«Тучи» над моей головой и головой отца, начали сгущаться ещё в феврале, когда мать получила в наследство от одной из своих троюродных тёток, дом в деревне в соседнем районе, а завод на котором трудился папаша обанкротился и он как и другие мужики остался без работы.
В то время я не работал, учился в школе и в этом году заканчивал десятый класс, а осенью меня должны были призвать в армию.
— Вот же блядь старая. Лучше бы горшок с золотом в наследство оставила, чем избушку на «курьих ножках» в этой глухомани. Её и продать никому не продашь если захочешь. В деревню где тётка жила, хер проедешь, кругом леса и болота. Я один раз туда ездила когда молодой была и меня так там комары искусали, что больше в эту дыру я и дорогу забыла. — ругалась мать получив завещание от нотариуса.
Мама Нелли любила деньги и её конечно не устраивал дом в отдалённой деревне в глуши, куда нет нормального проезда.
— Да не расстраивайся ты мам. Как говорится нет худа без добра. Мы в эту деревню наших тунеядцев с тобой на лето отправим. Пусть там одни без нас поживут, мне надоело их кормить. — сказала матери Оля, ехидно смотря на нас с отцом.
Разговор был на кухне за ужином. Я сидел у окна прижавшись к тёплой батарее, отец находился рядом на соседнем стуле, а Оля с Нелли сидели с другой стороны стола. Они всегда были вместе, мать и дочь словно сёстры. Да и похожи друг на друга здорово, что незнающие их люди принимали Нелли и Олю за двух родных сестёр , старшую и младшую.
Олю я не любил, она была мне родной только по матери, отец взял Нелли с ребёнком, женился на ней и прописал её в своей квартире. И вот спустя двадцать лет Нелли «отблагодарила» отца за то, что он её взял с маленькой дочкой на руках.
Мать выселила Толяна из супружеской спальни в зал на диван. А сама занимала комнату вместе со своей блядью дочуркой. Квартира у нас была двухкомнатная и мы с отцом спали в зале, он на диване, а я на тахте, которую собирал днём и раскладывал на ночь.
— А что дело говоришь Оля. Пусть летом отправляются на вольные хлеба. Посадят огород и вырастят картошку на зиму. Всё какой-то прок от этих дармоедов будет. — хохотнула Нелли бестыдно оголив на миг ляжку, по привычке заложив ногу за ногу сидя на стуле, забыв что я нахожусь вместе с ней на кухне и всё вижу.
Мать зыркнула на меня злым взглядом и сдвинула ноги вместе. Но я всё же успел рассмотреть её шикарную ляжку и даже увидел край белоснежных трусов у матери под юбкой.
Мамашу я не любил так же как и старшую сестру. И Нелли отвечала мне тем же, называла выблядком, а когда я был маленьким, нещадно лупила ремнём за малейшую провинность. А вот Олю мать баловала, покупала ей всякие сладости, шоколадки, тортики, а мне доставалась лишь дешёвая карамель.
Но тем не менее став взрослым я дрочил только на мать. Не смотря на свою природную злость и скупость, Нелли была красивой женщиной с шикарными формами. Одна её жопа обтянутая красными лосинами чего стоила. Мать обожала ходить по дому в красных спортивных штанах в обтяжку и я увидев её в этих блядских лосинах, тут же закрывался в туалете и дрочил.
Высокая брюнетка, симпатичная на лицо, слегка поджарая с большими сисярами третьего с плюсом размера, стройными ногами, широкими ляжками и пухлой жопой, Нелли была желанной женщиной для мужчин. И она этим с успехом пользовалась.
Отец уже давно не спал с матерью в общей постели. Нелли пересилила его в зал на диван когда я учился в восьмом классе. И с тех пор мать спала у себя в спальне отдельно от мужа, а Толян отдыхал на диване.
Оля была копией Нелли, только ростом пониже, а так лицо и тело было таким же, а так же и характер, злой и противный. Мать родила её в семнадцать лет от одноклассника, который так и не захотел на ней жениться. Зато придурок Толян подобрал эту суку и как оказалось пригрел у себя на груди сразу двух гадюк.
Повзрослев Оля стала крыть Толяна матом, при полном одобрении мамаши. А отец любил Нелли и был у неё под каблуком.
Но мне и ему приходилось терпеть издевательство матери и дочки. Так как они были единственными добытчиками денег в семье. Нелли и Оля торговали на рынке у кавказцев, а впоследнее время купили собственный ларёк и стали работать самостоятельно.
Отец когда ещё завод не закрывался, вместо зарплаты приносил домой сковородки и кастрюли, продукцию машиностроительного завода, который их выдавал своим сотрудникам как оплату за работу. Я учился в школе и денег естественно не имел. И если бы не мать с сестрой, мы реально умерли от голода в девяностых. Время тогда было такое, лихое и голодное.
С того разговора на кухне прошло два с половиной месяца. И вот в середине мая, когда в школе прозвенел последний звонок и я наконец закончил надоевшую до смерти десятилетку. Мать вернувшись с рынка домой, сообщила нам с отцом, что мы с ним в ближайшие выходные отправимся в деревню обживать дом её тётки на всё лето до осени.
— Мы с Олей больше не намерены вас придурков кормить. Я ждала когда Костя школу закончит чтобы ко мне не было вопросов со стороны милиции и учителей. Ты стал взрослым парень, у тебя есть паспорт и аттестат. Так что проваливайте в деревню и чтобы я вас до осени в городе не видела. — ошарашила нас с Толяном мама Нелли стоя как тигрица с сигаретой в накрашенных губах.
Мать вернулась с рынка слегка поддатой, на ней была надета короткая джинсовая юбка по колено, оголявшая её стройный ноги в чёрных чулках. На ногах у Нелли красовались импортные белые полусапожки на каблуках, сверху короткая болоньевая курточка, а в её чёрных волосах на голове, заткнуты очки по моде. На лице у матери был нанесён броский вульгарный макияж и её пьяные бестыжие глаза в упор смотрели на нас с отцом.
— Вот вот, езжайте в деревню дармоеды. Я зиму вас терпела, кормила, деньги свои тратила. А теперь отправляйтесь в село быкам хвосты крутить. — за спиной матери возникла Оля, она была тоже слегка поддатой и на её блядском лице был нанесён соответствующий макияж.
