Живот у Елены заявил о себе еще после обеда, но тогда она просто махнула на легкое недомогание рукой, решив, что просто съела что-то не то. Однако, к вечеру дискомфорт не просто усилился, а перерос сначала в тяжесть, а после – в чувствительные колики.
«Ну надо же было этому случиться именно сегодня?» — поджав зубы подумала женщина. Она с подругой еще пару недель назад договорились встретиться в кафе, выпить немного вина, поболтать, а теперь этому плану было суждено отправиться псу под хвост.
Сперва Елена решила выпить таблетку, но потом решила, что в совокупности с алкоголем это может обернуться плачевно, а ей не хотелось весь вечер громко пукать в присутствии не только подруги, но и снующих официантов. Не говоря уже о прочих посетителях.
Так что, как бы ей того не хотелось, женщина набрала номер подруги и стала терпеливо дожидаться ответа. Елене – человеку мягкому и податливому по своей природе — не хотелось подводить Настю, которая, не смотря на то, что они были подругами, порой проявляла строгость и любила командовать.
— Алло, зая! – послышался из трубки задорный голос Насти, — Что-то ты рановато, мы же договаривались на восемь.
— Привет, Насть, — Елена немного замялась («Эх, надо было порепетировать».) – Слушай, ты только не обижайся, но я сегодня не смогу прийти. Давай перенесем на следующую неделю, хорошо.
Голос у женщины был откровенно заискивающим, но она этого не заметила. А вот интонация у голоса в динамике сразу изменилась, стала жестче.
— Это еще почему?
— Понимаешь, у меня живот что-то разболелся, — честно призналась Елена, и подруга ей поверила, поскольку знала, что та врать (по крайней мере, ей, Насте) не будет.
— Так, можешь подробнее описать симптомы? – подруга Елены сразу сосредоточилась. Настя работала терапевтом, а потому без лишних соплей взяла быка за рога.
Пару минут одна подруга «допрашивала» подругу, и та честно отвечала на все вопросы. Когда со сбором анамнеза было покончено, Настя тоном, не терпящем возражений, сказала:
— Так, слушай меня внимательно, подруга. Завтра к восьми… нет, к девяти пулей летишь ко мне в кабинет, поняла?
— Не беспокойся, — Елена попыталась увильнуть, — Может, все к утру пройдет.
— Брось ты эти штучки! Здесь я врач! – строго сказала Настя, и у ее подруги сразу же пропали всякие мысли перечить. – Завтра в девять чтоб была у меня как штык, поняла?
— Поняла, — пискнула Елена.
— С собой обязательно захвати полотенце. Запомнила? Полотенце. И Сашку с собой обязательно возьми.
— А это еще зачем? – последнее наставление настолько сильно ошарашило женщину, что она даже забыла, с кем разговаривает. Сашка был ее сыном, и Елена искренне не понимала, какое отношение подросток может иметь к ее больному животу.
— Завтра объясню, — отмахнулась Настя. – Повтори, что от тебя требуется?
— Завтра в девять быть у тебя. Взять с собой полотенце и привести с собой Сашку, — словно в трансе произнесла Елена. В ее голове начала нарастать тревога – неужели что-то серьезное? Тогда почему понадобился не муж, а сын?
— Молодец, подруга. Ладно, не буду тебя тогда задерживать – лежи, болей. Если что, выпей на ночь обезболивающее. Все, пока. Целую, — скороговоркой пролепетала Настя и завершила звонок прежде, чем подруга успела попрощаться.
На следующее утро Елена с сыном, как и было велено, без малого девять уже стояла у дверей кабинета Насти – Анастасии Михайловны – и нервно теребила в руках полотенце. Сашка, конечно, удивился, когда мать ему сказала, что необходимо его присутствие, но не возражал – уж лучше посидеть часок в поликлинике, чем торчать полдня в школе.
Наконец дверь открылась, из нее вышла предыдущая пациентка, а следом показалась медсестра и пригласила Елену и Сашку войти.
Анастасия Михайловна, одетая в белоснежный халат, сидела за столом и заканчивала что-то писать в журнал. При появлении подруги с сыном, доктор отложила записи в сторону и повернулась к вошедшим.
Тут взгляд Сашки сам собой скользнул по стройным ножкам маминой подруги – черные облегающие колготки резко контрастировали с белым халатом – от черных туфелек до того места, где их скрывала пола халата.
— Здравствуйте, Леночка, — улыбнулась Настя, — Привет, Саш.
Мать и сын поздоровались в ответ.
Анастасия Михайловна встала с кресла и, повернувшись к медсестре, сказала:
— Любочка, не пускай пока никого. Я минут на пять отойду и вернусь.
Затем отправилась к двери и рукой поманила за собой подругу:
— Пойдем, Леночка, за мной, я тебя к хорошему специалисту отведу.
Елена опешила:
— Как к специалисту? Я думала, ты меня посмотришь.
— Извини, подруга, но у меня сегодня полная запись, а Тамара Алексеевна сегодня выходная. Я ей вчера позвонила и попросила выйти специально ради тебя. Так что, будь добра, не груби ей и не перечь. Она у нас женщина строгая и не любит строптивых, так что я на тебя надеюсь.
Повернувшись к сыну Елены, Анастасия сказала:
— Это и тебя касается, молодой человек. Ты ведь хочешь, чтобы твою маму вылечили?
Сашка поспешно кивнул и выпалил «да».
— Тогда ты тоже должен слушаться доктора.
Анастасия провела подругу с сыном по коридору на лестницу, по которой они спустились в подвал. Тягостное предчувствие овладело Еленой, и она осторожно спросила:
— Насть, а куда мы идем?
— Как куда? – удивилась женщина, — На прием к доктору.
— В подвал?
— А что такого? – недоуменно спросила Анастасия, а потом, догадавшись о причине беспокойства подруги, расхохоталась:
— Ты что, дуреха, решила, я тебя в морг веду? У нас в подвале и без того помещений хватает.
Елена почувствовала неловкость за собственные глупые мысли и опустила взгляд.
— Тамара Алексеевна примет тебя в одной из подсобок, — пояснила Настя. — Понимаешь, если пациенты увидят, что она ведет прием, то у кабинета тут же вырастет очередь – и тогда плакал ее выходной.
Сашка, смиренно ступающий следом за женщинами, слушал их разговор вполуха. Этим утром парнишка опять проснулся с эрекцией, но, поскольку сегодня его распорядок нарушился, он не успел подрочить в душе и сбросить пар. Пока мать и сын добирались до поликлиники, напряжение в трусах спало, но случайный взгляд на ножки Анастасии Михайловны всколыхнул чувства подростка, и эрекция вернулась с новой силой.
