У моей мамы бывали иногда непонятные заскоки, но чтоб такие…
Но обо всём по порядку. Живём мы с ней вдвоём в квартире. Мама женщина в прекрасной форме, выглядит хорошо. Немного веса, который у других мог оказаться лишним, у неё ушёл в нужные места. Впрочем, это я сейчас вижу, раньше я на эти подробности внимания не обращал, не видел в маме женщину. Но однажды всё изменилось. Изменилось быстро и внезапно.
Собрался я вечером в душ, взял чистое бельё, вспомнил, что полотенца в шкафу в маминой комнате. Открыв дверь, сделал шаг в комнату и увидел мать перед зеркалом. Мать стояла перед ним в одних трусах — она принимала душ до меня — и расчёсывала волосы. В зеркале чётко отражалась её высокая, с крепкими широкими бёдрами, соразмерной талией и тяжёлыми, словно молоком налитыми грудями. Ничего особо страшного не было в том, что я её такой увидел — ну, бывает. Я отвёл глаза, заметив, что мама, продолжая расчёсываться, смотрит на меня через зеркало, прошёл к шкафу и достал полотенце.
— Пойду искупнусь, — буркнул я, стараясь не смотреть в её сторону.
Но краем глаза я видел, как мать повернулась. Груди её качнулись.
— Спинку потереть? — спросила она.
Я уже закрывал дверь, поэтому не стал отвечать.
Включив воду в душе, разделся, встал под струи воды. И вздрогнул, когда услышал рядом мамин голос:
— Так, что? Потереть?
— Что потереть? — не понял я.
— Спинку, — мать уже накинула на себя халатик, но завязывать его не стала. Видно было пространство, ограниченное с двух сторон окружностями грудей и светлая полоса трусиков.
— Да нет, не надо, — я отвернулся. — Мам, я уже не маленький.
— В каком это месте ты не маленький? — ехидно спросила она.
— В нужном. Мам, ну выйди уже.
— Почему?
— Я купаюсь.
— И что?
— Ну… Я голый, купаюсь. Тебя это не смущает?
— А должно? Ты мой сын, что я тебя, голым не видела? Писюльку твою не мыла? — мать неожиданно протянула руку и схватила меня за член, слегка потрепав его.
Я аж подпрыгнул от неожиданности.
— Мам!
— Что мам? — она сжала мой член крепче. — Ты, что, матери смущаешься? А ну-ка, покажи, что там у тебя выросло.
Она требовательно потянула меня за член. Я вынужден был повернуться, но прикрылся руками.
— Мам…
— Что «мам, мам»? Я же должна беспокоиться о твоём развитии, твоём здоровье. Кстати, а у тебя что, проблемы с потенцией?
— Нет у меня никаких проблем, — ответил я, окончательно смущённый.
— А почему у тебя не встаёт, когда я его глажу? — она сделала несколько движений пальцами и я почувствовал, что он действительно начинает наливаться крепостью.
— Ну… Ты же не женщина… — промямлил я.
— Что? — кажется она рассердилась. — Я не женщина? В каком таком месте я не женщина?
Мама отпустила мой член и сбросила халат. Я вблизи увидел её грудь — два круглых тяжёлых шара с большими крепкими сосками. Она провела по ним ладонями.
— В этом?
— Нет, мам, — я окончательно сконфузился, не зная — отвести глаза или не стоит. — Ты, конечно, женщина… Везде… Ну, в смысле, вообще… Просто ты мама, поэтому я на тебя не должен как на женщину… Ну, ты понимаешь?
— Ну, а ты представь, что я не мама, а просто посторонняя женщина. На женщину у тебя встаёт?
— Встаёт…
— Покажи.
Я закрыл глаза и попытался представить вместо мамы кого-то ещё. Но представлял только её — в трусах, с голой грудью, стоявшую передо мной.
— Вот, теперь вижу, — услышал я её голос и почувствовал прикосновение пальцев к своему уже твёрдо дыбившемуся члену.
Я открыл глаза. Мама слегка улыбалась, поглаживая и ощупывая меня.
— Хороший, твёрдый, — оценивала она.