В отличии от Нелли, обожавшей носить юбки в обтяжку, Оля предпочитала натягивать джинсы на свои добротные ляхи и сейчас пришла с работы в них, крутя перед нами толстой жопой в плотно обтянутой джинсе.
— Какая деревня, ты о чём Нелли? Что мы там с Костей будем делать? Не забывай, что это и моя с ним квартира, мы тут прописаны и никуда из своего дома не поедем. — решительно заявил наглой жене торгашке Толян, в нужный момент вспомнив что у него есть яйца.
Хотя Оля была отчасти права, потеряв работу на заводе отец так и не нашёл постоянного заработка в городе и перебивался случайным калымом, а впоследнее время и вовсе нигде не работал и мы с ним плотно сидели на шеях матери и сестры.
— А я тебе говорю ты поедешь Толя. И мне пофигу что у тебя есть прописка. Мы вас кормили всю зиму с Олей, а теперь давайте освобождайте квартиру. Мы с Олей взяли кредит в банке для того чтобы купить ларёк и открыть свой бизнес. И нам сейчас нужны деньги. Так что квартиру я собираюсь сдавать внаём квартирантам на лето. И вам всё равно тут негде жить. — ответила отцу мамаша, сердито хлопнув входной дверью.
Оля вышла вслед за ней показав нам с отцом кулак.
— Да пошли они на хуй шалавы. Я её суку взял с ребёнком и прописал, а она теперь меня из своей квартиры выгоняет. — возмущённо воскликнул Толян хлопнув кулаком по столу.
Ходивший всю жизнь под каблуком у своей бляди жены, отец вдруг взбунтовался и пошёл против неё. Да и как тут не взбунтуешься, если коварная супруга отправляет его на всё лето кормить болотных комаров в какую-то глухомань в соседнем районе.
— Да ей с Олей по фигу наша прописка пап. Они не зря из дома ушли. Чует мое сердце, что вечером бандюков с рынка приведут. — с тоской подумал я, зная коварный характер мамы Нелли.
У них с Олей на рынке была » крыша» состоящая из отпетых уголовников нашего города. Бандиты брали с торговцев плату, а в обмен гарантировали им защиту. И что мешает матери с дочкой нанять за деньги бандюков, чтобы те пришли к нам домой и как следует намяли мне и отцу бока для сговорчивости?
Возможно мать ещё и не решится на то, чтобы бандиты нас покалечили, а вот Оле по фигу. Она была наглухо » отмороженной» и не испытывала особой любви ни ко мне младшему брату, ни к Толяну, который был для неё чужим.
— Пусть сука приводит. А я на неё в милицию заявлю. Что она меня с сыном насильно из квартиры выгоняет. — петушился воинственный Толян, нервно куря беломорину на кухне.
Хотя с милицией отец явно перегнул. Менты в нашем городке были тесно повязаны с бандитами и с торговцами на рынке, и вряд ли они будут арестовывать тех кто их кормит. А местный криминал и торгаши с рынка, отстегивали продажным ментам определенный процент, чтобы их не трогали.
Как и ожидалось Нелли с Олей вернулись к вечеру и не одни, а в сопровождении братков. Их было двое, наглых и самоуверенных с пропитыми рожами и синими от наколок руками. Один из них коренастый рыжий малый с рандолевыми фикасами во рту, тут же стал нам угрожать достав из кармана выкидной нож.
Выкидуха с чёрной эбонитовой рукояткой явно сделанная в местах не столь отдаленных, противно щёлкнула пружиной и выпустила из своего чёрного эбонитового чрева, длинное стальное лезвие.
— Что же вы «лоси» женщин обижаете? Берега попутали? Так мы вам с корешом сейчас их поможем найти. — бандит размахивая ножом угрожающе пошёл меня, а его поддельник достал из кармана похожую выкидуху, раскрыл её и двинулся в сторону отца.
Несмотря на пропитые лица, бандиты пришедшее к нам домой были крепкими молодыми парнями, прошедшими не одну уличную баталию, о чём свидетельствовали шрамы на их опухших от пьянки рожах и мы с отцом вряд ли смогли с ними справится даже будь они без заточек.
Толян был не особо рослым мужиком и в драках никогда не участвовал. Да и я не был качком и после школы стремился домой почитать книгу, нежели идти с ребятами хулиганить и играть в игры. Я хотя и испугался от вида идущего на меня отморозка с выкидным ножом, но все же надеялся на то, что при матери он не станет пырять меня заточкой.
Скорее всего Нелли привела к нам домой братков с рынка, чтобы они нас конкретно попугали с отцом, но не резали. В противном же случае бандиты не стали светиться и приходить к нам домой. Подкараулили где-нибудь вечером и воткнули заточку в бок без свидетелей.
— Ну хватит, хватит Славик. Они всё и так поняли. Обойдёмся пока без физического воздействия. Им и так понятно и завтра сделают как я их попрошу. — сказала мать обращаясь к рыжему парню с фиксами.
Он был по ходу главным, а другой бандит поменьше ростом и похилее, ему подчинялся.
— Как скажешь Петровна, тебе решать. Была бы моя воля, я бы этих козлов на лоскуты порезал. — ответил моей матери рыжий Славик, убирая лезвие выкидного ножа обратно в чёрную эбонитовую рукоять.
Его напарник сделал тоже самое и парни тут же потеряли к нам с отцом всякий интерес. По их бесцветным пропитым глазам было видно, что они ни какой личной неприязни к нам не испытывали, а тупо выполняли свою работу. Если бы им приказали нас зарезать, они бы зарезали без колебаний, а дали отбой, бандиты послушались.
— Держи Слава, это вам с другом за беспокойство. За то что я вас от других дел оторвала. — Нелли сходила в спальню и вынесла из неё чёрный пластиковый пакет в котором позвякивали бутылки и вероятно лежала закуска, так как пакет был плотно набит продуктами принесёнными мамашей из ларька.
Они с Олей питались отдельно от нас с отцом и ели себе колбаску, буженину и другие деликатесы, а мы с Толяном кроме макарон больше ничего не видели.
— Да не вопрос Нелли Петровна. Мы что, нам сказали, мы сделали. — при виде пакета с бухлом и закуской, безразличные, бесцветные глаза рыжего бандита мигом оживились, а его пропитое бледное лицо порозовело.
Получить пакет с выпивкой и неплохим закусоном только за то, что они помахали ножами и попугали сына с отцом. Было для братков с рынка неплохим исходом дела.
