Мы живем втроем: я, мама и сестра Маша. У нас — трехкомнатная квартира, у меня — своя комнатка, правда, самая маленькая, Машка с мамой помещаются в спальне, и зал — комната общая. Машка младше меня на год, мы — погодки. Так уж вышло, что я живу в «бабьем царстве». Нет, я не жалуюсь, но — что есть, то есть.
Когда я был маленьким, они меня совсем не стеснялись, я помню и мамочку в одном белье, и Машку, даже совсем без ничего. Гуляя во дворе, мы с Машкой могли, например, зайти за гаражи пописать, не стесняясь друг друга — я видел ее щелочку с вытекающей струйкой, и мне в голову не приходило прятать от нее свой перчик. Или дома мама могла выйти из ванной в трусиках и лифчике, не обращая на меня никакого внимания.
Но со временем все стало меняться. Сначала я категорически отказался от того, что в ванной мама мне мыла спину — я уже не мог демонстрировать себя голышом. Потом я обнаружил, что у женщин, оказывается, есть груди. Я пялился на женщин на улице. В школе некоторые преподавательницы вдруг оказались обладательницами роскошных буферов. Да что там, вдруг оказалось, что наша мамочка завела себе парочку больших и красивых сисечек!
Даже у Машки стали вырастать припухлости спереди, и она тоже обзавелась лифчиками. Словом, они не стеснялись меня, пока мне это было неинтересно, а как только мой интерес проснулся, они, как сговорились, вдруг стали прямо целомудренными. Не то, чтобы я от этого маялся, но очень часто думал об этом. А потом иногда начали случаться ночные поллюции.
Все началось с того, что маму как-то прихватили боли в спине. Кто-то ей посоветовал массаж, и к нам пришла весьма мосластая тетка-массажистка. Денег у нас было немного — мамина зарплата, и мама смогла раскошелиться только на несколько сеансов. Как-то мне удалось через приоткрытую дверь немножко подсмотреть. Я увидел голую спину и голую попку мамочки, лежащей на диване на животе, а тетка что-то делала руками с ее телом. Я залюбовался маминым телом и совсем забылся. Тетка скользнула по мне равнодушным взглядом и продолжила свою работу. Но тут рядом оказалась Машка, и прошипела:
Нехорошо подсматривать! — и тихонько прикрыла дверь.
Я очнулся и пробурчал что-то типа «я нечаянно» , но Машка погрозила мне кулачком.
Чем-то этот массаж меня сильно привлек. Во-первых, судя по расценкам, массажист очень и очень неплохо зарабатывает. То есть, это может стать весьма приличной профессией. Или хорошей подработкой к основной профессии. А во-вторых: Я уже представлял, как я делаю массаж моей обнаженной мамочке, касаясь в любых местах ее прекрасного тела, а потом оказывается, что я избавил ее от болей, а она благодарит меня с радостным лицом.
Собрав денежек из карманных расходов, я купил в книжном магазине роскошную книгу — «Практикум по массажу». Книжка была объемистая и содержала множество иллюстраций. Я начал с теории. Сперва нужно было изучить все мышцы тела, причем так, чтобы их можно было не только прощупывать руками, но и делать с ними нужные манипуляции. И тут сразу возникли трудности. Далеко не до всех мышц можно было дотянуться, не говоря уже о том, чтобы проследить их расположение на теле.
Помощь пришла оттуда, откуда я ее совсем не ждал. Как-то, придя домой, я застал Машку, увлеченно изучающую мой «Практикум».
Мишка, что это за книга? Зачем?
Я сначала хотел отделаться фразой типа «Не твое дело» , но вдруг сказал:
Знаешь, Манюня, это — весьма интересное дело. Помнишь, сколько с мамы эта тетка сдирала за каждый сеанс? Представь, как можно зарабатывать! А потом, в случае чего, можно еще и своим домашним помогать! Мама же из-за денег не прошла полный курс!