И меня просто прорвало. В голове зазвенело, горячая волна захлестнула меня.
— Да, мам, ты права, нам с тобой нечего стесняться друг друга, — сказал я, протянул к ней руки и начал откровенно поглаживать и мять её груди. С полминуты она молча поглядывала на мои ладони, гладящие её.
— Не поняла? — сказала она голосом, в котором проскользнули какие-то новые, волнующие нотки. — Что это ты мамочку родную за сиськи лапаешь?
— А что, я твоих сисек не видел, что-ли? — я нахально похлопал по ним снизу. — Ты меня голым видела, писюлька моя тебе не в новинку, так и твои сиськи мне не в новинку. Я ведь их сосал, да?
Я встал в ванной на колени, притянул мамашу поближе и впился в сосок правой груди губами, втянул его в рот, слегка пожевал. Мама не оттолкнула меня, только едва слышный стон сорвался с её губ.
— И вторую, чтоб ей не обидно было, — сказал я и перешёл на левую грудь, засосав сосок и обработав его языком.
Оторвавшись от маминой груди, я встал во весь рост. Мой член вызывающе торчал в её сторону. Мать, неровно дыша, смотрела на меня.
— Ладно, — слегка хрипловато сказала она, — купайся. Мы с тобой потом поговорим… об этом.
— О чём? О том, что нам с тобой не стоит стесняться?
— Да, — мать сделала шаг назад, не сводя глаз с моего члена. — Не стоит… Совсем…
— Мам!
— Да?
Она уже не была такой напористой, но напористым стал я. До безумия.
— Мам, а как же моё здоровье?
— Я вижу, у тебя всё в порядке… Со здоровьем.
— Мам, ну так же нельзя. Видишь, как я возбуждён? — я сжал пальцами член, направив на неё багровую головку. — Что мне теперь с этим делать? Оставлять так нельзя, яйца потом болеть будут. А дрочить — говорят, что это вредно.
— Помойся и приходи в спальню, поговорим о твоей проблеме, — мама сделала ещё шаг, собираясь уходить.
— Мам, ну постой! Ну помоги мне!
— Чем это я тебе помочь должна?
— Ну, сбросить. Я понимаю, ты мама, мне с тобой нельзя ничего такого… Ну, я про секс. Но просто если в ротик, то это же и не секс, а так… баловство. Я же у тебя сосал? Сосал. Ну и ты можешь… Чисто так, по матерински.
— В спальне поговорим, — мать вспыхнула и ушла.
Только теперь я пришёл в себя. Обалдеть! Я только что лапал маму за грудь и предлагал ей у меня отсосать! Да она меня теперь убьёт… Или нет? Она ведь первая начала. И потом — что там про спальню? Приходи в спальню, поговорим о твоей проблеме? Что это — приглашение? Впрочем, узнать можно только там. Ладно.
Я вымылся, вытерся и не одеваясь, обернув бёдра полотенцем, пошёл в спальню…
Войдя в спальню, я увидел мать на кровати. Она делала вид, что читает какой-то журнальчик, нервно листая страницы. Одета она была в халатик, но не тот, махровый, который она оставила в ванной, а в другой, короткий, шёлковый, красный, прикрывавший сейчас её бёдра ровно настолько, чтобы не показывать ничего запретного, но при этом давать простор для фантазии. Фантазия у меня сейчас бурлила. Член под полотенцем, начавший было увядать под воздействием мыслей — а не даст ли мне мать сейчас по шее — снова шевельнулся, подбадриваемый мыслью более сладкой и более короткой — а не даст ли мне мать сейчас?..
Увидев меня, мать нервно отбросила журнал в сторону.
— Ну-ка, — грозным тоном, не терпящим возражений, приказала она, — сядь сюда.
Повинуясь властному движению её пальчика я сел на кровать рядом с ней, на колени, поджав под себя ноги.
— Так, — мать села напротив меня в такую-же позу. — Я, конечно, всё понимаю, ты уже мальчик не маленький…
— Мальчик не маленький как то странно звучит, — негромко, будто самому себе сказал я.
— Что?! — мать запнулась и явно сбилась с курса. — При чём здесь… Перестань грубить матери!
