Когда Василий Петрович пригласил меня отпраздновать с ним у него на даче Новый год, я несколько удивился. Ведь я был далеко не образцовым работником. Водился за мной грешок, уж очень до женского пола был охоч. При этом возраст для меня был не столь важен как женские габариты. Я любил женщин полных, с большой грудью и широкими бедрами. Как-то раз Петрович даже поймал меня, когда я рачком жарил нашу нормировщицу Зину. Ох и сочная была бабца: сиски, задница, все необъятное.
И вот теперь это предложение. Я осторожно расспросил остальных сослуживцев, и оказалось что еду из нашего окружения я один. Это меня еще больше озаботило. Да и встречать я собирался с друзьями. Но делать нечего, начальству отказывать не принято.
В договоренное время Петрович заехал за мной. В машине он оказался один.
— А где остальные? — несколько растерявшись, поинтересовался я.
— Вера Ивановна, уже там, баньку нам готовит.
— И что больше никого не будет?
— Никого. А что тебя такой вариант не устраивает?
— Да нет, просто немного неожиданно. Я думал у вас будет много гостей.
— Ну что ты, мы с женой не любим шумных компаний.
Надо сказать, что дачка Петровича стояла на самом берегу живописного озера, а банька находилась вообще у самой воды. Вера Ивановна встречала нас на пороге дома. Я сразу же отметил для себя так любимую мною полноту ее талии и объем ее груди. «Только не вздумай на нее пялится, это жена начальника», — сам себе давал я установку пока мы входили в дом.
— Знакомься, это Виталик, а это как ты уже наверно догадался моя ненаглядная Вера Ивановна.
— Здравствуй, мой Василий так много про вас рассказывал, — и она протянула мне руку.
Я взял ее за руку, и меня словно парализовало. Вернее я не мог вымолвить и слова, а только пялился на ее полную белую грудь, буквально разрывавшую ткань платья, на соски торчащие сквозь материал.
— Чего ты мне тут стесняешь молодого человека, — пришел мне на помощь Петрович. Я принялся извиняться, но это, похоже, лишь еще больше насмешило их.
— Давай по соточке и в баньку, — предложил Петрович, усаживаясь за стол. — Ну-ка, Веруня, обслужи гостя.
Та встала, подошла ко мне вплотную, налила водочки. При этом она немного наклонилась, отчего ее грудь еще больше открылась моему взору.
— Спасибо, — буквально сквозь зубы, пролепетал я, чувствуя, как встает у меня член, и, представляя, как я буду выглядеть голым в бане со вставшим членом.
— Перестань, Верунь, поспеешь еще, — сказал Петрович фразу, мне на тот момент не совсем понятную.
Мы выпили, чуть прикусили, затем собрали банные принадлежности и отправились в баньку. Да парок был что надо. Петрович сразу же забрался на верхний полок, а мне пришлось немного посидеть внизу, чтобы пообвыкнуть. Затем мы принялись париться. Петрович поддавал до тех пор, пока не согнал меня с верхнего полка.
— Ну, все баста, перекур. Пошли отдохнем, — и мы вышли в предбанник. — Ух, хорошо. Вот только, черт побери, квасок позабыли, да ничего.
Он приоткрыл дверь, и что есть мочи заорал: «Верка. «А когда та откликнулась, сказал ей, чтобы принесла кваска.
— Что еще заходик, — мы вновь отправились в парилку. Поначалу я отхаживал Петровича веников, а затем он предложил мне ложится на полок. Но только он взмахнул веничком пару раз, как в предбаннике послышался шум и в следующее мгновение в парную открылась дверь:
— Ну, как вы тут, не совсем еще упарились? — раздался задорный голосок Веры Ивановны.
— Ты что, совсем ополоумела, хочешь так давай входи, а не выстуживай нам тут, — совсем обыденным голосом отчитал ее Петрович.
— У вас теплее, — и дверь захлопнулась.
До этого я лежал, уткнувшись лицом в руки, так было легче дышать, а теперь из любопытства, чтобы увидеть в каком виде вошла Ивановна, бросил взгляд на дверь. Он стояла в белой, почти до самого пола рубахе, в одной руке держала кувшин, а во второй ковшик.
— А вот вам кваску принесла, — и она плеснула из кувшина в ковш и протянула Петровичу.
— Сначала гостю, — и тот передал ковш мне. Несколько смущаясь своей голой жопы, я почти что, не поднимаясь, отпил добрую половину и протянул ковш обратно Петровичу. Тот тут же долил в него еще воды и вылил затем все это на каменку. По парной потянуло свеже испеченным хлебом.
— Верунь, попарь нашего гостя, а я чуть отдохну, — и Петрович вышел в предбанник.
— Ох, я тебя попарю, — и Вера Ивановна принялась поддавать на каменку воду. От жара казалось, что сейчас кожа волдырями пойдет. А она принялась еще меня и вениками охаживать, да еще и в две руки. Не вытерпев, я не обращая внимания на приличия, соскочил с полка, и уже только внизу прикрыл свое причинное место руками.