Так что Сашка шел за матерь и ее подругой, украдкой поглядывая на аппетитные бедра – подчеркнутые тесным халатиком у Анастасии Михайловны и крепко обтянутыми джинсовыми брюками у его матери — и внутренне радовался, что надел тугие штаны. Уж лучше пусть его член изнывает от тесноты джинс, чем кто-то увидит его «стояк».
С некоторых пор подросток начал засматриваться на маму, но не так, как обычно смотрит сын, а как мужчина смотрит на женщину. Он стремился поймать тот момент, когда Елена неосторожно нагибается или приседает, чтобы увидеть хоть чуть-чуть из того, что не показывают девочки.
И пусть удача пока так и ни разу не улыбнулась Сашке, он все равно каждый раз, как только наваждение возбуждения проходило, чувствовал стыд и злился на самого себя за столь неподобающее поведение.
Вот и сейчас Саша «облизывался» при виде двух аппетитных попок, так близко покачивающихся от паренька, с одинаковым удовольствием наблюдая за движением ягодиц и Анастасии, и Елены. Впрочем, отголоски неловкости все-таки заставляли его больше внимания уделять заднице доктора, хотя, на вкус Сашки, попка его мамы была несколько привлекательнее.
Вскоре троица во главе с Анастасией Михайловной остановилась у одной из многих ничем непримечательных дверей. Доктор легонько постучала костяшками по дверному полотну и громко спросила:
— Тамара Алексеевна, вы здесь?
Несколько секунд никто не отвечал, и Елена уже было решила, что визит к врачу придется отложить, но тут тишину подвала нарушил резкий и сухой щелчок дверного замка. Дверь открылась, и в проеме появилась высокая худая женщина с узким лицом, усеянном паутинками морщин.
Трудно было на взгляд определить ее возраст, но Елена решила, что доктору никак не меньше пятидесяти. Небольшая грудь пряталась в старомодный бюстгальтер, острыми чашечками слегка оттопыривавшими халат, а ноги скрывали непрозрачные колготки телесного цвета, которых женщина не видела в продаже уже лет двадцать.
Короткие волосы Тамара Алексеевна, скрывая седину, выкрасила в кричащий огненно-рыжий оттенок, а узкие губы – в ярко-алый цвет, который так обожали проститутки в девяностые. Если бы не бледно-голубые глаза с хищным прищуром, излучающие угрозу, женщину можно было бы принять за клоуна-пенсионера.
Ее холодный и быстрый взгляд оценивающе скользнул по Елене и Сашке. На Анастасию Михайловну доктор не взглянула.
— Здравствуйте, Тамара Алексеевна, — заискивающе улыбнулась Анастасия, — Вот привела вам мою подругу Лену и ее сына Александра.
— Здрасьте, — полушепотом поздоровалась Елена и даже чуть присела. От грозного вида доктора, больше похожей на генеральшу, женщине стало неуютно. Судя по тому, как тихо пропищал-поздоровался Сашка, у него врач вызвала схожее впечатление.
Вместо приветствия Тамара Алексеевна демонстративно согнула руку и пару секунд изучала циферблат изящных часов на запястье. Затем подняла лицо и пристальным взглядом впилась в глаза Елены, невольно скукожившейся от этого строгого взора.
— Вы опоздали на три минуты, — сухо заметила доктор.
— Извините, Тамара Алексеевна, это моя вина, — сказала Анастасия, но женщина не обратила на нее никакого внимания. Вместо приглашения старая врач отступила в сторону, освобождая проход.
Настя мотнула головой, подавая подруге сигнал заходить, и Елена быстренько проскочила в кабинет. Следом прошмыгнул Сашка.
— Спасибо, — успела произнести Анастасия Михайловна перед тем, как дверь хлопнула у нее перед лицом.
— Ты садись туда, — Тамара Алексеевна указала Елене на кушетку и повернулась к подростку, — а ты стань рядом. Телефон с видеокамерой?
— Ага, — ответил Сашка, удивившись глупому вопросу. Будто есть телефоны без камер.
— Отлично. Доставай.
Тем временем Елена заняла свое место и наблюдала за тем, как ее сын достает телефон. Проглотив комок в горле, женщина робко спросила:
— Извините, но зачем вам понадобился мой сын?
Доктор повернулась с немного удивленным видом, будто и не подозревала, что Елена умеет говорить. Вопреки опасениям женщины, Тамара Алексеевна не стала кричать, а спокойно ответила:
— У моей медсестры сегодня выходной. Так что твой сын будет протоколировать.
— А-а-а… — понимающе протянула Елена, а потом спохватилась, — Это на видеокамеру что ли?
— Ну да. Или вы свою медкарту принесли?
— Нет, — виновато опустив глаза, ответила мать Сашки, уже приготовившегося вести съемку.
Поняв, что со стороны больной больше вопросов не последует, доктор повернулась к своей временной медсестре:
— Послушай, как там тебя…
— Саша…то есть Сашка.
— Послушай, Сашка, сейчас включишь запись видео и будешь снимать свою мамку, понял?
Паренек кивнул.
— Если скажу, снять что-то крупным планом, ты выполняешь это безропотно, понял?
— И чтоб без всяких глупых вопросов. Если я говорю, надо – значит так надо, и не надо меня бесить. Я, между прочим, ради вас в свой выходной пришла, так что проявите уважение, — это доктор говорила, переводя взгляд с сына на мать и обратно, — В конце концов, это вам нужно, а не мне.
Притихшие, как мышки, Елена и Сашка наблюдали, как Тамара Алексеевна водрузила на нос очки в тонкой оправе, вооружилась стетоскопом и приставила стул к кушетке, рядом с больной.
— Давай, Сашка, начинай снимать, — сухо сказала врач, и через секунду раздался сигнал начала видеозаписи. Сын направил объектив смартфона на свою маму.
— Полное имя, — начала Тамара Алексеевна.
— Краснова Елена Анатольевна.
Доктор стала расспрашивать мать Сашки, задавая обычные вопросы (когда и чем болели, у кого лечились). Елена спокойно отвечала и немного опешила лишь однажды, когда Тамара Алексеевна с легкой улыбкой заметила, что женщина очень хорошо выглядит для своих сорока трех лет.