Ух ты! И молчишь, гад такой! Я тоже хочу! Там так интересно все написано!
Ну давай, и ты читай, я не против.
Я немного подумал, походив по комнате.
А знаешь, Машка, давай вдвоем этим заниматься! Тут кое-что непонятно, вдвоем будет легче разобраться. А главное, не получится же, к примеру, у себя самого на спине мышцы прощупывать! Вот и будем — ты на мне, а я на тебе!
Мишка, так это ж раздеваться придется?
Маш, ну, если хочешь кому-то делать массаж, то надо раздеть человека. А если массаж тебе — то самой раздеться. И вообще, чего мы друг у друга не видели? Лучше мы друг перед другом будем раздеваться, чем перед кем-то!
Ты думаешь? Ну, ладно.
И мы приступили к изучению вдвоем. Дело пошло значительно легче. Маша сначала немного стеснялась, но потом уже на всех наших занятиях была в трусиках и лифчике. Мы друг на друге отыскивали требуемые мышцы и учились их разминать и растирать. Но потом оказалось, что машкин лифчик мешает как следует заняться некоторыми мышцами, например, мышцами груди, и мне удалось уговорить ее и его снимать. Потом мы привыкли к такой униформе и уже не стеснялись друг друга. Оказалось, что у моей сестренки хоть и небольшие, но очень красивые сисечки.
Я с удовольствием любовался ими, иногда в процессе работы слегка дотрагиваясь до сосков. Соски при этом немножко набухали и твердели, но я делал вид, что не замечаю этого. Процесс массажа грудной части требовал прикосновений к грудям, и я добросовестно это выполнял — в книге ведь именно так указано!
Потом мы дошли до массажа ног. Чтобы руки могли проникать в нужные места, нам приходилось ноги друг у друга немного отводить в сторону. Тогда из-под ее трусиков показывались краешки ее губок. А однажды трусики оказались свободными и губки обнажились почти полностью. Машка заметила это по моему стояку, не сказала ничего, но больше эти трусики не надевала.
Наверняка и ей иногда открывался вид на мои причиндалы, да и от стояка было очень трудно удержаться. Но мы, не сговариваясь, делали вид, что ничего необычного не происходит, и старательно изучали технику массажа. Однако, вскоре пришлось пойти и дальше. Пришло время для массажа ягодиц, и мы, для видимости вздохнув, стали разоблачаться полностью. Я с наслаждением разминал и поглаживал машкину прекрасную попочку, время от времени «нечаянно» касаясь губок ее письки.
Машка — современная девушка, и письку начисто выбривала. Я любовался этой писечкой, стараясь не подавать вида. Она была прекрасной. В начале массажа губки были плотно сжаты, все, что между ними, смято и прижато к телу. Но потом она возбуждалась, губки набухали и немножко расходились, между ними вырастал уголок клитора. Очень хотелось поцеловать эту соблазнительную писечку, но удерживало этическое правило: врач и массажист, оказывая помощь человеку, ни в коем случае не должны позволять себе сексуальные домогательства.
Машка делала все то же самое, причем ей прикоснуться к моему дружку было значительно проще. Он у меня стоял, как каменный, не зацепиться за него было невозможно. Мне же, чтобы посмотреть, что у нее там есть, надо было бы раздвинуть губки. Потом оказалось, что массаж предусматривает еще и специальные упражнения, нужно было, например, поднимать и доводить до упора выпрямленную руку или ногу. Когда я это ей делал, ее губки приоткрывались, и моему взгляду становилось доступным то, что между ними пряталось. Иногда на краешке приоткрывшейся дырочки появлялась прозрачная капелька. У меня возникало искушение слизнуть ее оттуда, но приходилось делать вид, что я этого не замечаю. На самом же деле хотелось любоваться и любоваться.
Но вот для одной мышцы на внутренней части бедра я прочел: «Не применять поглаживание для девственниц». У меня сразу член подскочил, и разобрало любопытство — почему?
