О!» и «А!!!».
Маринка так ни разу и не пошла на полянку с тех пор, как увидела там Сашу. Но когда мастурбация уже перестала удовлетворять ее, она затрепетала, едва лишь в голову пришла мысль пойти подсмотреть на все еще раз. И она пошла.
Стояла теплая летняя ночь. Там кто-то был, она уже чувствовала заранее, словно ее ноздрей касался запах разгоряченных тел, еще не слыша ни звука. Тишина будоражила ее. Она думала — какой он, запах мужчины? Каково это — обнимать его мускулистое тело, так непохожее на ее собственное?
Внезапно тишь разрезало чье-то дыхание. Она приближалась к месту, где деревья заслоняли своими длинными ветвями все обозрение. И вдруг она оробела. Решила сначала не спешить и прислушаться. До нее опять доносились уже знакомые сдавленные постанывания.
Между ног сразу все зазудело, она слегка сжала коленки, но это почти не помогло. Марина прислушивалась одновременно и к себе самой. Где-то внизу живота разгорелось пламя, в промежность вдруг стало влажно и тепло. Она пофантазировала, представив себе Сашу, лежащего на какой-то девушке… И неожиданно для себя самой отодвинула рукой ветки.
Саша полулежал все на том же плоском камне. Его ноги были широко расставлены в стороны. А девушка — на сей раз другая — целовала все его обнаженное тело. Было темно, Маринка не видела всех деталей. Увидела лишь, как Саша в исступлении гладил ее, Девушкину, голову рукой, и неожиданно привлек ее к своим бедрам. Маринка вытянулась, но ничего не увидела. Лишь через несколько секунд Саша глубоко вздохнул и начал водить бедрами туда-сюда и восклицая: «Не останавливайся, детка! ДА! ДААА!!» — грубо тискал ее прекрасное тело, лизал, наклонившись, ее плечо…
Маринка потянулась вперед, гонимая любопытством. Ее полудетское мышление не могло осознать, что девушка трогает такое, что приводит ее кузена в такое невероятное блаженство. И вдруг она потеряла равновесие …и всей своей тяжестью упала вниз. Ветви окончательно раздвинулить, и Марина вылетела вперед. Она запомнила только лишь то, что Саша оттолкнул от себя девушку, она с хрипом вскинула голову в ее сторону, а Марина в свою очередь оттолкнулась руками и постаралась скорее спрятаться. Едва очутившись в спасительной тени ив, она вскочила на ноги и понеслась во весь дух от поляны.
..Пришла ночь. Ее футболка промокла от ночной росы, ей было холодно, но она все еще боялась возвращаться домой. «Ну и что из того, что Саша мог меня увидеть? — успокаивала она сама себя. — Скажу, что случайно проходила. Ну и домой опоздала, мало ли что!» Однако она все еще находилась в лесу, не решаясь выйти.
Пришла Марина домой около часа. Всюду было темно. Она была стопроцентно уверена, что все спят и ей не перед кем будет оправдываться. Она вошла в темную узкую прихожую, нагнулась и стала снимать босоножки.
Внезапно ее кто-то обхватил сзади, одной рукой прижав ее ягодицы к телу, другой сильно заткнув рот.
— Это я, Саша, — зашептал горячий голос, обжигая ей уши, — пожалуйста, не кричи, что я могу тебе сделать плохого, ведь ты моя сестра?
Она кивнула и почувствовала, что пальцы отпустили ее губы. Она не смела дышать. Сильная мужская рука держала ее за талию, чуть двигаясь, словно непроизвольно, то вверх, то вниз по животу. Саша крепко сжимал ее, и она почувствовала непроизвольное волнение, дрожь, которое передалось и ему, она знала это, почувствовав в тот же миг дрожь его тела.
— Ты видела меня с Вероникой, да? — спросил он.