— А чего же так слабо, — с искренней разочарованностью в голосе поинтересовалась Ивановна. Я хотел было начать оправдываться, но так и остался с раскрытым ртом и вылупившимися глазами. Толи от пара, толи от пота, но рубаха на ней была абсолютно мокрая и теперь облепляла ее тело, повторяя каждую складочку.
Левой плечо сползло по руке, почти полностью обнажив грудь. Да еще и материя стала почти прозрачной, и теперь сквозь нее отлично просматривались темные ореолы сосков и пушок внизу живота. Опомнившись, я в смущении опустил глаза.
— Глянь, смущается прям как девица, — и она откинув веники в сторону вплотную придвинулась ко мне. Взяв меня за подбородок она заставила меня поднять голову вверх. — Аль голых девок не видел, — уже с некоторой издевкой, поинтересовалась он.
— Ну, видел, — не совсем понимая куда она клонит, ответил я.
— И с такими грудями, — и она продолжая удерживать меня за подбородок одной рукой, второй высвободила свою грудь. Ошалевшими глазами я уставился на ее крупные соски.
— Ну, как, лучше чем у Зинки? — и она высвободила вторую грудь.
Упоминание о старом грешке вернуло меня на землю и довольно больно задело. Оказывается этот старый козел Петрович, все женке порастрепал.
— Да нет, тут конечно получше, там поменьше соски.
— То тоже, — довольная она игриво качнула грудь у меня перед глазами, — Она у меня еще и более упруга, вот возьми, потрогай. И она взяла и положила мою руку себе на грудь. Ну, на счет упругости, пожалуй, она погорячилась, а в остальном, она была даже очень ничего. Чтобы несколько скрыть начавший вставать член, я забросил нога за ногу.
— Что, поддавливает, — с некоторой издевкой, поинтересовалась она, и тут же поставила свою ногу на лавку рядом со мной. — А ведь ты еще не все видел, — и она принялась задирать подол рубахи.
И в этот момент открылась дверь и в парную вернулся Петрович.
— А я то думаю, чего это они стихли, а они здесь знакомятся. Ну и как? — он как будто так и надо принялся возиться около печи.
— Пока, что мы выяснили, что груди у меня лучше чем у вашей Зинки, — не сколько не смутившись сложившейся ситуацией, а даже с некоторой гордостью в голосе ответила Ивановна.
— Да уж, что есть, то есть, — Петрович со спины обнял супругу и прямо у меня на глазах принялся мять ее груди. Обалдевшими глазами я наблюдал, как он то чуть приподнимет, то вдруг сожмет, а то вдруг примется теребить ее соски. Она же сняла ногу с лавки, позволяя полностью упасть на пол рубашке, а затем вернула ногу обратно.
Теперь ее лоно оказалось почти напротив меня. Поначалу она сама себе несколько раз провела рукой по лону, расправляя волоски. А затем взяла мою руку и, положив к себе на лоно, принялась загибать мои пальцы себе внутрь.
Ее горячие влажные губки разошлись, пропуская меня внутрь. Я быстренько нащупал клиторок и чуть нажал на него. Ойкнув, она чуть свела ноги, но уже в следующее мгновение сама чуть присела, нанизываясь на мои пальцы. Я видел, что Петрович через плечо наблюдает как я надрачиваю его женушку, и со все большим остервенением сжимал ее груди.
В очередной раз ойкнув, Ивановна повернулась ко мне спиной и уселась ко мне на колени. Но так как я сидел запрокинув нога за ногу, то она заставила меня их расплести. Мой высвободившийся член, сочно шлепнул по ее пизденке. И тут же она одной рукой поймала член Петровича и направила себе в рот, а второй рукой вставила мой в свою норку.
И понеслась. Каким образом она умудрялась не выпуская изо рта член Петровича, еще и всем телом скакать на мне, было для меня непостижимо. Не знаю, толи от пикантности ситуации, толи еще от чего, но только уже наверное через минуту я почувствовал как на меня накатывает волна сладострастия, и желая поймать каждый миг.
Я вцепился в ее груди, пытаясь как можно сильнее натянуть на себя Ивановну и принялся кончать. Перед глазами плясали звездочки, и чтобы хоть как бы придти в себя я прикрыл глаза. Ивановна продолжала ерзать на мне отсасывая у Петровича.
Еще через некоторое время Петрович вцепился в волосы супруги и не смотря на ее сопротивление принялся буквально насаживать ее на свой член, и уже через несколько секунд излился прямо ей в рот.
— Скотина, — и Ивановна оттолкнула его от себя, — сколько раз можно говорить, чтобы не сунул глубоко, что я задыхаюсь. — И зашлась в кашле.
— Извини, дорогая, — и он подал ей ковш с квасом. Чуть отхлебнув, она остатки выплеснула прямо ему в лицо. А тот только утерся и продолжал виновато лыбиться.
— Что поддать парку, или пойдем за стол? — даже с некоторым прилюбострастием поинтересовался он.