— Я не грублю! Я ведь тебя люблю и готов доставить тебе удовольствие…
Мать опять запнулась.
— То ты хотел, чтобы я тебе удовольствие доставил, — ехидно сказала она.
— Можно и так…
— Нельзя! Это же инцест. Ты знаешь, что это такое?
— Кровосмешение, — я видел, как от её резких движений и бурного дыхания халат стал раскрываться. Хоть он и не открыл и десятой доли виденного мной до этого великолепия, но уже манил… — Но я ведь не предлагаю кровосмешение. Максимум смешение твоей слюны и моей спермы…
Мать резко поднялась на колени. Я думал, что она меня сейчас ударит. Может и ударила бы, но в этом её движении халат раскрылся и я увидел кое-что новенькое. В ванной мать была в трусах. Сейчас нет.
— О! Ты трусики сняла? — спросил я, уже сжимаясь от предчувствия хорошей оплеухи.
Мать села обратно, запахиваясь и почти крикнула:
— А ты чего это хуй свой выставляешь?! А?! Что ты мне хуй выставляешь?! — и слегка ударила кончиками пальчиков по головке, торчавшей из сползшего полотенца. — Чего выставляешь?!
Она опять слегка стукнула его пальцами, словно боясь к нему прикоснуться нормально, как будто не она только что уверенно мяла его в руках, чтоб он встал как следует. И мне стало ясно, что меня ещё больше возбудило то, что она открыто, нецензурно говорила о моём члене. Интересно, в оргазме она будет кричать что-то вроде «— Бля-я-я-ядь! Да, да, еби меня, блядь!»? Ещё одна тонкая линия была преодолена.
— Ты же сама говорила, что нам с тобой стесняться не надо, — ответил я, привстал на колени и откинул полотенце. — Я думал ты поэтому и трусики сняла… Ну, чтоб полная свобода была…
Мать замолчала, уставившись на мой член.
— Я же мама, — как-то слабо стала отнекиваться она. И эта её внезапная тихость была похожа на прорыв плотины водой — преграда пала.
— Но ты же женщина, — я придвинулся ближе и положил руки её на плечи.
— Да, но…
— Да ещё какая женщина, — я сказал это с искренним восхищением в голосе, потому что халат, соскользнув с её плеч, открыл её грудь и живот.
Сейчас я положу её на спину, обцелую, приласкаю. Она будет шептать мне «нет» губами и кричать «да!» телом…
Фиг! Резко и громко зазвонил мамин телефон на тумбочке. Она среагировала быстрее меня. Упала набок, схватила мобильник.
— Аллё?!
Я успел только упасть на неё сверху, оседлав и повалив на спину.
— Да, дома, заходи. Жду.
Это был провал. Мой член ткнулся в её живот, остановленный намертво сжатыми ногами.
— Лиза в подъезде, сейчас войдёт.
Твою-мою мать! Тёть Лиза — подруга моей мамы, из дома напротив. Я едва не застонал от такого облома. Тёть Лиза была весёлой, озорной, обезбашенной тёткой, на три года моложе мамы. С ней было весело, вечно она что-то выдумывала. Её приход и меня порадовал бы, но НЕ СЕЙЧАС!!! Я едва не застонал.
— Всё, всё, — торопливо зашептала мать, — вставай. Вставай, вставай. Потом поговорим.
— Угу, — хмуро ответил я. — Потом разденемся догола, ляжем и поговорим как следует.
Многозначительно толкнув при этом мать бёдрами я напоследок впился губами в её сосок, страстно всосав в рот едва ли не треть груди. Её пальцы вцепились в мои волосы и она издала стон, от которого я едва не кончил.
— Сходи в магазин за вином, — сказала мать мне в спину, когда я уже выходил из спальни. — И фруктов возьми.
— Ага, — я повернулся к ней и провёл пальцами по своему вздыбленному члену. — Бананы, клубничку.
Мать явно почувствовала себя в безопасности и в облегчении от нежданного спасения. До того, что снова позволила себе перехватить инициативу. Она слегка раздвинула ноги и, передразнивая меня, провела по невидимой с моего места щёлке:
— Клубнички побольше.