Маринка все еще не отвечала, лишь трепетала в его объятиях. И тогда он все понял. Обхватив ее руками, он впился в ее шею поцелуем. Она вся изогнулась от легкой боли и наслаждения, а он продолжал ласкать ее языком, иногда лишь слегка касаясь ее чистой нетронутой кожи, иногда оставляя на ней засосы. А потом внезапно развернул расслабившуюся от желания Марину к себе и, раскрыв ей губы, засунул язык в ее рот. Она забилась в его сильных руках, но он держал крепко, а его настойчивый язык все искал соприкосновения с ее языком, а когда нашел, то слегка закусил его и повел к себе…
Маринка загорелась желанием. Саша прижимал ее бедра к своим, и она ощущала что-то меж его ног, что волновало, влекло…
— Тихо, а то разбудишь сестру, — вдруг прошептал он и вскинул ее, легкую, на руки.
Она помнила будто в дымке, что они оказались в ее комнате. Он положил ее бережно на кровать, покрыл поцелуями все лицо, шею, и медленно скинул лямку лифчика с ее плеч. Маринино тело зудело от желания. Она вложила палец в промежность, как всегда, но Саша оттолкнул ее руку, и сладкая пытка началась вновь. Марина раскрыла губы, и вдруг из самых недр ее существа вырвался полный наслаждения стон.
Затем еще, и еще, и еще, потом громче, и вот уже Саша затыкает ее оглушительным поцелуем, дав ей возможность передохнуть… Марина помнила лишь, как его губы обхватили сосок ее набрякшей груди, принявшись жадно обсасывать его, а она кричала, почему-то подбирая волосы в пучок, направляя его… Потом он срывал по кусочкам ее тонкое белье, разрывая, целовал плоский живот, иногда с силой нажимая на ее промежность своими бедрами.
Но особенно Маринка возбуждалась, когда он вел языком от ее шее к соскам и ниже — к киске; тогда Марина уже не помнила, что в доме есть кто-то, кроме них; более того, для нее в мире не существовало ничто, кроме этого языка.
.. Саша был все еще одет. Он рывком поднял ее на колени и приказал грубым голосом: «Раздень меня догола, шлюшка, слышишь? А ну быстрей! И целуй, целуй каждый сантиметр моего тела, пока я сам не остановлю тебя!».
Она повиновалась, но руки ее дрожали, когда она расстегивала пуговицы его рубашки. В какой-то момент она поняла вдруг, что вот — все, сейчас она полностью познает его тело, познает, что такое МУЖЧИНА, и в предвкушении принялась водить языком так, как он хотел: по каждому сантиметру тела, этого прекрасного образца. Саша откинулся назад, громко застонал, и от своей силы над ним она сама возбудилась не меньше.
НО когда она достигла его узких брюк и расстегнула их, надо сказать с трудом, то багровый громадный ствол выскользнул ей на встречу, и Саша вздохнул, то ли с облегчением, то ли от упоения… Маринка с удивлением попыталась посмотреть на него, но Саша нетерпеливо сказал: «Соси, сука!» — и она приникла к нему губами, облизывая и совершая глотательные движения, как он и направлял ее. Вдруг Саша изогнулся и со сладким восторгом вновь оттолкнул ее. Она не поняла, удивленно вскинула брови, но он вдруг опрокинул ее на спину, сам лег сверху и принялся горячо целовать ее.
В ногах стало мокро и горячо, и Саша стянул с нее трусики в мгновение ока! И вдруг — удар, еще удар, он ласкал ее грудь; на мгновение ей стало больно, совсем немного, и вдруг волна захлестнула ее, она принялась изворачиваться, вскрикивать и молотить кулачками по его телу. Маринка даже не почувствовала, как он резко вышел из нее, и на ее живот брызнула сперма; едва Саша отвалился от нее, она отвернулась и заснула. Он, должно быть, решил, что на первый раз с нее хватит, и не стал требовать большего.
На другое утро Марина вошла в кухню, где завтракали близнецы, не смея поднять глаз. Тихо поздоровалась, краснея, налила себе чай. Таня заботливо положила ей на тарелку завтрак, спросила о самочувствии. Она вообще была такой хозяйственной, деловитой, но вместе с тем с нею было легко, она задорно смеялась, озорничала как маленькая. Вот и сейчас они с Сашей хохотали и шутили над Маринкой, причем Саша вел себя, как ни в чем не бывало. Маринка только раз взглянула на него во время завтрака, тут же поймав его взгляд странных блестящих глаз, и тут же потупилась.