— Спасибо, — машинально ответила Елена, никак не ожидавшая комплимента от старой врачихи. Впрочем, расспросы тут же продолжились, и мысли больной ушли в другую сторону.
Пока доктор не огорошила Елену очень нескромным вопросом:
— Половой жизнью живете? – спокойно спросила врач, и женщина решила, что ослышалась.
— Я спрашиваю: половой жизнью живете? – чуть громче, с некоторой долей раздражительности, повторила Тамара Алексеевна.
Елена мельком бросила взгляд на сына, смотрящего на мать через экран смартфона.
— А это тут при чем? – неуверенно осведомилась Елена.
— Женщина, я – врач. Если спрашиваю, значит, нужно.
Елена смущенно пожевала губы, бросая пугливые быстрые взгляды на Сашку, и спросила:
— А можно, мой сын выйдет?
Тамара Алексеевна повернулась к Сашке, смерила его взглядом, и посмотрела на больную:
— Зачем?
— Ну…я…это… — замялась Елена, чувствуя себя маленькой девочкой, которую застали за непристойным занятием.
— Стесняешься, милочка? – угадала доктор и невозмутимо добавила, — Это ты зря. Мальчик у тебя взрослый, небось, понимает, что ты с его папкой трахаешься. Или не трахаешься?
У Елены от изумления аж рот открылся – она никак не ожидала услышать от старой женщины в белом халате слово «трахаешься». Сашка, стоявший от матери в паре шагов, почувствовал, как его уши начинают гореть. У них в семье не принять было употреблять маты и грубые слова, так что паренек при матери в подобных случаях (чаще всего, когда грубость проскальзывала в каком-нибудь фильме) испытывал чувство неловкости.
Немая пауза начала затягиваться, и Тамара Алексеевна грозно сказала:
— Послушай, милочка, мы тут не дети. Мне некогда тут с вами, такими нежными, сидеть и о пчелках разговаривать. Или отвечайте, или уходите отсюда. Но помните, что со здоровьем шутки плохи.
От этих слов Елену словно молнией поразило – она вздрогнула и, опустив взгляд, тихо сказала:
— Да.
— Что «да»?
— Живу.
— Да я вижу, что не мертвая лежишь. Как есть отвечай!
— Да, я живу половой жизнью.
— Вот так, молодец, — похвалила Тамара Алексеевна, — Видишь, ничего страшного не случилось. Сразу бы так ответила – сколько времени бы сэкономили.
Елена похвалу пропустила мимо ушей – ее куда сильнее тревожил тот факт, что Сашка слышал ее слова. Сам же подросток к этой информации отнесся спокойно – все-таки он действительно уже был не маленьким и прекрасно понимал, что его родители занимаются сексом. Правда, он никогда об этом не задумывался.
— Когда был последний половой акт?
— Два месяца назад, — нехотя призналась Елена. Женщина с опущенной головой пристально разглядывала старый линолеум на полу, стесняясь поднять взгляд.
— А с какой частотой обычно трахаетесь?
Елена, не поверив своим ушам, вскинула голову и увидела на лице доктора полную невозмутимость. Женщина хотела было высказать Тамаре Алексеевне свое недовольство насчет характера столь бесцеремонных расспросов, но грозный вид врача мигом задушил слова в ее глотке.
Доктор вопросительно вскинула бровь, и больная вновь опустила голову:
— Раз в несколько месяцев.
— Почему? У мужа не стоит, или с твоей дыркой проблема?
— Да как вы смеете! – на этот раз Елена не сдержалась. Покрасневшая от прилива крови, женщина с возмущением смотрела прямо в глаза Тамаре Алексеевне, а той, похоже, все было по барабану.
— Прекратите истерику, дамочка, — со сталью в голосе сказала доктор, и Елена внутренне сжалась. Весь запал вмиг испарился. – Я собираю анамнез – делаю свою работу, и мне неприятно, когда на меня орут. Я вам свои услуги не навязывала, так что убирайтесь. Но если потом выяснится, что у вас рак и вам можно было помочь, вовремя поставив диагноз, вините за это сами себя и свою стеснительность.
Сказав это, Тамара Алексеевна встала со стула и сняла очки. Ее движения были собранными и уверенными, не вызывающими никакого сомнения в том, что общение со строптивой пациенткой ей неприятно, и сейчас доктор уйдет.
Последние слова Тамары Алексеевны не на шутку испугали Елены. Страшный диагноз «рак», мимоходом проскользнувший в строгом выговоре, моментально заглушил собой все прочие чувства.
Елена резко подалась вперед, простирая руки к врачу, и, не сумев затормозить на клеенке, покрывавшей кушетку, упала на колени перед Тамарой Алексеевной. Нисколько не обращая внимания на свою унизительную позу, несчастная женщина быстро взмолилась:
— Тамара Алексеевна, миленькая, простите меня! Только не уходите! Я сделаю все, что скажите, обещаю! Только останьтесь! Тамара Алексеевна, пожалуйста.
Доктор, закусив нижнюю губу, с презрением смотрела сверху на валяющуюся у нее в ногах женщину, нисколько не смущаясь того, что сын пациентки стоит в паре шагов с открытым ртом. Сашка, не понимающий, что здесь творится, а оттого испугавшийся (никогда прежде он не видел мать такой, как сейчас) не на шутку, и думать забыл прекратить съемку, по инерции продолжая фиксировать унижение матери.
Несколько томительно долгих секунд Тамара Алексеевна о чем-то раздумывала, а затем выдохнула:
— Ладно, черт с вами, прощу на первый раз. Да отцепитесь вы от моего халата, наконец.
Но Елена доктора, казалось, не слышала. В умоляющих глазах дрожали зарождающиеся слезы.
— Вы думаете, это… — женщина понизила голос, чтобы сын не услышал, -. ..это рак?
— Если вы прекратите истерику и дадите мне закончить обследование, мы это узнаем, — беспристрастно ответила Тамара Алексеевна. – Так что соберитесь и хватит строить из себя целку.
Елена с трудом поднялась с пола и вернулась на кушетку, Доктор заняла место на стуле.
— Итак, готовы продолжать? – глаза врача блеснули из-за линз очков.
— Да, — дрожащим голосом ответила Елена.
— Итак, Елена Анатольевна, почему так редко трахаетесь? Баба-то вы в самом соку.
— У мужа… проблемы, — запнувшись, признала пациентка. Ей неудобно было в этом признаваться, но это была правда. Муж был старше Елены на семь лет, и последние лет десять их секс постепенно стал скучным и редким.