Маш, — спросил я. — Ты же девственница, почему?
Машка очень смутилась, но ответа не знала. Тогда мы решили ради эксперимента попробовать это на ней. Я предварительно выучил теорию, откинув в сторону машину ногу, прощупал мышцу от одного окончания до другого, и приступил к ее поглаживанию. Маша тихо лежала с закрытыми глазами, внизу ее щелочки проступила капелька, увеличилась, и протекла вниз, прямо через дырочку заднего прохода. И тут я не выдержал. Отодвинув в сторону и вторую ногу, я припал губами к ее писечке и нежно ее лизнул.
Была опасность, что Машка, конечно, могла мне и ногой неслабо двинуть, но она тихо ахнула, положила руки мне на плечи и стала прижимать меня к себе. Тут я осмелел совершенно, руками раздвинул губки и стал вылизывать, стараясь делать это как можно нежнее. Она прерывисто задышала, немножко постанывая, потом убрала руки с моих плеч и прижала ими к себе мою голову. Из нее текло все сильнее, я смочил указательный палец и всунул его на одну фалангу ей в задний проход, двигая его там в такт движениям ртом. Скоро она выгнула спину и забилась в конвульсиях, постепенно расслабилась и опустила ноги.
Потом мы лежали рядом, я положил руку ей на грудь, а она прижала мою руку своей.
Ну, и что дальше, милый братец?
Что захотим, то и будет.
Она помолчала, и вдруг сказала:
Миш, а можно я у тебя его там рассмотрю?
Да смотри, конечно. Ты что, его не видела, что ли?
Видела, но все время как-то украдкой.
Она опустилась лицом к моему торчащему, изнывающему члену, взялась за него рукой, и нежно подвигала кожицу туда-сюда. А потом вдруг взяла в рот и начала такие сладкие движения, что я не выдержал и со стоном выпустил ей прямо в рот свои струи. Она не отпрянула, и не выплюнула, наоборот, тщательно все облизала:
Ну вот, долг тебе вернула. А ты ничего, вкусненький!
Манюня, а ты у меня восхитительно сладенькая!
Все, Мишка, давай быстро вставать, одеваться и порядок наводить. Скоро мама придет с работы. Книгу прячь, я сейчас учебники принесу, делаем уроки вместе!
На другой день, после школы, пока мамы еще не было, мы разделись, легли в постель, и занялись друг другом.
Мишка, только я тебе не дам, и не мечтай! — отрывисто прошептала Маша.
Мы прижались друг к другу бедрами, я взялся за ее соски, и мы принялись целоваться. Потом я спустился чуть ниже и принялся целовать ее сисечки. Я быстро понял, как делать ей наиболее приятно. Она слабо охала, и опять прижимала к себе мою голову. Я опустился еще ниже, и вот — самое-самое! Я, почти касаясь носом ее милой писечки, задираю ей ноги и раздвигаю губки. В тот раз я так и не успел все рассмотреть, а сейчас — вот оно! Вверху — затейливо сложенный капюшончик клитора, а внизу — заветная дырочка, перегороженная полумесяцем бело-розовой пленочки. Целочка ты моя милая, Машенька, сестренка моя! Губами трубочкой взял клитор, мелко и быстро пососал кончик туда-сюда, Машка затихла.
Втянул его в рот весь, стал ласкать языком — машкины руки оказались у меня на затылке. Мой язык загулял по всей ее щелочке, мой рот засасывал ее губки и клитор, из ее дырочки уже текло, я опять вставил мокрый палец ей в попку — сначала на одну фалангу, а потом и весь. Не знаю, сколько времени прошло, когда Машка выгнулась, застонала каким-то животным стоном, сильно прижала мою голову к своей письке, задрожала, и — расслабилась, опустив ноги. Я лег рядом. Она повернулась ко мне, несколько раз поцеловала, улыбнулась:
У тебя все лицо мокрое!