День был сыр и хмур. Мелкий дождик стучал по крыше. Маринка томилась в своей комнате, не в силах заняться никаким делом, к ней никто не заходил. Опять приехал почтальон, привез какие-то журналы для Саши. Когда он собрался уезжать, с ним неожиданно попросилась и Татьяна, хотевшая купить что-то в ближайшем городе.
— Ты поедешь со мной, Марин? — спросила она.
— Я…
Неожиданно Маринка увидела Сашу, стоявшего за спиной сестры. Он отрицательно покачал головой. — … нет.
Татьяна только удивленно вскинула на нее глаза и промолчала.
Закрыв за ней дверь, Саша уверенно прошел в комнату Марины. Та сидела на кровати, комкая простынь и не смотрела на него. Он несколько минут молча стоял в дверях, оперевшись на косяк.
Ей же казалось, что она сейчас провалится сквозь землю. Все утро и полдень она не могла придти в себя. Что за ночь это была? Что за прекрасные и жгучие мгновенья? И уж не сон ли? Но пятна крови на кровати… И боль… И… и… желание.
Внезапно Саша шагнул вперед, стремительно повалил ее на спину и, заломив ей руки, не дав возможности пошевелиться, впился жадно в ее губы. Она почувствовала во рту его язык и в тот же миг ее пронзило невероятное наслаждение. Она выгнулась под ним, неожиданно подняла ноги и скрестила их за Сашиной спиной. Тот прижался к ней бедрами, и она как вчера почувствовала что-то твердое в его брюках, что надавило ей между ног, заставив едва слышно простонать:
— Саша… любовь моя… что это… что ты со мной делаешь?..
Он слегка отодвинулся. Маринка услышала его тяжелое дыхание и открыла глаза.
— А ты не знаешь? — спросил он.
— Н-нет..
— Ну так узнай же!
Он перевернулся на спину и приказал ей:
— Раздень меня. Раздевай меня всего! И смотри, сделай мне хорошо! Тогда и я не останусь в долгу.
Маринка села на его колени верхом. Расстегнула рубашку, залюбовалась прекрасными мужскими плечами, грудью. Затем взгляд ее скользнул вниз по его животу, где над ремнем джинс вились черные волоски. Саша лениво и насмешливо смотрел на нее, возбуждаясь …от ее невинности, от интереса к его телу. Его безумно заводили все ее движения на на нем, кожа откликалась на все ее нежные прикосновения, ее девственный взгляд ласкал его кожу и он чувствовал, что брюки вот-вот порвутся, так ныл его вставший член.
Он жаждал, чтоб она хоть разок прикоснулась к нему, взяла его в руки, в рот, сосала его, доставляя ему бешеное удовольствие. Но что случилось с Маринкой? Она словно почувствовала свою власть над ним, глаза ее загорелись, и она словно бы не спешила. Тогда он потянулся к ней, коснулся рукой ее груди. «Что ж, сучка, — подумал он, — сейчас ты сама попросишь меня об этом!» Маринка сладостно и едва слышно вздохнула, прикрыла веки.
Он видел, как дрожат ее пушистые ресницы. Он гладил ее грудь, порой задевая соски, чувствуя через кофточку, как они напрягаются, как ее грудь становится упругой. Он знал, как ее завести. Не останавливаясь, не прекращая ласк, он одной рукой расстегнул пуговицы и стянул с нее лифчик. Она будто не замечала, находилась в трансе, только груди ее колыхались в такт его непроизвольным толчкам бедрами и ее дыханию. Наконец, он увидел по разлившемуся румянцу на ее щеках, что она находится на пике и даже почувствовал тепло, идущее от ее промежности. «Остановись, детка, еще не время!» — Саша мысленно улыбнулся. И тогда он резко остановился и упал на подушки. Она потрясенно открыла глаза:
— Ну что ж ты! Еще!!
Но он не двинулся. Тогда она расстегнула его ремень, стянула вниз брюки. Под его трусами подрагивал огромный бугор. Маринка потрясенно смотрела на него, не в силах отвести глаза. Саша аж заныл от предвкушения. И тут она накрыла рукой его член и слегка сжала его. Саше показалось, что он теряет сознание от наслаждения, такого нетерпения он еще никогда не испытывал, она так медлила!