— Понятно. Мастурбируешь?
Елена поджала губы и мельком взглянула на сына.
— Да.
От такого развития ситуации Сашка чуть слюной не подавился. В голову моментально начали лезть всякие грязные мысли, от которых подростку стало одновременно неловко и горячо.
Сам парнишка дрочил либо в кровати, либо закрывшись в туалете, просматривая порнуху на телефоне. И вот теперь он невольно представил мать на своем месте, и поспешил подумать о чем-либо другом. Но обстоятельства тому не препятствовали.
— Рукой или самотыком?
— Рукой.
— Когда в последний раз дрочила?
— На прошлой неделе.
— Кончила?
— Нет, — после секундного раздумья сказала Елена. Она безуспешно старалась убедить себя, что Сашка не понимает, о чем идет речь.
— Понятно, — задумчиво сказала Тамара Алексеевна и сняла с шеи стетоскоп. – Вставай, снимай блузку — послушаю тебя.
Елена поднялась и немного сконфужено сняла блузку, стараясь повернуться к сыну спиной, хоть и была в бюстгальтере. Сашка, конечно, видел мать в купальнике на пляже, но в сложившихся обстоятельствах женщина стеснялась.
— Повернись, что б все попало на видео, — Тамара Алексеевна положила руки Елене на плечи и грубо повернула. Затем последовали знакомое пациентке «дышите-не дышите» и легкие прикосновения прохладной мембраны. Женщина с замиранием сердца следила за выражением лица доктора, пытаясь уловить хоть какие-то эмоции, но врач и глазом не моргнула.
— С легкими все в порядке, — заключила Тамара Алексеевна, будто забыла, что Елена жаловалась на боли в животе. – Теперь снимай бюстгальтер.
Елена хотела возмутиться, но вовремя прикусила язык, вспомнив грозный нрав доктора и ее отношение к подобному поведению. Однако женщина не могла не попросить:
— Но не могу же я… при сыне. Пусть он выйдет. Пожалуйста.
У Сашки, когда он услышал последнее распоряжение доктора, сердце замерло. Он, конечно, сразу понял, что сейчас его отправят за дверь, и подумал, что было бы неплохо остаться. И Тамара Алексеевна, будто услышав его мысли сказала:
— Нет, он останется и будет все снимать, чтобы потом вы не предъявляли мне претензий, что я некачественно вас обследовала.
Паренек чуть не задохнулся от этих слов. Он сперва даже решил, что ему послышалось. По всему выходило, что прямо здесь и сейчас подросток сможет во всей красе разглядеть мамины сиськи. Эти мысли взволновали его, так как Сашка понимал, что мама увидит его интерес, а значит, нельзя пялится в открытую. С другой стороны, он ведь не будет смотреть на сами сиськи – паренек будет наблюдать их с экрана смартфона.
В другой ситуации Елена бы просто ушла, но Тамара Алексеевна уж слишком сильно ее напугала мимоходом брошенным страшным диагнозом. То, что женщина может пойти к другому врачу, напрочь вылетело у нее из головы.
Елена прижала одну руку к груди, чтобы лифчик не упал, а другую – запустила за спину, нащупывая крючки. Несколько секунд – и бюстгальтер держался только на плечевых лямках. Затем Елена, поиграв плечами, избавилась и от них. Осторожно вытащив чашечки из-под прикрывающей грудь руки, женщина положила бюстгальтер на кушетку поверх блузки.
Тамара Алексеевна, будто не обратив внимания на то, как Елена стыдливо прикрывает свои сиськи, повернулась к Сашке:
— Подойди поближе, мне нужно, чтобы ты снял крупным планом, как я буду обследовать грудь твоей мамы.
Сашка, у которого мигом пересохло во рту, на негнущихся ногах сделал пару коротких шагов вперед. Казалось, парнишка разучился дышать.
Доктор повернулась к пациентке и произнесла командным голосом:
— Елена Анатольевна, уберите руки за спину.
Желая провалиться под землю, Елена нехотя убрала руку от груди, являя на свет свои аппетитные, чуть обвисшие груди третьего размера. Скрестив руки над копчиком, будто их заковали в наручники, женщина с силой вдавила ноготь большого пальца себе в ладонь, надеясь, что легкая боль хоть немного отвлечет ее от того факта, что прямо перед ней стоит ее сын, и ничто не мешает ему рассматривать ее груди.
От открывшегося вида на молочно-белые, с едва проглядывающей паутинкой вен, сиськи, на коричневые соски, размером с фалангу, и большие ореолы с единичными темными волосками по краям, у Сашки ком в горле встал. Шумно глотнув, паренек, не отвлекаясь, смотрел на сосочки, торчащие вперед и в стороны, а его член начал наливаться кровью.
Паренек корил себя, что это неправильно, что негоже ему так смотреть на свою маму, но никуда не мог деться от нахлынувшего возбуждения. Сашка кое-как попытался взять себя в руки и усилием воли опустил взгляд вниз, на немного загорелый животик мамы, выпирающий небольшим бугорком.
Но узкая вытянутая ложбинка пупка отчего-то вызывала у подростка не меньшее возбуждение, тем более, что из-под верха джинсовых брюк мамы был виден краешек резинки белых трусиков. Фантазия, простимулированная гормонами, кружила голову, и взгляд сам собой вернулся к созерцанию сисек.
Тем временем Тамара Алексеевна, натянув на руки резиновые перчатки, подошла к Елене и, подставив ладони под свисающие сиси, немного приподняла груди и стала их мять. Резина перчаток была прохладной, и женщина непроизвольно вздрогнула от прикосновения к нежной коже.
Елена знала, что доктор проверяет ее грудь на наличие уплотнений и относилась к этому нормально. Женщину смущало то, что ее сын в этот момент наблюдал за этим процессом. Случайно взглянув на Сашку, Елена заметила, что у паренька между ног немного оттопыриваются джинсы.
«Господи! Да у него же эрекция!» — с ужасом подумала Елена, и чувство стыда нахлынуло на нее с новой силой. Отвлекшись на Сашкин стояк, женщина и не заметила, как манипуляции Тамары Алексеевны изменились.
Доктор приподняла Ленины сиськи повыше и сжала их вместе, отчего соски выпятились вперед, как два удивленных глаза. Положив на них большие пальцы, Тамара Алексеевна круговыми движениями стала их стимулировать.
Сашка часто-часто заморгал, не веря в реальность происходящего. У паренька возникло острое желание засунуть руку в трусы и схватить распирающий брюки член.