Я невольно улыбнулся её дерзости. Ладно, посмотрим, что будет дальше. Я взглянул на часы в коридоре — 19.22. Вечер ещё не кончен, а ночь уже близко. Я улыбнулся и пошёл одеваться.
Я думал встретить тётю Лизу на лестнице, но её не было ни там, ни в подъезде. Мелькнула мысль — а не развела ли меня мать? Ладно, посмотрим. Если даже и так — вернусь с вином и фруктами и куда она денется? Взял всё, что нужно, пришлось постоять за фруктами, которые впереди меня придирчиво выбирали две бабульки. На всякий случай позвонил маме, уточнить якобы список покупок. Ответила мне тётя Лиза.
— Привет, племяш! — голос её звучал как всегда — звонко и задорно. Она не была мне родной тёткой, но называла меня племяшем. — Мамка твоя мне поведала, что ты совсем взрослый стал?
Меня в жар бросило. Что там уже наговорила мать? Она, что, всё ей рассказала? Да нет, бред.
«— Я с сыном слегка пофлиртовала, а он меня едва не трахнул?»
Да и голос у неё не строгий, весёлый. Что-то они там затеяли, это точно.
— Да-а давно уже, — ляпнул я.
— Отлично! Тогда мы тебя ждём в образе молодого Аполлона на нашем греческом возлежании с вином.
— Чего?
— Бери вино, шагай домой, чего! — ответила она и добавила с неожиданно интимными нотками в голосе. — Не заставляй богинь ждать…
Ни фига я не понял. Лиза всегда была затейницей, любой праздник с её участием и лёгкой рукой превращался в нечто невообразимое.
Войдя с покупками в прихожую, увидел чужие туфли, услышал голоса из гостиной. Закинул сумку с покупками на кухню и вошёл. Обалдеть! Лизу надо было понимать буквально.
Широкий плоский диван был разложен посередине гостиной, застелен белой простынёй, усыпан подушками. За ним стояло какое-то широколистное экзотическое растение, создававшее растительный фон. Звучала музыка в стиле пустынной восточной романтики. И на этом импровизированном Олимпе возлежали две богини. Не знаю, кого именно они изображали, но выглядело это шикарно. Обе босые, обе в туниках — с виду как настоящих (видать, Лиза притащила, отсюда и идея).
Лиза поднялась на колени, театрально выгнулась и произнесла, протягивая ко мне бокал, который держала в руках:
— О, бог, бахуса, бахуса нам, измождённым жаждой!
Туника у неё держалась на мягком пояске у талии и на застёжке на левом плече. Снизу она едва прикрывала бёдра (мини-юбка древности, блин) и совсем не прикрывала левую грудь. Моя мама лежала на левом боку, грациозно изогнув талию и её левая грудь тяжёлым шаром покоилась на подушке, маня меня соском.
— Чего вам? — с трудом оторвавшись глазами от неё, спросил я Лизу.
— Вина налей, во первых, — нормальным языком разъяснила она мне, тупому смертному пожелание богинь.
— Ага, — я повернулся и пошёл было за вином.
— И оденься, как полагается добропорядочному небожителю.
Я на лету поймал непонятный кусок ткани — видимо, свою тунику. На кухне перевёл дыхание. Так вот оно что. Лиза затеяла тут театральное шоу, а вопрос о моём взрослении видимо произошёл из разговора — можно ли показать мне голую титьку. В таких туниках лифчики выглядели бы нелепо. И мать согласилась? В другое время я сильно не смутился бы, это была просто игра.
Но после случившегося сегодня эротический подтекст и так мерещился мне во всём. А тут… Ладно. Играть, так играть! Я скинул одежду — всю, вплоть до трусов (а интересно, они в трусах или нет?), открыл вино, быстро ополоснул пару кисточек винограда, положил в чашку. Потом взял то, что дала мне Лиза.