На какой-то момент он приподнялся на локтях, хотел вонзиться в нее, но тут Маринка отодвинула его трусы и ее ладонь проникла туда, к самой головке его пениса. Саша расслабленно упал. В такт биению сердца пульсировал его член, время от времени мучительно сладко выбрасывая капли смазки, которую Маринка тут же растирала по багровой огромной головке. Она уже не замечала, как ее руки легко скользят вдоль ствола его члена, как другая рука гладит яички; нет, Маринку завораживало, как Саша приоткрывает глаза, как уже не сдерживается и стонет.
У нее между ног все давно стало мокрым, она изнывала от желания, но Саша словно забыл про нее. Она наклонилась к его члену, провела по головке языком и взяла ее в рот. Его фаллос вздрогнул в ответ. Водя языком туда-сюда сначала по поверхности головки, потом, постепенно спускаясь, проводя им по уздечке, потом, снова щекоча самый кончик, Маринка обхватила Сашин член руками и массировала его, крепко зажав в ладони. Саша почувствовал приближение оргазма, резко оттолкнул ее.
Она легла рядом с ним, и он запустил руку ей под трусики. Маринка замерла и вдруг громко вскрикнула. Ее напряженного клитора, так долго ждавшего хоть малейшего прикосновения, коснулся Сашин палец. Саша целовал ее губы, кусая их до крови, и продолжал движения. Он то обходил маленькую пуговку у нее между ног, то проводил прямо по ней, причем Маринка в эти моменты особенно громко кричала. Наконец, Саша не выдержал. Он быстро раздел ее всю и лег сверху.
Медленно ввел член в ее горячую пещеру, до самого конца. Это было бесподобно. После сколького ожидания ему показалось, что он в раю. Маринка извивалась под ним от страсти, и это придавало ему еще большее наслаждение. Он вгонял в нее свой кол до конца, вытаскивал, почти выскальзывая, и снова вталкивал. Больше всего его заводило то, что она, не стесняясь, кричала, стонала, он видел, какое ей доставляет удовольствие каждый его толчок. «Еще, о, еще!» — и он без устали продолжал.
Вскоре Саша почувствовал неумолимое приближение оргазма; сперма поднималась к головке. Он еще быстрее заработал бедрами (Маринка совсем обезумела) и последним рывком выдернул свой член и излился ей на живот, после чего лег с ней рядом.
Марина подняла голову и посмотрела на его поверженное рядом тело. Провела кончиками пальцев по его широкой груди, животу, опять поднялась к плечам. Саша приоткрыл глаза. Ему больше всего нравилось, когда девушки ласкали его, словно благодаря за удовольствие, доставляемое им. Лежащая рядом девушка была чудесна, он словно впервые это заметил. Небольшая округлая грудь, широкие бедра, упругие ягодицы. А как чудесно она целует его — он прямо-таки заурчал, когда она принялась сначала легонько, потом все более распаляясь щекотать его языком.
Саша вновь почувствовал, что хочет ее. Она села на него верхом, распустила волосы, посмотрела на него страстно. В ее глазах он ясно прочел желание. И вдруг она наклонила голову, и ее светлые волосы струями заскользили по его телу, все ниже, ниже. Саша почувствовал, как его фаллос уперся ей в горячую промежность. А она словно бы и не замечала этого, продолжая свою эротическую игру. Сашина кожа будто наэлектризовалась, он вновь страстно захотел ее прямо сейчас, не ожидая больше ничего, просто взять и войти в нее!… Он знал, что и она хочет того же, хочет кончить с ним вместе!
Саша немного приподнял Марину, взял в руку вставший вертикально член и приставил к ее влагалищу. Маринка, запрокинув голову, опустилась на него. И Саша опять начал движения, ударяя прямо вверх; ему казалось, что он касается ее матки, он терял голову, когда видел, как она скачет на нем, как трясутся ее груди, как заливается румянцем лицо. Маринка приложила палец к клитору и помогала ему. Вдруг она на мгновенье замерла. Саша резким толчком завершил дело, и она громко закричала, кончая. Не в силах сдерживаться, он прижался к ней и тоже бурно кончил.