— А ты ничего, — Ивановна повернулась ко мне лицом, — Правда, мог бы и чуть подождать, да ладно. На первый раз прощаю, — и она игриво потрепала меня по щеке.
— Так что идем или остаемся? — уже с некоторым нетерпением вновь поинтересовался Петрович.
— Ты как? — спросила Ивановна у меня.
— На твое усмотрение, — в тон ей ответил я, принимая условия их игры.
Мы вышли в предбанник, накинули простыни, и прямо босиком по снегу перебежали в дом. В комнате было довольно жарко натоплено. Я с Верой Ивановной разместились на диване, а Петрович, напротив, на стуле. Ну а дальше все как обычно, девочкам шампанское, мальчикам водочка. Первый тост за Новый год, второй за знакомство.
— Третий тост испокон веков пьется за наших любимых женщин, за Вас Вера Ивановна! — и я поднял бокал.
— Просто Вера.
— Что? — не понимая про, что она говорит, переспросил я.
— Для тебя я просто Вера, — еще раз повторила она.
— Хорошо, за Вас Вера, — еще раз повторил я.
— И на брудершафт, — подсказал Петрович.
— Точно, — согласилась Вера и выставила тут же руку. Мне ничего не оставалось, как тоже взять ее под руку. Выпили, и она подставила мне свои полные губы. Помня, что еще совсем недавно она отсасывала у муженька, я быстренько ее чмокнул и отстранился.
— Разве ж так целуются, — и она отставив бокал, повалила меня на диван и буквально впилась в меня поцелуем. Она шурудила у меня во рту своим языком, словно печник в топке кочергой. Я попытался ее немного отстранить, но всего чего мне удалось добиться так это того, что с нее слетело покрывало и теперь ее груди езолили по мне.
— Тебе не нравится как я целуюсь? — с некоторой обидой чуть отстранившись поинтересовалась она.
— Да нет, просто, — и я не удержался и бросил взгляд в сторону Петровича.
Она тоже перевела взгляд на него, не понимая, что я хочу сказать.
— Ах, вот оно в чем дело. Сейчас мы уровняем ваши шансы, — и она, усевшись на самый край дивана, и широко разведя ноги пальчиком поманила к себе Петровича. И на мое удивление, тот тут же покорно приблизился к ней и, расположившись на полу между ее ног принялся, вылизывать ее лоно.
— Ну, как теперь вы квиты? — с некоторым озорством поинтересовалась она.
Мне ничего не оставалось лишь как глупо улыбнуться. А Петрович, похоже, знал свое дело, ибо уже через несколько минут она принялась постанывать. При этом я сидел рядом с ней и теребил ее груди, а она игралась с моим вставшим членом.
Еще через несколько минут со стоном: «Я хочу чтобы ты сделал это с моими грудями», она потянула меня на себя. Я уселся у нее на животе, она свела вместе свои груди, и я принялся двигать между ними членом. При этом каждый раз, когда член выскальзывал перед ее ртом, она норовила лизнуть его головку.
— Сожми их, сожми сильнее, — в стоне молила она. — Поиграй с сосками.
И я принялся от души мять ее белые полные груди, выкручивать соски, вытягивать их. Освободив член, я со всей силы принимался прямо им бить по груди, а затем вновь всаживал между ними. Вера уже во всю стонала, и дергалась от волн оргазма.
И вот и на меня принялась накатывать волна оргазма. Увидав, что я вот-вот кончу, она вдруг отпихнула муженька от себя и принялась меня толкать вниз: «Я хочу чтобы в меня». В общем то мне было все равно, и я разместившись между ее ног и задрав из вверх с ходу вошел в нее…
Взвизгнув, Вера рванулась всем тело в сторону. «Не туда», — вскрикнула она. Но так как меня уже накрывала волна, я не останавливаясь и не давая ей вырваться продолжал ее таранить, пока не разрядился. В последний раз вогнав во всю длину, я остановился, и не понимая отчего так смеется Петрович, опять переспросил Веру, чего она хотела.
— Ты вошел не туда.
— Как не туда, — и я чуть отстранился. Мой член действительно исчезал между ее ягодиц, вот только вход в лоно был свободен. Промазав, я ворвался в ее анус, но так как влаги натекло достаточно чтобы его смазать, я и вошел более-менее легко.
— Поздравляю, ты только что распечатал девственницу, — буквально давясь смехом, похлопал меня по плечу Петрович.
— Извини, я нечаянно, я не заметил, — пытался я хоть как-то оправдаться, вынимая член.
— Да ладно уж. Просто неожиданно очень и немного больно, — Вера пошевелила ягодицами и прислушалась к собственному телу. — Хотя вроде нормально. Просто этот, — и она кивнула в сторону супруга, — в свое время пытался тоже в меня войти, так тогда что-то уж сильно больно было, а теперь: — и она вновь пошевелила ягодицами и было даже видно, как сжимается и расслабляется ее анус.
— Ну да ладно, давайте выпьем и опять в баньку, а то мы так и не помоемся до Нового года.