— Ладно мы пошли с Витьком, нужно еще пару » вопросов» решить. А вы козлы не заставляйте нас ещё сюда приходить. — рыжый Славик отдал пакет в руки своего худощявого кореша, а сам вдруг сделал резкое движение к Толяну и быстрым профессиональным броском ткнул кулаком отца в живот.
Толян ойкнул и тут же согнулся по полам держась двумя руками за живот.
— Тебя шкет я не буду сегодня трогать. Но завтра я вернусь и если увижу ещё вас в квартире, не обижайтесь. — сказал мне и отцу рыжый бандюган, выходя на лестничную площадку.
— Как ты могла Нелли? Ведь мы с тобой восемнадцать лет вместе прожили. — сказал жене Толян, все ещё держась руками за ушибленный живот.
— Да мне по хую Толя сколько мы с тобой прожили. Скажите спасибо, что я не приказала Славику вас порезать. Душа у меня видно добрая. Но завтра вашего духа в квартире быть не должно. Я сама вас на машине отвезу в деревню. Понятно щенок? — мать шатаясь подошла ко мне и больно схватила рукой за волосы на голове.
Нелли смотрела на меня злыми глазами дыша мне в лицо водочным перегаром. Она была здорово поддатой, видно добавила ещё когда ходила за бандитами.
— Да понятно, понятно мам. Отпусти, больно — ответил я матери нарочно кривя лицо, делая вид что мне больно.
На самом деле боль была терпимой, а меня больше возбудил то факт, что Нелли была бухой и держа рукой мои волосы на голове, мать прикасалась ко мне своими большими и не сильно отвислыми грудями.
Сиськи у Нелли были зачётные, они выпирали у неё через блузку двумя большими упругими шарами и мне до одури хотелось схватить мать руками за груди и помять их ей через одежду. Я наверное так бы и сделал будь мы с ней одни. Затащил бы эту пьяную суку в спальню и изнасиловал на её кровати.
Хотя на сто процентов не был уверен что с ней справлюсь. Нелли была злой и сильной женщиной. И вполне могла бы мне дать сдачи.
— Зря ты мам Славика с другом отпустила, пусть бы наваляли этим козлам как следует. — сказала матери Оля, ехидно смотря на меня стоя у дверей кухни с сигаретой.
Моя старшая сестра всё это время была на кухне и наблюдала как бандиты пугали нас с отцом выкидными ножами, и была крайне недовольна тем, что мать не дала им нас избить, или порезать. Оля была полностью » отмороженной» и ей было наплевать на то что с нами могло случиться.
— Да неохота сидеть из этих козлов было Оль. Соседи видели как нам Слава с другом зашли, могли бы шум поднять. Но ничего в следующий раз я не буду так добра как сейчас. — мать ещё сильнее надавила рукой держа меня за волосы на этот раз реально делая мне больно и отпустила смотря пьяными глазами.
— Собираете вещи Толя, завтра мы с Ольгой вас отвезём с утра прямо до места. А то автобусы в эту глухомань не ходят, сделаю вам по родственному одолжение так и быть. — засмеялась Нелли и вдруг уставилась пьяным взглядом на мою ширинку.
От того, что мать дёргала рукой меня за волосы и касалась моего тела своими грудями, у меня встал колом член и он сейчас реально выпирал на моей ширинке, создавая на ней приличный бугор.
Ни каких сыновьих чувст я к Нелли не испытывал, как мать я её не воспринимал, а сейчас видел перед собой красивую пьяную самку в синей джинсовой юбке, из под которой выглядывали ноги в чёрных капроновых чулках.
Белые полусапожки на ногах, чёрный капрон чулок, или колготок, короткая молодежная джинсовая юбка и броский вульгарный макияж на лице, делали мою мать похожей на шлюху, да и она ей и была, вместе с дочкой еблась у себя на рынке с кавказцами.
— Ты понял меня Костя? Не заставляй делать тебе больно сынок. Я пока с вами по хорошему сегодня, а завтра поговорю по плохому, если вы с отцом меня не послушаетесь. — угрожающе произнесла мать, скользнув по моему стояку в штанах взглядом опытной самки и повернувшись спиной, пошла к себе в спальню, цокая по полу каблуками своих сапог.
А у меня глядя на её жопу обтянутую плотной джинсовой тканью юбки, аж член в штанах дернулся. До того попец у Нелли был восхитительным. Мать шла на каблуках, а ягодицы её пухлой и выпуклой жопы, так призывно потёрлись под юбкой друг об дружку, что мой бедный конец несколько раз дернулся вверх и вниз от такого зрелища.
— Хана вам придурки. Будете всё лето комаров кормить в лесу. — захихикала Оля, идя в след за мамашей в спальню.
Я видел каким жадным взглядом проводил её отец. У Оли жопа была не меньше чем у Нелли и её пухлые ягодицы так же перекатывались при ходьбе, обтянутые тесными джинсами.
Вечерами мать и дочь всё время проводили у себя в спальне, выходя из неё лишь в туалет и в ванную.
— Больно пап? — спросил я у отца, когда эти две бляди мать и дочь ушли к себе в спальню, а мы остались с Толяном одни на кухне.
— Да терпимо сынок. Я не ожидал что этот гандон рыжый долбанёт меня под дых, а то бы ответил. — сказал мне отец доставая из пачки «Беломора» папиросу трясущимися руками.
Толян ещё в советское время когда курево стоило копейки и был огромный выбор табачных изделий. Всем сигаретам предпочитал папиросы » Беломор-канал», Ленинградской фабрики имени Урицкого. И сейчас живя в капиталистической России не изменил своей любимой марке папирос. Правда » Беломор» в девяностых годах был уже не тот что в советское время. Впрочем как и другие сигареты выпускаемые российской промышленностью.
Я конечно не помнил вкус советских сигарет, курить я начал в шестнадцать лет в девяносто четвертом году уже живя в Новой России. Моей любимой маркой сигарет в это время были » Святой Георгий». Не сильно дорогие и вполне качественные сигареты, которые выпускались в двух вариантах. В синей и красных пачках. Лёгкие и крепкие соответственно.
— У них ножи были пап. Да и мы с тобой только хуже себе бы сделали, если бы стали сопротивлятся. Лучше давай подумаем что нам делать? Как мы будем жить всё лето в деревне куда нас отвезёт Нелли? — спросил я у отца, беря из его пачки папиросу.