Моя жизнь стала сказочно прекрасной. Почти каждый день мы начинали наши занятия с чудесного орального секса, в котором скоро поднаторели оба. Потом шли занятия по массажу. Мы уже выучили и попрактиковали друг на друге кроме общего еще и несколько видов специального массажа, и даже несколько видов сексуального массажа. Потом садились за стол и делали уроки. Поскольку это стало системой, то и успеваемость у нас обоих, на радость маме, стала значительно лучше.
Я узнал, что такое критические дни. В эти дни Маша категорически отказывалась раздеваться, и мы проводили время вдвоем в основном за уроками.
Однажды Машка сказала:
Мишка, хочешь, я тебе дам?
А как же твоя девственность?
Да зачем она мне? Ну, так как, дать, что ли?
Манюня, милая, конечно, я тебя все время хочу!
В понедельник. И чтобы обязательно был презерватив. Без презерватива — только в рот!
И вот она, торжественная минута. Мы уже обцеловали друг другу все, Машка уже течет от возбуждения, я дрожащими руками раскатываю презерватив по стволу, сажусь на корточки между ее раскинутых ног, вожу головкой вверх-вниз вдоль щелочки, приставляю к дырочке, и плавно ввожу его на всю длину. Машка вскрикивает от боли, мы замираем, но вот она сама начинает осторожные движения. Тогда я ложусь на нее и начинаю ее плавно и осторожно трахать. Вот она та поза, о которой я мечтал¬ — она лежит на спине, подняв и раскинув ноги, я — на ней, мой член в ее дырочке, и я им двигаю, двигаю! Маша сладко посапывает, я нахожу пальцами ее соски и принимаюсь за них. Но вот она начинает напрягаться, и постанывает.
Я задвигаю ей уже резче, до самого дна, это заводит ее еще больше, и вот она уже громко стонет и бьется подо мной, ее влагалище сокращается и обжимает меня, отчего я тоже толчками спускаю семя в презерватив. Оказывается, какой кайф — лежать на ней, не вынимая члена, и ждать, когда он сам оттуда выскочит.
Машка открывает глаза, я нежно целую ее. Но вот она спихивает меня с себя, садится, и пытается заглянуть себе в промежность. Кровь есть, но ее немного, и она вся на подстилочке, которую мы предусмотрительно подложили.
Пошли в ванную, а то тут все будет в крови! — говорит моя милая.
Мы идем в ванную, вместе становимся под душ, тщательно подмываем каждый себя, вытираемся. Маша надевает чистые трусики, положив прокладку, дает мне надеть на нее лифчик. Мы одеваемся, сегодня — никакого массажа, садимся делать уроки.
С тех пор мы трахались почти каждый день. Оказалось, что это можно делать в самых разных позах — и лежа, и сидя, и раком. Больше всего мне нравилось, когда я лежу на спине, а она скачет на мне, насадившись на мой член — я любовался ее писечкой напоказ, ее прыгающими грудками. Почти всегда мы кончали вместе. Теперь для нас это уже не было чем-то новым, это было наше любимое занятие.
Однажды мама пришла с работы усталая, с болью в спине. Похвалила за то, что уроки делаем вместе:
Придется еще раз Татьяну Евлампиевну звать, хотя бы на пять сеансов. Что-то разболелась опять моя спинушка бурлацкая.
Мы с Машей переглянулись. Когда мама вышла на кухню, Маша спросила:
А что, Мишка, может, ты уже и сам сможешь сделать ей массаж?
Не знаю. — неуверенно сказал я. — Посмотреть бы, что эта делает. Да мама не пустит.
Давай я посмотрю, меня пустит.
Давай! — обрадовался я. — Только запиши все подробно! И как-нибудь сделай вид, что другим занята, чтобы эта Ламповна не завозникала.