Почувствовав, как соски наливаются тяжестью, Елена резко пришла в себя. Опустив взгляд, женщина увидела, как Тамара Алексеевна бесцеремонно играет с ее грудью.
— Что вы делаете?! – возмущенно воскликнула женщина и сбросила с себя руки доктора.
— Ах ты, дрянь! – не выдержала врач, повысив голос, и влепила пациентке пощечину. От удара Елена осеклась, ее голова дернулась. На щеке на мгновение показалось бледное пятно – отпечаток пятерни – и тут же налилось краснотой.
Сашка впал в ступор от неожиданности. Доктор повернулась к нему и заорала таким голосом, что паренек побледнел:
— Стой на месте, сученыш, и продолжай снимать!
И прежде, чем Елена успела опомниться, Тамара Алексеевна схватила ее за волосы и потянула вниз. Женщина закричала от боли и согнулась вслед за рукой, сжимающей ее прядь. Через несколько секунд пациентка стояла на коленях, истошно вереща, а доктор мотала ее голову из стороны в сторону.
Прежде невозмутимое лицо Тамары Алексеевны исказилось в гримасе гнева, доктор грозно шипела сквозь сжатые зубы:
— Ах, ты, лохудра! Ты еще мне перечить будешь, тварь?! Я эту чепуху из твоей тупой башки разом выбью! Будешь доктора слушать?! Будешь?!
— ДА!!! ДА!!! ДА!!! – истошно вопила Елена от боли и ужаса. Сашка с изумлением смотрел, как большие груди матери качаются из стороны в сторону следом за движением руки доктора. Ему хотелось вмешаться, защитить мать, но страх прочно сковал его, не давая ни единого шанса пошевелиться.
Не смотря на крики Елены, доктор продолжала таскать женщину еще секунд двадцать, пока не успокоилась. Наконец Тамара Алексеевна в последний раз рванула волосы пациентки в сторону и отпустила. Елена по инерции полетела на пол и растянулась на холодной поверхности. Скрестив руки на голове и свернувшись калачиком, женщина затряслась в рыданиях.
Брезгливо сморщившись, доктор приказала:
— Вставай, нахалка, осмотр продолжать будем, — и подкрепила свои слова легким тычком ноги в Ленино бедро.
От этого тычка Елена дернулась и стала неуклюже подниматься на ноги, скрестив руки на груди. От слез тушь потекла по щекам, превратилась в синяки под глазами. Лицо бедняжки исказилось от страха, боли и унижения, все тело мелко подрагивало.
— Руки за спину! – рявкнула Тамара Алексеевна и повернулась к Сашке, — Снимаешь?
Паренек быстро затряс головой и вытянул смартфон чуть вперед, демонстрируя, что не увиливает от своих обязанностей. От картины, которая разворачивалась перед ним несколько секунд назад, эрекцию, будто ветром сдуло, а членчик уменьшился и боязливо спрятался в юношескую лобковую поросль.
— Грудь вперед! Плечи расправить! – гаркнула доктор на Елену, когда та вновь сомкнула руки за спиной, и пациентка тут же исполнила приказ.
— Видела бы ты себя, — с презрением сказала Тамара Алексеевна, глядя в заплаканное лицо, — Сорок три года, а все целку из себя строишь. Как ноги раздвигать и дырку свою под член подставлять – это ты умеешь, а как доктора слушать, так ты дурой прикидываешься!
«Да она же сумасшедшая!» — испуганно подумала Елена, как только к ней вернулась способность соображать. «Господи! Только бы эта старая сука с Сашкой ничего не сделала».
Женщина испугалась за сына больше, чем за себя, и этот страх затмил собой все прочее. Елена решила делать все, что скажет Тамара Алексеевна, не смотря на стыд и унижение.
— Я…я буду… буду вас… слушаться, — всхлипывая пообещала Елена. Слезы продолжали течь по ее щекам, собираться на подбородке и лениво капать на сиськи.
— Посмотрим-посмотрим, — задумчиво произнесла Тамара Алексеевна и снова схватила Елену за грудь. Она опять свела сиськи вместе, только на этот раз сделала это настолько грубо, что нежная кожа Елены вокруг впившихся в нее пальцев побелела.
Елена сжала зубы и зашипела от боли, но осталась стоять в принятой позе и никоим образом не выказала своего неудовольствия. Тамара Алексеевна, пристально наблюдавшая за реакцией пациентки, удовлетворенно улыбнулась (чуть-чуть раздвинув уголки тонких губ) и ослабила хватку.
— Так-то лучше, — сказала доктор и вновь начала большими пальцами массировать Елене сосочки.
Какие бы чувства не испытывала Елена, плоть взяла свое, и неуместное возбуждение начало концентрироваться на кончиках ее груди. Сашка не мог не заметить, как соски его матери постепенно потеряли упругость и немного увеличились в размерах. С запозданием паренек понял, что его член тоже стал проявлять активность.
— Вот так, — удовлетворенно сказала Тамара Алексеевна, убрав пальцы и разглядывая торчащие колом сосочки. Елена последними словами ругала свои сиськи, предательски соблазнившиеся на ласки старой садистки, и с трепетом ожидала, что еще взбредет в голову сумасшедшей старухе.
— Есть один старый метод диагностики. Сейчас его и проверим, — с этими словами доктор склонилась к левой груди Елены и уверенно лизнула сосок. От неожиданности Елена шумно вздохнула и вздрогнула, но Тамара Алексеевна на это не обратила внимания.
Смачно проведя склизким языком по каменному соску, врач взяла его в рот, сомкнув губы на ореоле, и кончиком языка стала быстро постукивать по сосочку. Непроизвольный стон возбуждения, смешанный с отвращением от липкого прикосновения старушечьего языка, сорвался с губ Елены.
Сашка ошибочно принял этот звук за стон боли и решил, что доктор вновь мучает его маму. Паренек лишь заскрипел зубами от бессильной злобы, виня себя за то, что не может помочь бедной мамочке.
Тамара Алексеевна, влажно причмокивая, сосала грудь Елене, а бедная женщина старалась изо всех сил сдержать рвущийся изнутри стон. Наконец, насосавшись, доктор повернулась к Сашке:
— Что-то старовата я стала. Подойди, поможешь мне, — она поманила паренька рукой, и тот робко подошел ближе.
— Дай-ка мне телефон, — доктор выхватила у Сашки смартфон и направила объектив на обнаженную грудь Елены. Свободной рукой Тамара Алексеевна чуть сдвинула сиську пациентки так, чтобы возбужденный сосок уставился на подростка.