В последнее время мать покупала нам с отцом исключительно дешёвый «беломор», давая одну пачку на двоих на два дня.
— А я почём знаю как мы будем там жить сынок? Я городской житель и в селе ни разу не жил. — ответил мне отец задумчиво смотря в потолок.
Толян да и я тоже, всю жизнь прожили в городе, у нас даже дачи не было и о деревенской жизни знали только из фильмов и книг.
— Ясно одно Костя. Если мы не уедем завтра из города, твоя мать на нас натравит бандитов и нам реально хана придёт. Уж лучше жить в селе, чем гнить в земле, если бандюки нас зарежут. — унылым голосом сказал мне Толян туша папиросу в пепельнице.
Отец пошёл в зал собирать вещи, а я ещё немного посидел на кухне вспоминая как мать смотрела пьяными глазами на мой стояк в штанах. Она блядь и трахается у себя на рынке с молодыми парнями. Может рыжий Славик её и Олю ебёт. Хотя вряд-ли, мать раньше работала в палатке у Арсена, молодого азербайджанца, а они любят таких красивых и опытных женщин как Нелли. Да и Славик этот » шестерка», рядовой бандит, который подрабатывает на рынке мелким рэкитом.
Ах какие у Нелли ляжки, сиськи обалденные и жопа. Был бы я с ней с пьяной один на один, возможно мать мне бы дала. Она была для меня только биологической матерью, а так относилась как к чужому. Нелли больше Олю любила, а меня лупила ремнём. И сейчас рассматривая бугор у меня на ширинке, мать видела во мне не сына, а молодого парня у которого есть неплохой » инструмент» между ног.
— Подъём, не хера спать. В деревне выспитесь, там у вас будет уйма времени для сна. — разбудила нас с отцом Нелли рано утром.
Мать стояла в зале одетая в свою вчерашнюю одежду. В джинсовую юбку, которая так плотно сидела у Нелли на жопе и открывала строиные ноги в чёрных капроновых чулках. На ногах у мамы были надеты белые полусапожки на каблуке, а сверху светлая болоньевая курточка. В чёрных волосах у мамы на голове были заткнуты солнцезащитные очки, а на лице был нанесён броский макияж.
Нелли курила сигарету держа её в накрашенных красной помадой губах и выглядела сексуально.
— И на кой ляд спозаранку вставать чтобы этих гандонов куда-то везти? Пусть бы себе на автобусе до Гдова ехали, а там двадцать километров пешком шли. — за спиной матери возникла Оля с заспанным лицом.
Моей старшей сестре было в лом вставать рано утром и ей хотелось ещё поспать.
— Рот свой закрой дочка. Ты бы лучше так работала, чем языком болтала. Одна ебля на уме, а за прилавком не хочешь стоять. — отбрила Олю мама Нелли и та моментально заткнулась идя ссать в туалет.
Мать баловала дочь, но была с ней строга, не давая ей лишний раз командовать.
— А где же вы будете жить Нелли, если квартиру сдадите на лето квартирантам? — спросил у своей строгой жены Толян, вставая с дивана.
Отец спал одевшись в брюках и в рубашке и встал уже готовый к поездке.
— У нас в магазинчике на рынке есть небольшая подсобка, до осени мы в ней с Олей перекатуемся. За лето я планирую рассчитаться с банком и осенью мы все вернёмся в свою квартиру. — ответила мать Толяну и почему-то опуская глаза вниз.
Не видать нам с отцом больше своей квартиры и мы с ним никогда не вернёмся сюда из деревени. С тоской понял я, судя по выражению маминого лица. Нелли нас с Толяном насовсем отправляеет в дом своей троюродной тётки, а квартиру приберёт с Олей себе. А если мы с отцом попытаемся вернуться обратно, то нас ждут заточки Славика и его друга.
— Посуду с собой брать не нужно. У бабки наверняка в доме всё есть. — сказала нам мать, заметив что Толян положил к себе в рюкзак свою любимую кружку из которой он по утрам пил чай.
У меня и у отца были собраны два больших рюкзака с вещами. В которые мы положили все самое необходимое для жизни в деревне. Смену белья, трусы, носки, рубашки и брюки. С собой я и Толян взяли куртки, на улице стояла холодная погода несмотря на конец мая.
— Не вешай нос парень. Поживёшь лето на природе перед армией, сил наберёшься, а осенью пойдёшь служить. — мать хлопнула меня по плечу рукой и вновь скользнула по моей ширинке взглядом.
И взгляд у мамы был разачарованный. Бугра у меня на ширинке не было, хуй не стоял колом как вчера и находился в полустоячем положении.
— Присядем на дорожку и в путь. Дорога дальняя, а нам с Олей нужно к обеду вернуться. Не хочу день терять, торговать надо. — сказала Нелли садясь на кухне на стул.
Оля села рядом с ней, а мы с отцом напротив них за столом. По случаю что избавляется от нас, скупая Нелли заварила кофе и положила на тарелки по бутерброду с сыром и колбасой. Что было щедрым даром с её стороны, раньше мать нас пичкала кашей и макаронами.
Жуя бутерброд с колбасой я без всякого стеснения рассматривал ноги у матери под юбкой и её широкие ляжки обтянутые чёрным капроном. И тут у меня наконец встал колом член и Нелли вновь уставилась на мою ширинку.
— Давайте сюда ваши рюкзаки, куртки тоже на зад ложите. Не в салон же их тащить. — говорила нам с отцом Нелли, когда мы вышли из подъезда на улицу и подошли к её потрёпанной » ниве» стоявшей под окнами нашей квартиры.
Мать подняла заднюю дверь в машине и мы с отцом сложили в багажник рядом с запасным колесом, тросом и ключами, свои рюкзаки, накрыв их сверху куртками.
— Эх неохота в такую даль тащиться, но придётся. Не на автобусе же вас отправлять мужики? Так и быть довезу до места, не чужие же вы мне, а родня как ни как. — сказала нам с отцом Нелли, захлопнув багажник.
Мать уселась за руль, Оля подняла сиденье пропуская меня и отца назад и подождав когда мы сядем, опустила седушку и села рядом с мамашей.
Дорога до Гдова от нашего города заняла ровно час. Нелли не лихачила и вела машину по шоссе не превышая положенной скорости. А она составляла не больше восьмидесяти километров в час. Да и её » ниву» по возрасту ровесницу мне, особо и не разгонишь.