Судя по всему, третьей туники не нашлось или на меня изначально не рассчитывали. Это был просто кусок полупрозрачной лёгкой ткани или, возможно, шарфик. Я обернул его вокруг бёдер, завязал спереди массивным узлом. Достоинство моё можно было увидеть сбоку, если я отставлю немного ногу. Ну и нормально. Или всё — же надо трусы оставить? Нет, рискну.
Когда я вошёл в комнату с бутылкой в одной руке, чашей в другой, узлом между ног, мать прыснула со смеху. Лиза вообще захохотала. Я приостановился, с удовольствием наблюдая затем, как трясутся их груди. Грудь Лизы была не такой большой, как у мамы, более заострённой, но вполне симпатичной. Переведя глаза на уже знакомое мамино полушарие, я почувствовал, как мой рычаг шевельнул узел повязки.
— Наливай, — весело повелела Лиза. — Себе тоже бокал возьми.
Я прилёг между двумя дамами, мы выпили. Потом заговорили о том, о сём. Я даже перестал думать только о сексе. Приятно было без стеснения лежать с двумя красивыми женщинами, пить вино, говорить.
— А станцуй-ка нам, — попросила Лиза мою мать, когда зазвучал очередной восточный мотив.
Мать не пришлось упрашивать. Танцевать она любила. И пока она грациозно крутила бёдрами, вертелась и изгибалась, я засмотрелся на мелькавшие прелести и не заметил, как у меня снова встал. Только когда уловил пристально-насмешливый взгляд Лизы, попытался как-то прикрыться узлом. Не получалось.
— Да, совсем уже большой, — тихо сказала мне Лиза и подмигнула.
Ах так! Значит, подразнить меня собрались? Ладно. Я поднялся, в глазах слегка помутнело — выпили мы уже порядочно.
— Сейчас будет сюрприз, — сказал я, и, выходя из комнаты, демонстративно выбросил повязку.
— Ю-ю-ху! — радостно завопила Лиза.
Сто пудов решила, что будет стриптиз. Нет. Кое-что получше. Я делал так для одной своей девчёнки. Коктейль «Сосательный».
Рецепт прост. Смешиваем простой, но приятный коктейль, желательно не холодный. В большом бумажном стакане, в его дне, делаем разрез крест накрест. Есть главная тонкость — член при этом должен стоять твёрдо и крепко. Почему? Потому что стакан через дно насаживается на него. Прорезь должна быть такой, чтобы член пролез впритирку. Потом на член надевается презерватив. Лепестки разрезанного дна стакана должны смотреть внутрь. И презерватив должен захватить их, плотнее прижав к члену.
Чтоб стакан не перевесил резко вниз, на дно между членом и стенкой стакана, что к телу, кладём толстый полукруг яблока — получается упор. Аккуратно наливаем коктейль — желательно наполовину стакана, на член насаживаем круглый ломтик апельсина, сквозь который продеваем трубочку. Я продел две трубочки, направил их в разные стороны. Для девушки я трубочку делал короткую, ниже головки и пить коктейль можно было только приобняв член губами или вовсе засосав головку. Отсюда и «Сосательный».
Именно это желание — чтобы мамины губы нежно прильнули к головке, скользнули вниз и всосали… Именно оно держало меня в нужном напряжении.
Предварительно я нарезал бутербродов — хлеб с ветчиной на одну тарелку и фруктов на другую. Налив коктейль, взял по тарелке в руку и вошёл в гостиную.
Дамы не сразу уразумели, в чём прикол. Руки заняты, стакан между ног. А как держится-то? А на чём? Да ладно?..
Я с непроницаемым лицом хорошего официанта поднёс стакан к ним поближе.
— Коктейль фирменный, — произнёс я, стоя прямо, заложив руки за спину.
Мать приоткрыла рот. Лиза хихикнула, потом повалилась на диван и захохотала. Зап ней и мать рассмеялась. Блин, как же мне нравится смотреть на подрагивание её груди. Потом они посмотрели друг на друга.
— Ну, что, попробуем? — сказала Лиза.
«— О, Лиза, да, лизни, сосни, не стесняйся» — мысленно взмолился я.
Лиза потянулась было, но снова прыснула и захохотала. Мать смотрела на меня молча, но в её глазах вдруг заискрились искры озорного желания.