Им не о чем было говорить. Когда Саша тихо выскользнул из ее комнаты, оба они чувствовали глубокое удовлетворение и довольство друг другом.
Когда вернулась Таня, был поздний вечер, Маринка была в отключке. Она так вымоталась, что буквально валилась с ног. Саша безразлично сидел перед телевизором. Таня посмотрела на брата, села на ручку кресла и погладила его по светлому ежику волос.
— Что ты тут делал без меня, а? Небось, опять приводил девчонок, негодник?
Сашка засмеялся. Он относился к сестре как к лучшему другу, она спокойно смотрела на то, что у него время от времени меняются подружки, что он спит с ними, что ее брат-близнец всегда первый среди других парней. Когда они были детьми, то часто оставались вдвоем в пустой квартире. Саша показывал Тане свой маленький член, а она взамен давала ему потрогать свою киску. Они и сейчас занимались этим — не полноценным сексом, а петтингом, причем считали, что в этом нет ничего предосудительного.
— Угадай, кого я сегодня поимел. — пробормотал Саша.
Таня скосила глаза на его вновь поднявшийся под брюками член. Мучительно засосало под ложечкой, ей внезапно захотелось, чтоб Саша поласкал ее. Она, как сидела сбоку от него на спинке, так и прижалась к его лицу левой грудью.
— Не знаю.
Саша отключил телевизор, стало темно. Он расстегнул кофточку сестры, неспешно впился ей в сосок. Она не стонала, только трогательно вздохнула, легко-легко.
— Марину… Я отымел Марину… — он переключился на другой сосок, одновременно расстегивая ей лифчик.
— Марину… — Таня с трудом соображала, она так давно не ласкала себя, что сейчас изнутри ее грызло непреодолимое желание, ей хотелось, чтоб Саша поласкал ее языком, он никогда не делала этого, но сейчас, в этой тьме… — О, боже!
Саша не понял, то ли она возмутилась, то ли ей было так хорошо. Он справился с лифчиком, с молнией на ее брюках и обнял ее, прижимаясь лицом к ложбинке между ее грудями. Он был три дня как небрит, колючий подбородок слегка поцарапал ее нежную кожу. Она провела пальцами по его паху, и Саша горячо прошептал:
— Таня, пожалуйста, вытащи его… Ты же чувствуешь, как он встал,… как он хочет еще, подрочи его, я вот-вот кончу…
Таня встала, взяла его за руку, потянув его за собой, и они оба упали на пол рядом. Она разделась в темноте полностью и быстро раздела его. Саша наслаждался, сравнивая сестру с Мариной. Первая была искуснее и догадливей в ласках, Марина же трогала своей девственной чистотой, но ему хотелось, чтоб обе девушки были здесь, чтоб обе ласкали его сейчас, а он только лежал и наслаждался видом двух сексуальных обнаженных тел, истекающих соками любви от желания его, мужчины.
Таня дрочила его член, придерживая пальцем головку, одновременно целуя его в губы. Саша запустил руку в ее горячее влагалище, засунув туда палец. Таня не была девственницей, она встречалась когда-то с его другом, с ним же она и переспала впервые, но они прервали отношения, Саша знал, что друг счел сестру слишком ненасытной, слишком горячей, что так не вязалось с ее обычной веселой простотой, что он не мог поверить.
Но тут Саша почувствовал, что сестра лижет его член теплым языком, и слегка приостановил ее. Ему не хотелось прерывать это блаженство, Таня доставляла ему слишком большое удовольствие своим умелым минетом, чтоб так быстро обрывать его. И тут он услышал ее несмелый шепот:
— Сашуля… Прошу тебя… Поцелуй меня… там…
— Там? Где «там»? — он знал, знал, что она имеет ввиду, но она никогда не просила, ей всегда было немного стыдно, но сейчас так темно и она решилась… Он еще больше возбудился от мысли, как кончит сейчас его сестра.
Он посадил ее обратно в кресло, заставил положить ноги на ручки и присел перед ней на колени. Было слишком темно, он не мог отчетливо видеть даже очертания ее тела, но по запаху и по теплу понял, что она сильно хочет, что она изнывает. Он наклонился к ней, раздвинул губы, и язык его непоследовательно принялся изучать новые просторы.