— Мам, долго ещё? Когда эта деревня будет, где дом твоей тётки находится? — спросила у матери Оля, озираясь по сторонам.
Мы проехали Гдов, небольшой районный центр и выехали из него на второстепенную трассу, с выбитым местами асфальтом и рытвинами которые стали попадаться всё чаще, чем дальше мы удалялись от Гдова к месту назначения.
— Да нет не долго, километров пять наверное. Там указатель должен быть. — ответила дочери Нелли, тормозя перед очередной ямой на дороге.
Асфальт по которому мы ехали закончился и дальше пошла обычная грунтовая дорога которая скоро и вовсе свернула в лес.
— Да сюда нужно на танке ехать, а не на машине! — воскликнула Оля, когда мать объезжая очередную яму, на всем ходу ухнула свою » ниву» в лужу.
Машина юркнула носом вперёд проваливаясь в бучало, но каким-то чудом не заглохла и взревев мотором выскочила наверх. Нелли с испуга вдавила педаль газа до упора и это позволило её » ниве» не засесть в глубоком бучале полным водой посредине леса.
— Действительно блядь на танке надо ехать, а не на машине. Я думала хана не выберемся. Нужно было полем попробовать. — говорила мать, ведя свою » ниву» по лесной дороге уже более осторожно.
Перед лесом дорога ведущая в деревню раздвоилась. Одна из дорог более ровная свернула в лес, а другая покрытая ямами и ухабами пошла по полю. Мать выбрала более ровную и накатанную дорогу по лесу и попала в бучало полное водой из которого чудом выскочили.
— Ничего Оль, назад полем поедем, а то чует моё сердце, второй раз я эту яму не проеду. А в этой глуши и выташить некому в случае чего. — говорила дочери Нелли, крутя баранку из стороны в сторону, объезжая огромные корни деревьев которые торчали из земли.
Лес был сосновый, тёмный и мрачный. В этом лесу не слышалось пение птиц да и зверья нигде не было видно. Оля испуганно смотрела по сторонам боясь, что из чащи выскочат волки и нападут на нас. Толян тоже боязливо смотрел в лесную глушь, и лишь одна Нелли оставалась невозмутимой.
Мать уверено вела свою » ниву» по лесной дороге, умело объезжая ямы залитые водой. Во время движения юбка на матери задралась и мне сзади стали видны её ляжки обтянутые чёрным капроном чулок и даже край белых трусов. От чего было упавший хуй, у меня встал по новой колом.
Я был лишён возможности понюхать трусы у матери и подрачить на них. Нелли и Оля всегда стирали своё нижнее белье отдельно и сушили у себя в спальне. И вот сейчас вид белых трусов под задратой юбкой у матери стал для меня полнейшим шоком.
— Ну наконец-то, я думала она никогда не кончится! — воскликнула Нелли, когда в лесной чаще замаячил просвет и наша » нива» надрывно урча мотором выскочила из леса в поле.
Но проехали мы не далеко. Дорога привела нас к мосту через овраг по дну которого тёк ручей. А рядом с мостом стоял указатель с надписью деревня » Остров».
— Всё приехали, село где тётка жила вон за теми лозинками начинается. Там метров триста всего пройти. А по мосту я боюсь ехать, он того гляди обвалится. — сказала нам мать, останавливая машину возле деревянного моста через овраг.
За которым действительно торчали верхушки высоких лозин, а сам мост находился в очень плачевном состоянии и по нему не то чтобы ехать, идти пешком было опасно.
Доски на мосту кое-где сгнили образовав щели и сквозь них просматривалось дно оврага.
— Забирайте свои рюкзаки и куртки мужики. Вот держи Толя тёткино завещание и ключ от дома. Дом кирпичный на самом краю деревни возле реки находится. У него я помню ставни резные были. — Нелли дала в руки Толяну бумагу от нотариуса и ключ от дома.
Мы забрали из машины рюкзаки с куртками, а мать достала из машины пакет.
— Денег у меня нет, сами с Олей будем лето за долги перед банком отрабатывать. Вот держите на первое время, тут крупы, макароны и пять пачек папирос. А там дальше сами мужики. Ничего, обживётесь в деревне, в ней баб одиноких полно. Колымить начнёте, кому огород вскопать, крышу починить, не пропадёте. И не вздумайте назад вернуться. Я больше не стану Славика сдерживать. — предупредила нас мать.
Нелли села за руль и махнув рукой нам на прощание, развернула » ниву» и поехала обратно.
Но не проехав и десяти метров машина остановилась, из неё вылезла Оля с бутылкой в руке.
— Вот чуть не забыла. Новоселье себе справите придурки. — захохатала старшая сестра, ставя бутылку водки на дорогу.
Оля села в машину и » нива» взревев мотором умчалась в поля на дорогу ведущую в Гдов.
— Хоть бы сука обратно в яму попала и не вылезла из неё. — крикнул вдогонку Толян, подходя к одиноко стоящей на дороге бутылке водки.
— Может не стоит её брать пап? Вдруг Оля туда отравы наложила? Выпьем с тобой её водки и окочуримся? Кто нас будет в этом лесу искать. — предупредил я отца, видя, что тот поднял бутылку с дороги и сунул её в рюкзак.
— Да брось сынок. С чего бы им нас с тобой травить? У меня на душе кошки скребут, без выпивки не обойтись. — ответил мне Толян, но всё же достал бутылку из рюкзака и внимательно осмотрел пробку на предмет вскрытия.
Но она была целой и в бутылку никто не лазил.
— Деревня то походу «Остров» называется. И действительно оправдывает свое название. Если мост рухнет, то сюда не пробраться. — сказал Толян, прочитав название деревни на почерневшей от времени табличке — указателе, прибитой к лозине росшей возле моста.
Овраг через который был проложен мост, был глубоким и тянулся довольно далеко. А другой дороги как через него по мосту в деревню не было.
— Ничего сынок прорвёмся. Если эта блядь Нелли не врет и в селе действительно живут одинокие бабёнки. То мы с тобой не пропадём. — сказал мне Толян когда мы с ним перешли по мосту на ту сторону и вышли на дорогу ведущую к лозинам, за которыми должна находиться деревня со странным названием » Остров».