— Мам, не стесняйся, — сказал я.
— А что нам друг друга стесняться, — сказала она и прильнула к трубочке. — М-м-м. А ничего.
Лиза взяла вторую. Обе они едва не касались губами головки. Так клёво это выглядело с моей точки — две бабы тянулись губами к моему члену. Они мгновенно высосали коктейль.
— Ещё хотим, — сказала Лиза, плотоядно облизываясь.
— Вторая порция будет дороже, — предупредил я.
— Неси, — повелительным жестом мама дала мне добро, развалившись на диване. Одна её нога лежала прямо, другая была согнута в колене. Она качала коленом из стороны в сторону и я вдруг только сейчас увидел, что она действительно без трусов. Вот сучка! И ведь нарочно дразнит! Ладно.
Я налил ещё, только трубочки укоротил так, что они не выступали, а просто прилегали к члену. Ну…
Я зря переживал. Видимо алкоголь уже буянил в крови дам сильнее, чем я предполагал. Лиза опять засмеялась, потом первая обняла мой член сбоку губами и смачно всосала коктейль. Потом и мать спокойно сделала то же самое, после чего они потребовали ещё и ржали всё то время, пока меня не было.
Ладно. Третий раз я шёл ва-банк.
— Извините, одну трубочку потерял, — сказал я.
Ага. А оставшуюся поместил с внутренней стороны, к телу. Сбоку не возьмёшь. Теперь можно только всосать половину члена, чтоб добраться до её конца.
— Ах ты шалун, — погрозила мне Лиза пальчиком.
— Да ладно тебе, — вдруг поддержала меня мать. — Он же в презервативе. Всё стерильно.
И моя мама, встав на диване передо мной на четвереньки, вобрала мой член в рот. О, да! Она это сделала! Моя мама у меня сосёт. Это продолжалось пару секунд, но теперь я мог сказать, что она это делала. После неё и Лиза сунула мой член себе в рот, но видимо не рассчитала — её повело блевать и она бросилась к унитазу. Мать посмотрела на меня и сказала:
— Допей тогда ты.
Вот стерва.
— Это только для дам, — ответил я.
— Тогда я допью, — и она снова присосалась — откровенно, вызывающе, не просто выпив коктейль, а задержавшись чуть подольше. — Мерзавец, — сказала она оторвавшись. — Добился своего? Сунул маме в рот? Доволен?
— Сама взяла, — парировал я.
— Сама… Ты же всё равно меня изнасилуешь, да?
— Так давай по взаимному согласию, к взаимному удовольствию.
— Ну да. Хочу, не хочу… Либо соси сама, либо оттрахаю и будешь ты виновата…
Меня как-то смутили её слова. В мечтах она давала мне сама, насиловать в прямом физическом смысле я не желал-бы.
Подумать о таком повороте я толком не успел — Лиза, растрёпанная, пошатываясь, вошла в комнату. Туника держалась только на её бёдрах, но она не обращала внимания на это.
— Всё, — сказала она, — я в улёте. Я домой.
Она подошла к дивану, сняла тунику, стоя ко мне спиной и не обращая на меня внимания. Я снял стакан и презерватив — член, сжатый у основания, облегчённо вздохнул. Лиза наклонилась за своей одеждой. О! Лиза рачком! Я подошёл почти вплотную.
— Помочь?
Я уже хотел взять её руками за бёдра — подержать, чтоб она не упала. Но тут мать схватила меня за член и отрицательно покачала головой. Я насмешливо развёл руками — мол, что такого? Мать встала на колени и резко сняла тунику через голову. Она осталась голой, я хорошо видел всё — груди, живот, бритую киску. Глядя мне в глаза мать надела халат, неспешно запахнулась. Я понимающе отступил, сел в кресло и нахально наблюдал за Лизой, пока она одевалась. Разглядел всё — сиськи, попу, щёлку — Лиза никак не могла надеть трусы. Одевшись она погрозила мне пальчиком:
— Бармен-шалун. Я твой рецепт запомню.
— Всегда готов угостить, — ответил я.
Мать проводила её и вернулась. Я по прежнему сидел в кресле. Мать несколько секунд молча стояла передо мной, потом вздохнула и небрежно скинула халат.