— На-ка, внучок, попробуй. Скажешь, если соленый, — доктор двумя пальцами сдавила ореол, отчего сосок еще чуть-чуть подался вперед.
Сашка, ничего не понимая, огромными глазами вытаращился на сосок. Елена всплакнула и тихонько прошептала:
— Пожалуйста, не надо.
— Молчать! – тут же выпалила Тамара Алексеевна и сильнее сжала сосок. Бедная женщина издала сдавленный вскрик.
Чтобы помочь маме (а еще ему этого и самому безумно захотелось) Сашка склонился к материнской груди и осторожно лизнул сосок кончиком языка. Доктор, наблюдавшая это через экран смартфона, улыбнулась:
— Молодец. Только возьми его в рот, как ребеночек, и пососи, будто молочка хочешь.
«Нет-нет-нет! Только не это!» — внутренне взмолилась Елена, но вслух, естественно, ничего не сказала.
Сашка, словно в бреду, приоткрыл рот и подался вперед. Каменный сосок, черкнув по нижней губе, скользнул ему в рот, и мальчишечий язык сам собой, будто того и ждал, вжался в материнскую плоть.
Сын ласкал мать нежнее и неопытнее, чем старая врач, но чувства, которые испытывала Елена, были несравненно сильнее. В какой-то момент женщина чуть не сорвалась и не положила Сашке руку на затылок, чтобы прижать его голову к своей груди сильнее.
К счастью, Тамара Алексеевна, вдоволь насладившись зрелищем, великодушно произнесла:
— Ладно, заканчивай, а то присосался, как пиявка.
Сашка, боявшийся после этих ласк посмотреть матери в глаза, с понурой головой нехотя отступил на шаг. Паренек мельком взглянул на блестящий от его слюны материнский сосок, и внизу живота у него заныло от резкого спазма.
— Забирай технику, — Тамара Алексеевна всучила ему смартфон, — Продолжай протоколировать. Кстати, как тебе сосок?
Сашка чуть не брякнул «понравился», но вовремя спохватился.
— Соленый? – уточнила доктор.
— Нет, — неуверенно протянул Сашка, пытаясь вспомнить вкус соска. Возможно, из-за возбуждения подросток не обратил на это никакого внимания. Что-то ему подсказывало, что попроси он у врача еще раз попробовать, она бы ему разрешила. Вот только это был сосок его матери, а потому пойти на это Сашка не мог.
— Так, вкусовой тест ничего не выявил, — заключила доктор, — Значит, продолжаем диагностику. Больная, снимайте штаны.
Дрожащими руками Елена попыталась справиться с пуговицей на ширинке, но нервные пальцы ее не слушались. Женщина пыталась себя успокоить тем, что Сашка видел ее в купальнике, так что ничего страшного не произойдет, если она сейчас избавится от джинс. Но тут Елена вспомнила, что не выбрила лобок (да и кто бы мог подумать, что перед приемом терапевта нужно брить между ног?).
Не вытерпев замешательства пациентки, Тамара Алексеевна шлепнула Елену по рукам и сама расстегнула пуговицу на ее брюках. С молнией справляться пациентке пришлось самостоятельно, но проблем это не вызвало.
Когда женщина сняла джинсы и бросила их к прочей одежде, ее ладони инстинктивно скрестились на промежности, прикрывая ее от взгляда сына. Сашка мельком успел увидеть белые мамины трусики, почти прозрачные выше того места, где у девочек находится щелочка.
— Руки за спину, — холодно скомандовала Тамара Алексеевна. Елена сразу догадалась, что на снятых джинсах доктор не остановится, и единственное, что оставалось бедной женщине – как можно дольше оттягивать время до того момента, когда старая садистка озвучит очередной унизительный приказ.
Руки пациентки снова оказались за спиной, и теперь ничто не мешало собравшимся смотреть на топорщившиеся под напором буйной лобковой растительности трусики. Некоторые темные, слегка курчавые волосики торчали из-под белья.
— Я так и знала, что ты лохудра! – с некоторым восторгом заключила Тамара Алексеевна, — Ишь, какие заросли развела! Ты хоть дырку-то свою помыла, прежде чем на люди выходить? Или с грязной приперлась?
Эти слова настолько сильно ранили Елену, что она снова разрыдалась, успев истерично выкрикнув:
— Помыла!
Слезы бедняжки только повеселили доктора:
— У-тю-тю, какие мы маленькие. Подбери сопли, плакса, и снимай трусы.
Сашка неосознанно облизнул губы, предвкушая скорую перспективу увидеть то, что у мамы между ног. Он еще никогда не видел женские писи «вживую», только по интернету. Пареньку с одной стороны было жалко маму, и он хотел бы прекратить унижения со стороны старухи, а с другой – член в его трусах изо всех сил рвался наружу, будто сам хотел все разглядеть как можно лучше.
— Давай-давай, — подогнала Тамара Алексеевна Елену, поскольку та продолжала лить слезы, не проявляя рвения к полному обнажению. – Или еще получить захотела? Это я мигом! Так по заднице всыплю – месяц присесть не сможешь.
Елена, кое-как взяв себя в руки, большими пальцами подцепила на боках резинку трусиков и потянула ее вниз. Трусики скользнули по бедрам, а в районе колен женщина отпустила резинку, и они безвольно упали на пол.
— Ну-ка, дай-ка их сюда, — приказала доктор, и Елена, нагнувшись за трусами, протянула белье Тамаре Алексеевне. Врач, подняв трусики на уровень лица, распрямила ткань и придирчиво осмотрела ее. – Ну, хоть бельишко чистое надела, а то есть такие, приходят в зассаных трусах. Можно подумать, мне охота в их дерьме ковыряться.
Завершив осмотр трусиков, доктор вернула их Елене.
— Переложи свое тряпье на стол, а сама ложись на кушетку. Попой на самый край, ноги прижми к груди и разведи чуть в стороны. А ты, внучок, встань сюда, чтоб мамкины дырки хорошо в кадр вошли.
Клеенка, покрывавшая кушетку, сперва неприятно холодила кожу, так что по спине Елены, стоило той занять требуемую позу, побежали мурашки. Для собственного удобства женщина положила ладони под колени. Тамара Алексеевна, включив небольшой фонарик, подставила к кушетке стул и склонилась к промежности пациентки.
— Так, посмотрим, что тут у нас.