Отец достал из пакета что дала нам Нелли, пачку » Беломора» мы с ним закурили по папиросе и взвалив рюкзаки на плечи двинулись в путь в надежде дойти до первого дома и узнать у его хозяев где находится дом бабы Веры Афанасьевой, фамилия Нелиной тётки была указана в завещании.
Но каково же было наше удивление, когда мы вошли с отцом в деревню и первый же дом с зелёной терасской оказавшийся у нас на пути был брошенным . То что в доме никто давно не живёт, свидетельствовали заросли крапивы и чертополоха у его крыльца, большой амбарный замок на его дверях и заколоченные досками окна.
— Похоже что мы с тобой единственные жители в этой деревне сынок. — унылым голосом сказал мне Толян, когда мы прошлись с ним по деревенской улице вниз к реке не встретив никого из местных на своём пути.
Деревня «Остров» была оставлена жителями несколько лет назад. Об этом красноречиво говорило отсутствие электрических проводов на столбах и заросшие бурьяном дома. Обычно они зарастают когда некому обкашивать траву вокруг.
— Нелли возможно и сама не знала, что тут давно никто не живёт. Она же была у тётки
молодой, лет двадцать назад. А за это время много воды утекло. — сказал я отцу, оправдывая мать.
Я не любил её и возможно ненавидел, но у меня перед глазами стояли мамины ноги в чёрных капроновых чулках и белые трусы, край которых торчал у мамаши из под юбки.
— Да хер с ней с этой шалавой. Может она и вправду не знала, что деревня вымерла. Но нам деваться некуда сынок. Нужно обустраивать свой быт и готовить ночлег. — ответил мне Толян, когда мы с ним подошли к последнему дому на улице стоящему в зарослях сирени.
Дом был каменным и с резными ставнями на окнах.
— Вот похоже бабкина хата. Других домов из кирпича вроде нет. — сказал мне отец снимая с плеч рюкзак.
И я с ним согласился. Деревня «Остров» была небольшой, с десяток домов стояли на одной единственной улице и спускались с бугра к реке. Её не было видно из зарослей ивняка и кустарников, но она была где-то внизу.
Большинство домов в деревне были бревенчатые и только один дом у самой реки построен из обожёжнного кирпича.
— А ты знаешь Костя, может даже и к лучшему, что в деревне никто не живёт. Во всяком случае не будут нам мешать. А мы летом тут не пропадём. Рядом лес в котором наверняка растут грибы и ягоды. В реке должна быть рыба. Голодные не будем по любому. — говорил мне отец, открывая ключом большой ржавый замок на двери терраски.
Он со скрипом открылся и мы вошли внутрь.
В доме пахло плесенью и мышами, но всё было цело. На столе в зале стоял чайник с чашками и блюдцами. В серванте посуда, в углу комнаты телевизор на тумбочке, аккуратно застеленный сверху треугольником белого тюля. Диван возле окна и кровать с горкой подушек у стены на которой висел ковёр. И создавалось такое впечатление, что хозяева были тут совсем недавно и ушли.
— А бабка давно в доме не жила. Наверное в богадельне померла, вон пылища какая, лет пять думаю её тут не было. — Толян провел пальцем по зеркалу серванта стоящего в зале и на нём образовалась большая полоса из толстого слоя пыли.
— Думаю нужно первым делом печь в доме протопить, подмести и полы промыть. А иначе мы тут задохнёмся от мышиного ссанья. — предложил мне отец, деловито осматривая комнату. А она в доме была одна, но большая, правда часть пространства зала занимала печь, которая стояла у стены, а за печью было пространство и там была ещё одна кровать, железная, похожая на солдатскую.
— Я в деревне никогда не жил. Но в армии доводилось и печь топить когда на учения в поле выезжали и полы в казарме драить. Так что это дело мне знакомо сынок. Пошли на террасу поищем ведра. Должна же бабка когда тут жила, в чём-то воду из колодца носить. Да и сам источник воды необходимо найти. А вещи пока на диван положим. — предложил мне Толян, ложа свой рюкзак на диван.
Я последовал его примеру, снял с плеч рюкзак с вещами и положил его на диван вместе с курткой.
— Вот и ведра, даже коромысло имеется! — воскликнул Толян, когда мы с ним вышли из комнаты служившей в доме у бабы Веры и залом и спальней одновременно, на террасу.
Там у стены стоял стол, а на нём были железные оцинкованные ведра для воды, перевёрнутые вверх дном. Так же на столе стояли стеклянные банки, литровые и трехлитровые.
— Бабка раньше на электроплитке готовила. Но нам она уже не пригодиться. Так как в деревне нет электричества. Сегодня на печи ужин приготовим, а завтра нужно будет сделать во дворе очаг, на котором можно будет готовить еду. Печь ведь не будешь летом каждый день топить. — сказал Толян давая мне в руки ведра.
Отец остался в доме, чистить печь от золы и подметать полы, а я отправился на поиски колодца. По идее он где-то должен быть по близости, не носила же бабка воду с реки.
Первым делом я осмотрелся во дворе и увидел едва заметную тропинку ведущую от дома в заросли сирени. Тропинкой в былые годы активно пользовались, судя по почве вытоптанной на ней ногами, но в отсутствии людей она стала зарастать и была едва заметна в высокой траве.
Держа ведра руке и осматриваясь по сторонам, я пошёл по тропинке и она привела меня в небольшой овражек по дну которого тёк ручей. Это был родник и рядом с ним колодец. Из земли торчал деревянный сруб прикрытый железной крышкой. А под ней когда я её приоткрыл, темнела вода. И мне пришлось лечь на живот чтобы зачерпнуть ведром воды из колодца.
А когда я кое-как набрал два ведра холодной ключевой воды, то заметил лежащую в траве палку с железным крюком на конце. За крюк на палке раньше цепляли ведро и опускали вниз в колодец. И не нужно было пыхтеть набирая воду лёжа на животе как делал я сейчас.
— Быстро ты Костя. Давай выливай воду в таз и в ведро и шуруй ещё за водой. Этой я полы помою, а из той что ты принесёшь сварим пожрать и чай вскипятим. — Толян встретил меня с веником в руках, а в печи стоящей у стены, весело потрескивали дрова.
Пока я ходил за водой, отец успел прочистить и затопить печь. Наколотые сухие дрова для неё лежали во дворе в сарайчике. Два окна в зале были раскрыты настежь, Толян топил печь и заодно решил проветривать помещение.