Мне очень хотелось заняться массажем на маме. Во-первых — реальная практика. Во-вторых — помочь маме. В-третьих — экономия семейного бюджета. В-четвертых — что-то он плохо доверял этой Ламповне. А в-пятых — о, в-пятых! Ведь мама будет совершенно голая!
На другой день было воскресенье. Когда пришла мосластая Евлампиевна, Маша напросилась остаться в комнате, делать уроки, а то Мишка мешает. Мама скрепя сердце согласилась, а Ламповне было все пофиг. Маша раскрыла тетрадь и под видом уроков тщательно записала, что и как делала Ламповна, в каком порядке, сколько времени на каждую операцию.
Мы разобрались во всем. Выяснили, какой массаж она делает, выяснили даже, чем она пренебрегает, то есть, недорабатывает.
Мишка, возьмись! Ты же сделаешь лучше! — уговаривала меня Маша.
Да ты понимаешь, мамка, наверное, раздеваться передо мной постесняется.
А ты уговори! Пусть в первый раз, для развязки, будет в трусах и лифчике. А потом уговори! Мишка, а ты что, не хочешь ее, а? Да ты посмотри, какая женщина наша мамка! Какие классные сиськи, и, между прочим, почти не обвисшие!
Машка, ты что, чокнулась? — пробормотал я неуверенно. Хотел, хотел, еще как хотел! — Как же я буду с мамой?
Э, засранец ты, Мишка! Значит, с родной сестрой можно, а с мамой нет?
Да она же не даст:
А помнишь, как я тебе позволила меня вылизать? Что-то ты не очень спрашивал позволения!
Я помолчал.
Маш, а ты не будешь ревновать? Я тебя не хочу потерять.
Нет, Мишка, к мамке — не буду. Вот когда придет время, и ты другую девчонку трахнешь — тогда больше не дам, а мамку — сколько угодно.
Вечером за ужином Маша произнесла речь.
Мамочка, послушай. Эта Ламповна — сачок. А массаж тебе очень нужен. Ты вот не знаешь, а наш Мишка уже несколько месяцев занимается этим. Я специально подсмотрела, что и как она тебе делает, и скажу, что Мишка это сделает лучше. Кроме того, бесплатно, и не столько раз, на сколько денег хватит, а столько, сколько нужно. Не зови ее больше, пусть тобой Мишка займется!
Мама офигела от такого сообщения:
И что, Миша, ты это все умеешь? . .
Да, мамуль, и, похоже, лучше, чем эта Ламповна.
Я ее и позвала, потому что у нее подешевле.
Рыбка дешевая — юшка хреновая! — высказался я.
И что, и когда ты можешь?
Да вот хоть прямо сейчас. И хоть каждый день после работы.
Ладно. Я пошла в ванную.
Пока она мылась, я быстренько просмотрел конспект для вводного массажа, взял массажное масло и стал ждать. Пришла Машка:
Иди, она ждет.
Я пришел в их комнату и прифигел: мамочка вырядилась в пляжный купальник! Ладно, я не подал вида, и объяснил:
Значит, смотри. Сегодня я тебе сделаю вводный массаж. Он — неполноценный, но уже принесет пользу. Твой организм должен познакомиться с моей техникой и привыкнуть к ней.
Я начал работу. Я называл каждую массируемую мышцу, объяснял, где она находится и что я с ней делаю. Залезал руками под лямки лифчика, давая понять, что он здесь лишний, и немножко под плавки — с той же целью, но письку и соски не трогал. Я обнаружил, что у матушки между ног — густые заросли.
Ну вот, на сегодня все. — сказал я. — Мы с тобой пройдем сначала курс общего массажа, а потом — специальный, для опорно-двигательного аппарата.
Ты прямо все знаешь, сынок, — сказала довольная мама. — И делаешь все хорошо, действительно, лучше, чем Татьяна Евлампиевна!
Значит, завтра в это же время! — скомандовал я.
На другой день после школы мы с Машкой массажем не занимались, а занимались сексом. Я успел провести два сеанса, вымотанная голая Машка после этого лежала, не шевелясь.