В комнате и без того было светло, но под лучом фонарика, направленным Елене ниже живота, Сашке материнские прелести предстали во всей красе. Мать подростка прекрасно видела, как напряглось лицо ее сына, когда объектив смартфона нацелился на ложбинку между ее ног. Женщина в тот момент увидела перед собой не своего мальчика, а возбужденного мужчину, смотрящего на женщину, как на объект вожделения.
К счастью, Сашка не заметил того, как изменилось лицо матери, и как она зажмурила глаза, стараясь абстрагироваться от окружающей среды, не помня себя от унижения. Подросток с боязливым интересом всецело был поглощен рассматриванию того, что девочки прячут под трусиками.
Густые, слегка вьющиеся черные волосы напоминали жесткую проволоку, густым ковром покрывшую материнский лобок. В глубине промежности, ближе к попе, в волосах проглядывала небольшая брешь, и, когда Тамара Алексеевна пальцами разгладила растущие там волоски, Сашка увидел щелочку.
Между большими половыми губами, будто два вываленных собачьих языка свисали малые. Бледно-розовые, безобразно-длинные и оттого странно-манящие, они буквально просились в рот, чтобы он, Сашка прикоснулся к ним губами, лизнул, поиграл с ними языком.
Вверху, где малые половые губы сходились, подросток увидел какой-то небольшой, едва видный нарост, плотно закутавшийся в складки кожи. А внизу, из-за прикрытия губ, чернотой зияло влагалище. Темная-темная дырочка диаметром чуть больше двух сантиметров была обрамлена неровными краями слизистой.
Не разбирающийся в женском организме Сашка решил, что из этой дырочки мама писяет. А еще именно туда нужно засунуть член, чтобы было приятно.
Странная фантазия – пугающая и одновременно чарующая – возникла в голове у Сашки: «Интересно, а если я засуну туда член, маме будет приятно?» Паренек тут же обозлился на самого себя, но не из-за этой мысли, а оттого, что был уверен – ему-то будет приятно. Но нельзя же так думать о собственной маме!
Склонившись к самому входу во влагалище, Тамара Алексеевна с шумом втянула ноздрями аромат писи. Судя по тому, что она не раскричалась, а даже слегка улыбнулась, запахом врач осталась довольна.
— Разведи губы в стороны, — сказала доктор, и ладони Елены безропотно скользнули по чуть загорелым бедрам в сторону белых ягодиц. Пациентка без труда нащупала свою писечку, аккуратно взяла пальчиками малые половые губы и растянула их в стороны, чтобы ничего не мешало доступу во влагалище.
Тем временем Тамара Алексеевна извлекла из целлофановой упаковки прозрачное пластмассовое влагалищное зеркало и, пока Сашка гадал о назначении непонятной штуковины, обильно смазала его лубрикантом.
Когда что-то прикоснулась к ее девочке, Елена немного дернулась и открыла глаза.
— Ничего-ничего. Это не больно, — успокоила пациентку Тамара Алексеевна, вводя в ее лоно зеркало.
Поскольку Елена знала, как себя вести во время такой процедуры, это действительно было не больно, даже когда доктор надавила на рычажки, и створки стали раздвигать стенки влагалища.
Сашка завороженно смотрел, как дырочка между ног мамы увеличивается, будто собирается зевнуть. Паренек решил, что это больно, но мама никак не реагировала на столь бесцеремонное обращение с собственным телом, и перестал беспокоиться по этому поводу.
Тамара Алексеевна несколько минут заглядывала внутрь Сашиной мамы, гладила пальчиками по складочкам и даже засунула во влагалище длинную ватную палочку. Похожими паренек ковырял серу в ушах, а доктор, немного поводив по розовым стенкам, отправила палочку в пробирку.
— Ну, писечка у тебя вроде чистая, — заключила врач, вынимая зеркало, — Становись на коленки, спинку прогни, ягодицы раздвинь.
Елена приняла требуемую позу, радуясь тому, что в таком положении хотя бы не может видеть лицо сына. Сашка же нашел новую позицию более привлекательной для наблюдения. В таком положении хорошо было видно и лохматую дырочку и темно-коричневую ложбинку между белыми ягодицами, незагоревшими под трусиками купальника.
И в этой ложбинке, выше материнского влагалища, Сашка увидел сморщенную звездочку, с чуть более темными краями, чем кожа между ягодиц. Однако, когда мама растянула попку шире, анус чуть приоткрылся и стал похож на какой-то небольшой бледно-розовый цветочек. Только этот цветочек, почему-то мелко пульсировал, будто приглашал паренька прикоснуться.
Сашка уже практически забыл, что это его собственная мать стоит перед ним раком, и чувствовал, что от одного только взгляда на мамины прелести вот-вот кончит прямо в трусы.
Выдавив небольшую бусину лубриканта на палец, Тамара Алексеевна стала смазывать Елене сфинктер. Пациентка дернулась от прикосновения прохладного и влажного пальца к нежной дырочке, отчего доктор ободряюще похлопала ее ладошкой по попке:
— Не бойся, не бойся. Сейчас просто померяем тебе температуру, — и в доказательство своих слов Тамара Алексеевна вставила женщине в попочку электронный термометр. – Стой спокойно, не дергайся.
Вскоре датчик пискнул, и доктор достала термометр:
— Тридцать шесть и семь. Температура, Елена Анатольевна, у вас в норме. Когда, говорите, срали в последний раз?
Елена нисколько не удивилась такой постановке вопроса.
— Вчера.
— Какой был стул?
— Нормальный. Можно мне уже сесть?
— Да погоди ты, дочка, постой еще, — Тамара Алексеевна пару раз несильно шлепнула Елену по попке, а затем погладила. – Запоры часто бывают?
— Нет.
Доктор склонила голову к попке женщины, пристально разглядывая анус, и сказала:
— Готова поспорить, в жопу тебя не трахали, да?
Елена ничего не ответила, лишь прикусила губу от бессильной злобы.
— Я говорю, в жопу тебя не трахали? Или вы оглохли, Елена Анатольевна, — Тамара Алексеевна звонко приложилась ладонью к ягодице, и пациентка вскрикнула.
— Не трахали!
— Ну, это ничего. Баба ты красивая, у тебя еще многое впереди, — на этот раз доктор нежно погладила Елене ягодицу, будто кошку приласкала. – Давай-ка, опять на спину ложись.
Женщина с облегчением отпустила ягодицы и повернулась, делая вид, что ее интересуют собственные груди, а не окружающие. Поднять лицо она не смела.