Он проводил им вверх и вниз, влево и вправо по всей ее киске, даже забрался неглубоко в ее влагалище и вновь принялся ощупывать языком почти мокрые прелести сестры. Наконец, исследование закончилось, и он нащупал бусинку, бугорок, который вздрогнул в ответ на его прикосновение. На миг остановился, еще шире раздвинул ее ноги и прижался всей поверхностью языка к клитору, повел им вокруг и все время двигал пальцем в ее дырочке, имитируя резкие толчки своего члена.
Таня стала кончать; она приподнялась, чтоб посмотреть на него, но ничего не увидела; и вдруг ее захлестнула волна наслаждения, руки сами потянулись вверх, она кончала и кончала без конца, перед глазами носились яркие круги, она громко кричала… Саша не выдержал, одной рукой схватил свой багровый член, дернул его несколько раз, направил ей на лицо и, глубоко вздохнув, излился ей на губы, щеки, забрызгав грудь. Таня размазывала по себе мутную сперму брата и негромко вздыхала от только что пережитого. Он обнял ее, и они долго просидели без звука, чувствуя приятную усталость и изнеможение.
На другое утро Марина проснулась от пения птиц. Она хорошо выспалась, чувствовала себя чудесно. Посмотрела в зеркало, распустила волосы, подкрасила глаза и подумала, что она неотразима и что Саше она нравится. Поколебавшись, она достала из шкафа короткую юбку и обтягивающую маечку. Она раньше никогда не носила коротких юбок, но сейчас ей захотелось выглядеть сексапильно.
Когда она сошла вниз, Саша аж присвистнул от удивления. Девушка, кончающая вчера на нем и та Марина, что пришла сейчас, отличались как день и ночь, но в то же время его дразнила мысль, что это она. ОНА. Маринка словно была наэлектролизована тонким эротизмом; так блестели ее глаза, такое неуловимое счастье читалось в каждом движении. И Саша восхитился этой девушкой, восхитился, чуть ли не первый раз в своей жизни.
Таня проследила за ним глазами и поняла его мысли.
Немного погодя она поднялась к себе в комнату и нерешительно подняла телефонную трубку. Она медлила. Положила ее обратно и хотела было уже выйти из комнаты, как вдруг развернулась, словно разозлившись на себя, решительно набрала номер.
— Добрый день. Позовите, пожалуйста, Ивана… Иван! Здравствуй! Это я… Да. Знаешь… — Таня потерла шею, — приходи ко мне сегодня… Родителей нет, они уехали. А мне очень одиноко! — она сделала ударение на последнем слове.
Они долго разговаривали.
… После обеда Таня вошла в комнату Саши. Тот что-то писал, видимо, письмо. Она присела на стол перед ним.
— Саш… Я пригласила Ивана.
Саша улыбнулся.
— Решила восстановить отношения со своим бывшим?
Таня расхохоталась.
— Восстановить? Ну нет! Просто… Саш, мне пришла в голову кое-какая мысль, и я хочу, чтоб ты доставил мне удовольствие и помог осуществить ее.
— Доставить тебе удовольствие я всегда рад, — он подмигнул ей, они снова рассмеялись, вспомнив о вчерашней ночи. — Но каким образом на сей раз?
— Саша, ты бесстыжий! Ну слушай. Скажи, ты любишь подсматривать? мы раньше никогда не говорили об этом, я знаю, но теперь моя очередь сознаться. Саш, я хочу тебе рассказать о моих тайных мечтах. Я всегда мечтала о том, как я буду подсматривать за людьми, занимающимися любовью. Эта мысль меня безумно возбуждает! Я просто голову теряю, когда представлю.
— Мммм… я понимаю тебя… Мне это тоже нравится! Но… Не хочешь ли ты сказать..
— Я изнемогаю от желания. Мне нужен мужчина. Не рука! Мужик! Который будет брать и брать меня помногу раз, пока не утомит меня, пока я сама не попрошу его, чтоб он остановился! Я готова ради этого на все. Помоги мне. Иван мне до сих пор очень нравится. Я его не люблю, но он так чудесно занимался сексом. И потом, он удовлетворял меня полностью! Мне не хватает его..