Маш, ты не можешь как-нибудь дать матушке понять, что ей нужно сбрить растительность?
Так и быть. За то, что ты со мной сегодня сделал, исхитрюсь, и постараюсь убедить. Только одно условие: ты с сегодняшнего дня тоже бреешь. Мне уже надоело вылавливать изо рта твои шерстинки!
Договорились. Вставай, одевайся, как не стыдно голой валяться при мужчине!
Машка отвесила мне ногой плюху под задницу.
Пришла мама. Машка уволокла ее в комнату, и они там долго шептались. Потом пошли в ванную вдвоем. Я сидел в своей комнате, читал, и делал вид, что понятия не имею, чем они там занимаются, и что мне это совершенно не интересно. Вышла Машка, заглянула в мою комнату и показала большой палец.
Я крикнул:
Мам, когда будешь готова, скажи!
Мамочка еще повозилась, потом позвала меня. Она снова вырядилась в тот же купальник.
Мама, — сказал я, — сегодня мы начинаем полные сеансы, и мне будет нужно все твое тело. Пожалуйста, разденься совсем! — и я начал стягивать с нее лифчик. Она малость поупиралась, но я все-таки стащил с нее и лифчик, и плавочки.
Ну вот. Очень хорошо, кстати, что ты там бреешь, иначе были бы некоторые проблемы.
Она покраснела, но ничего не сказала.
И вот я массирую мою голую мамочку, как когда-то голую сестренку. Я снова ей объясняю все, что делаю. Теперь добавляются новые элементы — массаж мышц груди, при котором мне приходится рукой отводить в сторону ее великолепные сиськи, упражнения на движения рук и ног. Мне приоткрывается, как бы подмигивает, ее свежевыбритая писечка. Я напускаю на себя равнодушный вид, и стараюсь тщательно поглаживать и разминать ее мышцы. Ту самую мышцу, «не для девственниц» , не трогаю — это будет попозже, когда мамочка привыкнет.
Ну, вот на сегодня и все! — Я как бы походя кладу ладони на ее чудные груди, ласково ее целую, и тут же быстро убираю руки. Она не протестует! Это — еще одна маленькая победа на пути к ней, к моей мамочке! Я пройду его, этот путь!
Назавтра после школы не могу выпустить Машку из объятий — все целую и целую. Она смеется:
Мишка, неужели ты меня сегодня не трахнешь?
Маш, давай сегодня лизаться-сосаться!
Я голый лежу на спине. На мне валетом лежит голая Машка. Она прижимает письку к моему рту, а своим ртом ласково, не спеша сосет мой член. Я вылизываю ее вульву, захватываю губами ее клитор и губки, и ласково сосу их. Машка течет, я все слизываю, но все равно у меня лицо мокрое от ее соков. Но вот она со стоном сжимает рукой мой член, и кончает. А я — еще нет, и она продолжает трудиться.
Я же просто любуюсь открывающимся мне видом, потихонечку влезая пальцем то во влагалище, то в анус. Она делает суперкласс — полностью забирает в рот, и от невероятно сладких ощущений я выстреливаю ей прямо в горло. Она еще немножко не выпускает меня, потом снимается, ложится рядом и обнимает меня. Я испытываю невероятное счастье.
Дурачок, — целует меня Машка, — не привыкай так ко мне, нельзя! У тебя ведь когда-то будет жена, и это буду не я.
Сегодня мамин массаж был такой же, как вчера. По глазам вижу, что ждет финального поцелуя. Теперь спокойно кладу руки на груди, соски чуть пожимаю между пальцами, и сладенько ее целую. Потом сжимаю ладони на грудях, быстро целую еще и ухожу. Завтра!
Завтра предупреждаю Машу, что, возможно сегодня это произойдет.
Наконец-то! — смеется Машка.