— Так, ноги опусти, поставь на кушетку. Шире разведи, да вот так. Расслабься, — распоряжалась доктор, покручивая в руке тюбик с лубрикантом.
Когда Елена приняла требуемую позу, снова выставив свою писечку на всеобщее обозрение, Тамара Алексеевна присела у ее промежности и выдавила щедрую порцию смазки пациентке прямо между половых губ. Лубрикант был слегка прохладным, так что женщина ойкнула и подобралась.
— Ничего-ничего, — шепотом успокоила Елену доктор и ласково погладила по внутренней поверхности бедра.
— Что вы собрались делать? – дрожащим голосом спросила Елена, с ужасом наблюдая, как Тамара Алексеевна, выдавив из тюбика порцию на пальцы, размазывает смазку, будто руки моет. Женщина прекрасно и без посторонних объяснений поняла, к чему готовится доктор, но просто не могла в это поверить.
После всех этих оскорблений и унижений можно было ожидать чего угодно, но такого…
— Расслабьтесь, Елена Анатольевна, сейчас доктор вам сделает массаж.
Сашка с некоторым восторгом и завистью смотрел, как Тамара Алексеевна опустила пару пальцев его маме между половых губ и стала размазывать лубрикант по писе. Всего несколько движений – и вот мамина щелочка блестит жирным отливом, слипшиеся волоски прижались к бледной коже.
Несколько скользящих движений вверх-вниз от входа во влагалища до капюшона клитора – и обратно, а затем пара пальцев резко, по-хозяйски нырнула в манящую дырочку.
Елена шумно вздохнула и слегка приподнялась.
— Тише-тише, — успокоила ее Тамара Алексеевна, не вынимая пальцев из влагалища. Другую руку доктор положила пациентке на животик и стала массировать его круговыми движениями.
— Пожалуйста… — Елене стало не хватать воздуха, тем более что врач медленно высунула пальцы из писи и тут же быстро вогнала их обратно на всю длину, -. .. только не при сыне… пусть он выйдет.
На секунду Сашка испугался, что его сейчас выставят за дверь, и он пропустит самое интересное, но, к его счастью, Тамара Алексеевна лишь коротко улыбнулась. Орудуя парой пальцев во влагалище, доктор направила большой палец под капюшон и принялась массировать и слегка нажимать туда, где вскоре показался набухающий клитор.
Во рту у Елены пересохло, а вот между ног наоборот стало мокро. Женщина почувствовало, что, несмотря на все неприятные чувства, охватившие ее, внизу живота стала разливаться томительная тяжесть.
Писечка пустила соки, и кабинет стал наполняться влажными, чмокающими звуками, будто кто-то быстро-быстро стучал языком по нёбу. Сердце бешено застучало в тесной груди, задеревеневшие соски заныли, и с губ Елены стал срываться сладостный стон.
От каждого движения по животу по телу женщины будто разбегались электрические разряды. Мышцы влагалища стали сжиматься, обхватывая пальцы доктора, и та восприняла это за сигнал.
— Ну, теперь держись, сучка, — усмехнулась Тамара Алексеевна, и Елена поняла, что это были только предварительные ласки.
Теперь доктор не стала церемониться. Пальцы в бешеном ритме принялись долбить влажную дырку, отчего Елены, сжав челюсти завыла. Одновременно с этим доктор убрала руку с живота и лихо вставила палец в девственную попку бедной пациентки.
Глядя, как мама визжит и извивается от быстрых движений Тамары Алексеевны, Сашка почувствовал, как у него внизу живота, прямо под членом собирается тугой комок. Раньше такое с ним происходило только во время мастурбации, как раз перед тем, как из члена вырвется тягучая струя спермы. Вот только сейчас, как бы ему того ни хотелось, руки паренька сжимали смартфон, а не писюн.
— А-а-а! Хватит! – в исступлении кричала Елена, задыхаясь, но ее продолжали трахать в сумасшедшем темпе. Пальцев, долбящих ее лоно, уже стало три, да и в попе на один прибавилось, как бы сфинктер ни старался сжаться и не допустить этого.
— Получай, сучка! Получай! – рычала Тамара Алексеевна сквозь сжатые от напряжения челюсти. Пару раз случалось, что она вытаскивала пальцы из попки пациентки, но только для того, чтобы как следует отхлестать ее по ягодицам или по колыхающимся сиськам. В такие моменты крик Елены резал уши с удвоенной силой.
Как только избиение прекращалось, пальцы снова с силой вторгались в анус, горящий от проникновения. Слезы чуть не брызгали из глаз у Елены, даже не пытающейся понять, какое чувство сильнее: боль или удовольствие.
Опытными руками Тамара Алексеевна почувствовала приближение у пациентки оргазма и резко одновременно вырвала руки из терзаемых дырок. Тут же сноп брызг мощным фонтаном выстрелил из темно-красного влагалища и окотил Сашку, вздрогнувшего от неожиданности.
Следом за первым последовал второй залп эякулята, но до первого, в изобилии оросившего сыну Елены футболку, а так же немного попавшего на джинсы и лицо, ему было далеко.
Выгнувшуюся Елену трясло, как одержимую бесами, а из ее рта доносились неразличимые горловые звуки. Довольная результатом Тамара Алексеевна хлопнула ладонью прямо по раскрывшейся писечке:
— Вот так, дочка. Потом еще благодарить меня будешь.
Поднявшись со стула, доктор повернулась к Сашке:
— Дай маме минут пять-десять, пусть успокоится, придет в себя. Потом пусть одевается, и уходите.
Развернувшись к пациентке, бесстыдно развалившейся на кушетке и свесившей расставленные ноги, Тамара Алексеевна громко объявила:
— У вас, дорогуша, спазмы стенок матки от сексуальной неудовлетворенности. Если не хотите, чтобы боль вернулась, или любовника заведите, или дрочите чаще. За соседней дверью туалет, там можете привести себя в порядок.
Стянув с рук перчатки, доктор метким броском отправила их в мусорную корзину. Уходя, уже в дверях, Тамара Алексеевна обернулась:
— Видео не удаляйте, его нужно будет приобщить к вашей истории болезни. Так что потом передадите с Анастасией Михайловной.
Дверь за доктором закрылась, и до матери с сыном донесся затихающий перестук каблучков по полу.
Елена, сумевшая, наконец, обуздать нервы, закрыла лицо ладонями и сказала сыну:
— Саша, заканчивай съемку. И выйди за дверь, мне нужно побыть одной.