— Я понял, — перебил ее Саша, — но что мне сделать? Т же знаешь, я готов ради тебя на все.
Таня только и ждала этих слов.
— Значит вот как. У родителей в комнате двуспальная кровать как раз напротив деревянной стены. А в стене есть отверстие, прикрываемое деревянной доской. Не удивляйся, я давно знаю об этом. Все, что происходит на кровати, отлично видно…
— Слушай, Маринк. — Саша приоткрыл дверь ее комнаты, — я хочу пригласить тебя на свидание!
Марина читала.
— Куда? — не поняла она.
Саша стоял в дверях по пояс обнаженный. Его красивое тело было покрыто капельками — следами того, что он недавно принял душ. Позади промелькнула его сестра. Марина медлила. Ее глаза скользили по его телу и остановились на паху. Саша проследил за ее взглядом, но не сделал ни одного движения навстречу.
— Итак, сегодня в комнате родителей ровно в девять.
Не успела Марина и глазом моргнуть, как он исчез. Она почувствовала разочарование. Ей казалось, что как только Саша ее увидит, то захочет ее. Захочет ее тело, ее влагалище… Марина вспомнила вчерашний день… Ей безумно захотелось повторения…
Но что он сказал? В девять? В комнате?… Она пошла в ванную. Налила воды. Легла. Ей хотелось…
Ровно в девять она вошла в комнату Свиридовых-старших. Везде горели свечи, стоял накрытый по-праздничному стол, но на нем почти не было еды. Стояла только бутылка водки и сто-то еще… Маринка стояла в дверях; как ни смешно, но она никогда не пила спиртного. И вдруг ее обнял Саша. Она даже не поняла, кК это случилось. Но впился ей в шею, оставив бордовый засос, легко вскинул на руки и отнес к столу.
Саша знал, что Марина никогда не пила. Он постарался сделать так, чтобы она ничего не соображала, но при этом не спала — налил ей полстакана и подождал, пока она скривится и выпьет.
Не прошло и получаса, как они уже оказались в кровати…
Из-за щели в стене за ними наблюдала Таня. Она видела, как Саша повалил Марину на кровать, как порвал на ней одежду и словно одержимый принялся ласкать ее.
Таня лежала на выгнутой оттоманке животом вниз. Ее спелые ягодицы находились выше головы, голова была на уровне тайного «глазка» в стене. Когда-то, будучи маленькой, она наблюдала отсюда за сексом родителей… Помнила слова, вернее, крики матери: «Я люблю тебя! Люблю!» Никто об этом не знал…
Но тогда Таня впервые стала смотреть порно-журналы с обнаженными мужчинами и тогда же впервые сделала минет… Хотя не знала точно к чему это приведет… Когда же мужчина — надо сказать, довольно взрослый — выплеснул ей сперму в рот и она проглотила ее, то тогда он впервые назвал ее «развратной шлюхой», что ей неимоверно понравилось…
Таня видела, как поднялся из гнезда черных волос бордовый Сашин член… Как Марина взяла его в руку… Она видела и запустила руку муж губ, принялась ласкать свой клитор… И вдруг сзади, в ее приподнятую попку, что-то вошло. Таня закрыла глаза и закричала. Сильно. Но на нее не обращали внимания, ее трахали, ее имели, она не могла пошевелиться. Ей было больно, но с другой стороны она чувствовала, что вот-вот кончит, что еще немного…
Вдруг она открыла глаза и посмотрела на Марину. Саша безжалостно имел ее, поставив перед собой раком. Таня глядела на брата и не могла поверить глазам, настолько тот был красив и дик. Она резким движением высвободила член Ивана и пригнула его голову к щели в стене. Иван громко задышал. Она взяла его ствол в руку и немного подрочила… И тут он потащил ее в комнату к Саше и Марине. Она даже не поняла, как это случилось…
Вскоре Саша имел ее, как шлюху, снятую на час. Иван ебал Марину так, что все слышали громкие хлюпы ее смазки…
Через два часа все лежали, поверженные, как деревья после бури…
Марина смотрела в потолок и думала, что оставить монастырь — не такая уж и плохая идея…