— Ну, что, давай. Позабочусь о твоём здоровье, сынок, — сказала она, опустилась на колени и придвинулась ко мне вплотную.
Я ничего не успел сказать. Она взяла мой член пальчиками, слегка оттянула его и смачно поцеловала головку. Потом лизнула его снизу доверху, завершив движение поцелуем, которым всосала головку. Колечко её горячих губ двигалось вверх-вниз всё плотней, плотоядней, откровенней.
Я просто кайфовал. Я сидел голый, передо мной на коленях стояла моя мать, тоже голая и смачно, откровенно сосала мой хуй. Она взяла темп и без облизываний и поцелуев уверенно и мощно вела меня к оргазму. Именно так я и хотел. Только когда я кончил, она оторвалась и не глядя на меня ушла в ванну.
Я ничего не успел сказать. Она взяла мой член пальчиками, слегка оттянула его и смачно поцеловала головку. Потом лизнула его снизу доверху, завершив движение поцелуем, которым всосала головку. Колечко её горячих губ двигалось вверх-вниз всё плотней, плотоядней, откровенней.
Я просто кайфовал. Я сидел голый, передо мной на коленях стояла моя мать, тоже голая и смачно, откровенно сосала мой хуй. Она взяла темп и без облизываний и поцелуев уверенно и мощно вела меня к оргазму. Именно так я и хотел. Взяв её голову в ладони, я качнул её пару раз, задавая нужный темп. Мать сосала старательно, толково, чутко. О, как классно я кончил!
Мать не сразу оторвалась от члена, как следует обсосав и вылизав его, не оставив ни капли спермы. После этого посмотрела на меня снизу вверх.
— Ого, сколько накопилось. Ну, что?
— Мама, ты охуенно сосёшь. Самый потрясающий миньет в моей жизни.
— И что теперь? Я так и останусь охуенной сосалкой?
— Ещё чего, — я встал и поднял мать с колен. — Дать в рот и отпустить — так только со шлюхами поступают. А ты — моя любимая мама. Любимая и страстно желанная.
Я обнял её и прижал к себе. Мама улыбнулась.
— А что, ты способен ещё на один хороший раунд?
— А кончать в тебя можно?
— Можно. Всё будет в порядке.
Я толкнул её на ложе богинь. Мать упала на спину, томно перекатилась, устраиваясь поудобней и приглашающе раздвинула красивые ножки.
— Ну давай, покажи, как сильно ты любишь мамочку.
Я неспешно надвинулся на неё, лёг сверху. Член легко вошёл в мамину мокрую, ждущую щёлку. Она тихонько охнула. Я ввёл медленно, до половины, отошёл назад, задвинул немного глубже, на третий раз вошёл полностью. Мать снова протяжно охнула. Я начал трахать её, плотно и до упора засаживая.
— А сильнее? — с блеском в глазах спросила она.
Я усмехнулся и стал двигаться резче, засаживая жёстче и сильнее. Мать стала постанывать на каждом толчке. Я ещё ускорился, сохраняя резкость. Мать застонала чаще, закрыв глаза. Интересно, а успеет она стонать на каждый толчок, если я ускорюсь по полной?
Я лёг на неё плотнее, взялся руками за её плечи. Она открыла глаза.
— Ну, что ты оста… А-а-аааох! Оооо!
Я включил темп кролика, изо всех сил стараясь при этом засаживать сильно, на полную. Мои старания были вознаграждены громким, почти непрерывным, сладким стоном. Мать выгибалась подо мной, корчилась, кончала, а я всё не останавливался.
— Кооо… гда ты ко… о! о! о! кончииишь? — еле выговорила она.
После того, как я первый раз кончал, второй раз меня непросто было заставить это сделать. Стояк был железный, удовольствие я получал по полной, поэтому радовался этой своей способности растягивать второй заход надолго.
— Ладно, — я оторвался от неё резко, заставив её охнуть, когда член вырвался из плотных сладких объятий и лёг на спину. — Мама…
— Что? — с трудом переводя дыхание, спросила она.