Второй раз я набрал воды в колодеце намного быстрее чем в первый, так как мне не пришлось мучиться и ложиться на живот для того чтобы зачерпнуть ведром воды. Для этих целей я использовал найденную мной палку с железным крюком на конце. И её помощью я легко зачерпнул ведром воды, опустив его на палке вниз.
— Давай гречневой каши с тушёнкой сварим сынок. Макароны дома надоели, а эта блядь Нелли, нам с тобой банку тушёнки положила. Видно на радостях сука дала, что нас сюда из квартиры спровадила. — предложил мне отец, выкладывая продукты из пакета что дала нам мать.
А там было несколько пачек макарон, по пачке гречневой, пшённой и перловой крупы, а так же банка свиной тушёнки и пять пачек » Беломора». Хлеба в пакете не было, как и соли с сахаром. Но все это было в серванте у бабки, соль в жестянной банке из под конфет и сахар в мешочке. Дверцы серванта плотно закрывались между собой и мыши в него не залазили.
— Да точно, я больше гречку люблю чем пшено и перловку. — ответил я отцу, присаживаясь на диван.
Пока Толян варил кашу на раскаленной до красна плите встроенной сверху в печи. Я вытащил вещи из его и своего рюкзаков и отнес их в закуток за печкой, где стоял бельевой шкаф. Нашел в нём свободные полки и сложил туда одежду, а куртки повесил на вешалку.
— Ну с новосельем Костя. Я боялся что Нелли нас в какой-то хибаре поселит без окон и дверей. А тут вполне можно жить не только летом, но и зимой. — говорил мне отец разливая водку по стаканам.
На столе стояла в тарелках ароматно пахнущая гречневая каша с тушёнкой, в углу весело потрескивали дрова в печи, в доме было тепло и уютно.
И только сознание того что мы вдвоём находимся посреди леса в глухой заброшенной деревне где нет людей, а ближайшее жилье от нас в двадцати километрах. Наводило на меня уныние и тоску граничащую со страхом. Один бы я тут наверное и за миллион не остался жить. Подумал я, выпивая водку вслед за отцом.
Под кашу с тушёнкой проголодавшись, мы выпили с Толяном бутылку водки и не сильно запьянели. А после насытившись, присели на диван и закурили по беломорине. На улице уже стало смеркаться, на деревню опустился вечер и в доме потемнело. Но отец был к этому готов и зажёг керосиновую лампу найденную им в закутке за печкой. По счастью в лампе был керосин и она коптя освещала зал тусклым светом. Но это было намного лучше чем сидеть в темноте.
— А ты знаешь пап, Нелли не виновата что мы с тобой тут оказались. Ты её распустил и стал у матери под каблуком. Тебе нужно было её пиздить и не давать Нелли и Оле качать свои права. — сказал я Толяну, справедливо полагая, что если бы отец был построже с женой, мы бы не лишились квартиры и не попали сюда в эту глухомань где нет людей и электричества.
— Легко сказать сынок. Ты знаешь какая она? Нелли сама кого хочешь отмудохает и с ней лучше не связываться. — ответил мне Толян, смоля папиросу сидя на диване.
А я немного подумав с ним согласился. Мать у меня боевая женщина и может любого мужика на место поставить. И с ней лучше не связываться, а иначе худо будет. Она это показала вчера, приведя домой бандитов с рынка.
— А ты её хоть ебал? От кого я родился? — спросил я у отца специально стараясь его подколоть.
Толян уже давно не спал в постели со своей блядью женой, хотя мужик он не старый, тридцать шесть лет всего, как и Нелли.
— Ну как от кого Костя? От меня конечно. Я с твоей матери по молодости не слазил. Это сейчас она мне с » чурками» на рынке изменяет, а тогда мы с ней любили друг друга. — горестно ответил мне Толян, прикуривая новую папиросу.
— Пап, расскажи какая пизда у Нелли, опиши её тело и как она с тобой еблась? — попросил я отца возбужденным голосом.
Я был ещё девственником и понятия не имел как устроена женщина.
— У твоей мамы Костя, лобок чуть ли не до пупка чёрной волосней зарос. Она его не любила брить, говорила, что у неё после станка раздражение. А мне нравилась пизда у Нелли, я больше брюнеток обожаю и их чёрные заросшие лобки. — мечтательно произнёс Толян, закатив глаза кверху, вспоминая те приятные моменты проведенные в постели с женой.
И сидя со мной на диване, в старом доме на краю заброшенной деревни, отец подробно описал мне тело моей матери и ток как она с ним сношалась когда была молодой. По словам Толяна, мама Нелли слыла умелой минетчицей и сама без уговоров брала у него за щеку. А ещё моя злая и строгая мама, была активной в постели и любила ерзать на отце сверху.
— У неё сисяры большие и соски крупные. И знаешь как приятно сынок, когда твоя мама на меня сверху садилась, ёрзала на моём хую и касалась сосками своих сисек моей груди. Кайф словами не передать. — сказал мне отец, хриплым от волнения голосом.
Было время когда он наслаждался в постели с красавицей женой, а теперь её ебут другие и она так же ёрзает у кого-то на члене и водит сосками по груди чужому мужику.
— У Нелли секель в половину спичечного коробка. Сантиметра три наверное точно будет, если не больше. Я такого ни у одной бабы не видел. Он бывает только у злоебучих женщин, таких как твоя мама сынок. — сказал мне Толян, доставая из кармана спички и показывая мне ногтём на коробке, размер секеля у мамы Нелли.
— А что это такое секель? И зачем он нужен Нелли? — изумлённо спросил я у отца, не понимая о чём он говорит.
В моем представлении у женщин между ног была дыра в которую мужчины суют члены и из этой дыры рождаются дети.
— Секель, это клитор сынок. Самое чувствительное место на теле женщины. Он расположен над входом в влагалище и прикрыт кожным капюшоном. Обычно клитор у женщин представляет из себя горошину, а у Нелли он большой и в возбужденном состоянии торчит у неё из пизды. Твоя мать любила когда перед тем как ей вставить, я водил залупой по её клитору. Однажды она попросила меня полизать у неё его ртом. Но я отказался, молодой был глупый. Сейчас бы я с удовольствием у Нелли полизал. — пояснил мне Толян, название и назначение секеля у женщин.