Мамочкин массаж делаю на всю катушку, уже без комментариев, стараюсь на все сто. Но обработку той самой мышцы откладываю под занавес. Поднимаю ее прямые ноги до упора, слегка пружиня, раз, другой, третий. Ее дырочка уже тихонько плачет. Да и у нее самой дыхание неровное. И тут я начинаю заниматься с этой мышцей, сначала чуть-чуть разминаю, а затем поглаживаю.
Потом — на другой ноге. Мамочка ноги раскинула, дышит тяжело. Я начинаю обеими руками поглаживать эти мышцы на обеих ногах. Выставленная напоказ дырочка «зарыдала» , сок из нее, так же, как тогда у Машки, побежал вниз, прямо через дырочку заднего прохода, и тоже, как и тогда, я раздвигаю руками губки ее писечки, и впиваюсь в нее поцелуем. Она слабо вскрикивает:
Мишка, прекрати! Ты с ума сошел?
Но сил оттолкнуть меня у нее явно нет, чем я и пользуюсь. Я лижу, я сосу, я стараюсь, она распаляется все сильнее, уже не пытается оттолкнуть, а наоборот, прижимает меня все крепче. И вот я ложусь на нее, поцелуем накрываю ее рот, и ввожу свой исстрадавшийся член в ее сочащееся влагалище. Она что-то мычит, но я не даю ей ничего сказать и начинаю трахать ее по полной. Она опять прижимает меня к себе, сильно подмахивает, я отпускаю ее рот, она шепчет:
Да, еще, еще, так, глубже, глубже!
Я стараюсь вовсю, и мои старания вознаграждаются.
Ы-ы-ы-ы! — стонет она, обхватывает меня ногами, прижимает руками, и мелко-мелко трясется. Ура, мамочка от меня кончает! Да я и сам сейчас взорвусь.
Мамочка, можно в тебя?
Да, да, только в меня!
Я наполняю ее своими соками, мы затихаем, не разжимая объятий. Наконец, мой член уменьшился, выскочил из нее, я лег рядом, не снимая руки с ее груди.
Что же ты наделал, дурачок? Как же мне теперь с этим жить?
Мам, с этим жить гораздо лучше, чем без этого.
Все-то ты знаешь. А вот что мне теперь делать?
Мамуль, завтра после массажа спокойно дать мне!
Как дала бы я тебе ремнем по заднице!
Я приподнялся и стал целовать ее соски, приподнимая руками восхитительно тяжелые груди. Она гладила рукой мой затылок, о чем-то думая. Потом вдруг вскинулась:
Стой! А с Машкой вы тоже это делаете?
Ну да, уже давно.
Да вы хоть предохраняетесь, идиоты?
Конечно, мы всегда с презервативом:
С презервативом! Дураки! Машка! — закричала она на всю квартиру. ¬- Машка, иди сюда!
Вбежала испуганная Маша, и успокоенно ухмыльнулась, увидев, что мы оба голые.
Так, красавица, завтра же идем с тобой к гинекологу, он поставит тебе спираль. Не то родишь ему урода. Или от какого-то другого урода родишь. Завтра утром идем, без меня тебе, как малолетке, ничего не сделают.
Да ладно, мам, пойдем, пойдем. Мишка, правда же мама у нас красивая?
Ой! — спохватилась мама, и натянула на голое тело халат. ¬- Бесстыдники вы.
На другой день мать взяла отгул и сводила Машку к гинекологу. У нее самой, оказывается, спираль стояла уже давно. Вечером я снова сделал ей массаж, а после массажа разделся, лег рядом и принялся целовать. Она сначала зажималась, потом вошла во вкус и пустила мою руку себе между ног. Потом она скакала на мне, а я любовался прыжками ее замечательных грудей. Потом я вздремнул в ее постели. Потом в комнату пришла Машка, разделась, и легла не в свою постель, а к нам. Потом мы с Машкой вдвоем ласкали нашу мамочку. Потом: Потом было много, много всего, и это все было очень хорошим.