— Иди нахуй.
— Что?! А… Иду. Грубиян…
Она поднялась и села на меня сверху.
— Теперь моя очередь тебя трахнуть, — улыбнулась она, направляя мой хуй в себя и насаживаясь.
Усевшись на мне она стала качаться вверх-вниз, то привставая, освобождая его до головки и снова насаживаясь, то садилась плотно, двигая бёдрами вперёд-назад. Мамины сиски прыгала у меня перед глазами, качались и дразнили. Я поймал их, сжал ладонями, помял почти грубо, потом приподнялся, дотянулся до соска. Облизнул его, поцеловал, втянул в рот. Мать снова стонала. Я теребил её соски кончиком языка, маме это явно доставляло удовольствие. Она выгнулась на мне, кончила и устало упала на мою грудь.
— Оооо… Мммм… Ты когда кончишь, подлец?
— Тебе этого хочется?
— Конечно. Я хочу, чтобы ты кончил.
— Ладно, мам, покажу тебе мою любимую позу для кончалова. Становись на четвереньки.
— В попу? — она покорно приняла позу — встала на колени, нагнувшись легла грудью на подушки и вытянула руки.
— В другой раз, — я по хозяйски пристроился к ней сзади. — Кстати, мам — у тебя шикарная попа. Обязательно порадую её своим присутствием.
Я смачно шлёпнул маму по ягодице.
— А сейчас вставь мой хуй себе в пизду, мама.
Мама покорно просунула руку себе между ног, достала мой член и направила в себя. Я любил эту позу. А с маминой большой, крепкой попой это вообще было потрясающе. Держа мать за бёдра я стал натягивать её всё быстрее и быстрее. Она стонала, охала. Я взялся покрепче и снова ускорился до максимума. Мать завизжала. Надавив одной рукой ей на поясницу, я заставил мать прогнуться ещё. Она то скулила, то издавала грудной стон, перевозбуждая меня до крайности.
— Кончаю, — резко выдохнул я, толкая её неистово, сильно, так, что её тело ёрзало по кровати. Я засаживал изо всех сил, пока в глазах не сверкнули искры и я не взорвался, сам застонав и зарычав от удовольствия.
Когда я оторвался от её зада, мать обессиленно растянулась на кровати. Я упал рядом, тяжело дыша. Минут десять мы отдыхали.
— Ну что, мам? — я шлёпнул её по попе. — Что ты там намекала насчёт жопки? А?
Мать посмотрела на меня с изумлением и страхом.
— Нет, — умоляюще сказала она. — Нет, только не сейчас. Я сдохну.
Я засмеялся.
— Либо немедленно третий раунд, либо повторим завтра всё с начала.
— Только завтра? — мама улыбнулась.
Я снова засмеялся и шлёпнул её.
— Обещаю разбудить тебя хорошим сексом.
Мать обречённо застонала и уткнулась лицом в подушку.
Ей снилось море и волны, качающие её обнажённое тело. Это чувство из убаюкивающего постепенно переходило в нечто более конкретное, сосредотачиваясь в одной точке и снова растекавшееся оттуда по всему телу. Ещё и ещё… Ещё… Она поняла, что уже не спит, но чувство не проходило, плавные толчки продолжали доставлять удовольствие. Только открыв глаза, она поняла, что это сын плавно, неспешно и глубоко трахает её, стараясь не делать резких движений. Ох, как же это было сладко…
Она застонала. Сын крепко поцеловал её и ускорился. Нежность сменилась страстью, страсть бешенным напором. Её тело отвечало той же страстью, переходившей в животную похоть. Оргазм был небывало бешенным, она корчилась в экстазе и кричала. Перед глазами всё плыло и качалось ещё минут пять и это было чудесно. На грудь ей что-то легло. Она открыла глаза. Сын небрежно рассыпал по ней белые розы — её любимые цветы. А с тумбочки возле кровати донёсся аромат кофе. Сын поцеловал её в губы крепко-крепко.
— С добрым утром, любимая мамочка. Обед и ужин с тебя. Повод для секса тоже.
Всё. Теперь она окончательно в сексуальном рабстве. И это так клёво!