— Эх дурак ты папа, был бы я на твоём месте, я бы от такого предложения не отказался. — сказал я отцу вставая с дивана.
После его рассказа про мать, мне дико захотелось подрачить. Я и так не занимался онанизмом два дня и это был серьёзный пропуск с моей стороны.
— У Оли жопа стала больше чем у Нелли. Их наверняка в очко на рынке армяне ебут. Они любят таких толстожопых шалав. Я несколько раз просил у твоей матери Костя засадить ей в задний проход, но она мне не дала. А » чуркам» на рынке даёт и дочь к этому приучила. — сказал мне Толян чем ещё больше усилил мое желание подрачить.
То что Нелли и Оля скорее всего занимаются сексом с кавказцами у которых они раньше работали, торговали в их ларьке пока не купили свой, я догадывался. Сам несколько раз видел как их пьяных привозили с работы южане. Но то, что мою мать и старшую сестру можно ещё сношать в то место из которого они срут, этого я не предполагал.
— Да нет пап, разве можно в жопу член вставлять? Он же в гомне измажется и маме наверное больно будет? — переспросил я у отца, думая что Толян пошутил.
Он сам уже давно не трахал Нелли вот и выдумывает про неё небылицы.
— Дурак ты Костя. Сразу видно что ещё не был с женщиной. В задний проход не каждая даёт, но таких блядей как твоя мать и сестра, только туда и надо сношать. А ещё есть такие женщины, которые сами просят чтобы им в попу вставили. Я правда сам ни разу не пробовал, но мне друзья рассказывали. — ответил мне Толян вставая с дивана вслед за мной.
У папаши в штанах на ширинке выпирал бугор, видно он и сам возбудился от своего рассказа про Нелли.
— А я твоей жене больше хочу засадить Толян. У неё жопа и сиськи зачётные, да и сама она на лицо очень красивая. Раз ты её не ебешь, то мне придётся этим заняться. — в шутку сказал я отцу, понимая что мать мне никогда не даст, а скорее прибьёт чем ляжет со мной в постель.
Хотя, с ней с пьяной можно всё же попытаться. Я видел каким жадным взглядом Нелли смотрела вчера на мой стояк в штанах. Ни одна нормальная мать так не будет рассматривать у сына ширинку. И будь я с ней один, возможно она бы мне и дала.
— Мечтать не вредно Костя. Я бы тоже Оле рачком засадил у Нелли на глазах. Пусть бы она посмотрела как я её дочурку ебу. Но в реале такое невозможно. И нам остаётся только дрочить на них. — унылым голосом сказал мне Толян, понимая что Оля ему хер когда даст.
Старшая сестра считала меня и отца за придурков, полностью » отмороженная» девушка любила только деньги и бесплатно в постель с мужчинами не ложилась.
— На улицу выйди, на террасе не дрочи сынок. Нам по ходу долго придётся тут жить и будем держать дом в чистоте. — предупредил меня отец словно читая мои мысли.
— Я не собираюсь в доме углы обканчивать. Когда можно выйти и спустить на природе. — ответил я Толяну выходя из жарко натопленной комнаты.
На улице было прохладно, цвела черёмуха и в эту пору всегда холодно. На небе светила луна и вокруг стояла зловещая тишина. И лишь в реке которая была совсем близко, в глубоком омуте плескалась рыба.
Я встал возле терраски не отходя далеко от дома, чтобы в случае чего быстро зайти внутрь и закрыть за собой дверь. Ночь в безлюдной деревне, пугала меня как никогда. Хорошо, что Толян был в доме и в окне виделся его силуэт в свете керосиновой лампы.
Расстегнув молнию на ширинке я достал член и стал тихонько его надрачивать пытаясь представить
себе мать лежащую на кровати на спине и почему-то в белых сапогах на ногах, в капроновых чулках и заросшим чёрными волосами лобком. Но у меня это плохо получилось, из за той гнетущей тишины вокруг и от сознания того что кроме нас с отцом в этой деревне никого нет.
Быстрыми движениями руки, я довёл себя до оргазма, кончил не испытывая особого кайфа от онанизма, и пошёл в дом закрывая за собой дверь на террасе на все крючки которые на ней были.
— Ну как снял напряг Костя? Пойду и я вздрочну, иначе с таким стояком мне не заснуть. Оля меня своей жопой с ума сводит. У её матери Нелли попец мягкий, податливый. А у дочки попа ещё больше и слаще. — Толян поднялся с дивана с папиросой в губах и со стоящим колом членом в штанах пошёл дрочить на улицу.
Мне пришлось раздеться до трусов прежде чем в постель. В комнате было жарко из за протопленной печи. Но противный мышиный запах и затхлость изчезли. В доме приятно пахло берёзовыми дровами и сиренью, запах которой проникал в комнату через открытую форточку.
— Там такой сомяра здоровенный в реке бултыхнулся. Так что мы с голода с тобой тут точно не помрём сынок. Во всяком случае мы будем с рыбой. Завтра с утра нужно поискать в доме и в сарае у бабки рыболовные снасти. Может её муж был рыбак? А вообще наведём шмон по деревне. Всё равно тут давно никто не живёт.
Дома вон как заросли бурьяном. Значит люди сюда даже на лето, типа на дачу не приезжают. Поумирали наверное все, а жильё свое навсегда бросили. А нам это на руку, мы теперь с тобой единственные жители в этой деревне Костя. — сказал мне зашедший в комнату отец.
Толян подошёл к печи поковырял кочергой угли в топке, плотно её закрыл и открыл на всю печной движок, перекрывающий трубу.
— Это для того чтобы не угореть. Печь прогорела, а остатки дыма уйдут в трубу. — пояснил мне свои действия отец, раздеваясь до трусов как я и ложась на диван не забвыв погасить керосинку на столе.
Керосина в лампе было мало и его нужно было экономить. Но в любом случае нам нужно было решить вопрос с освещением дома в тёмное время суток, а лучше керосиновой лампы и не придумать, только нужно найти для неё керосин.
— Я бы наверное и Оле не откажусь засадить. Она копия матери, тебе эта » отмороженная» сука считай чужая Толян, а мне она сестра и будет по кайфу её ебать на глазах у Нелли. — сказал я отцу, перед тем как заснуть.
Тепло и выпитая водка сделали своё дело, меня разморило и я провалился в приятную дремоту лёжа в одних трусах на кровати поверх одеяла.