Катенька была хорошенькой девочкой. Хотя она красилась в рыжий цвет, это очень удачно сочеталось с её маленькой шубкой и, наверное, прибавляло ей яркости. Она недавно устроилась кассиршей в нашу контору и сразу стала центром внимания молодых сотрудников. Характер работы у нас был в основном разъездной и возле кассы постоянно толпился народ.
Желающих пообщаться с ней было много, задние в очереди постоянно их призывали не отвлекаться и самые сообразительные придумали оставлять ей записочки с предложениями, признаниями в любви и телефонами. Катенька улыбалась, складывала записочки в стопочку на полку у окошка, а в конце работы разбирала, выбрасывала самые фривольные, но все признания в любви относила домой и прочитывала. Иногда она отвечала и ходила на свидания.
Но тут произошёл очередной кризис, всякая активность в конторе резко упала, спал и ажиотаж возле кассы, Катенька заскучала и в этот момент мне удалось познакомиться с ней. Я попросил её о встрече и она согласилась. Первый вечер мы провели в кафешке, там было тепло, не дул колючий ветер и поэтому можно было комфортно разговаривать.
В дальнейшем программа встреч нас стала немного беспокоить. Пойти было определённо некуда и мы сидели или у неё, где её бабушка угощала меня чаем с домашним печеньем или ходили в гости, а то и просто сидели в киношке, где смотрели что нибудь с задних рядов. Целоваться мы стали в первый же вечер и это придавало определённый романтизм нашим отношениям.
Перейти к более интимным отношениям никак не получалось — зима этому не способствовала. А взять просто ключи у кого от квартиры означало очень конкретное предложение, к чему она совсем не давала повода. Выручил меня старый приятель, с которым мы случайно встретились на улице. Он подрабатывал ночным сторожем в спортклубе и охранял всякие ценности типа гантелей и штанг.
— Какие дела, чувак? — спросил он, узнав о моих проблемах, — Мне тут в Новопупино нужно съездить дней на пять, подменишь, я отрекомендую тебя владельцу. Выяснилось, что приятель базировался там в раздевалке, в занятом им ящике стоял музыкальный центр, лежала стопа чистых полотенец, а в пакете лежало несколько стопок одноразовых стаканчиков.
В самой раздевалке было тепло, стояли диванчики, столики, вдоль стены были сложены спортивные маты. Ещё там была душевая с тёплой водой. Я восхитился и в тот же вечер договорился с владельцем о подмене.
На следующий день я сообщил об этом Катеньке и попросил её иногда там бывать у меня, иначе я буду очень скучать. Она сочла это предложение приемлемым и едва стемнело мы, захватив с собой бутылку вина и шоколадку, отправились осваивать объект. На Катеньке была беленькая кофточка, а снизу облегающие тёмные брючки. Мы выпили по глотку и стало даже немного жарко. Я подумал, что никогда не видел её хотя бы в купальнике и сообщил об этом.
Она сказала, что зимой ходит в обыкновенных хлопковых трусах, а на тех, что сейчас на ней сбоку маленькая дырка. Мы сделали ещё по глотку и я решил от темы не отвлекаться. Вот если бы ты — начал фантазировать я — сходила ополоснуться в душевую, потом стала вытираться, можно было бы случайно тебя рассмотреть, а ты бы сделала вид, что ничего не заметила.
Думаешь я не мытая — возразила она, — Нет конечно, но когда я хотел целовать твои коленки, ты сказала, что не нужно этого делать, потому что они грязные.
Мы отпили по глотку и помолчали. — Ну хорошо — наконец сказала она, подумав видимо, что своему парню всё-таки нужно показать себя если он так просит, — но только посмотреть. Она снарядилась в душевую и сказала, что смотреть надо будет, когда она выключит воду. Вода же почему то долго не включалась и потом ещё долго не выключалась. Наконец я вошел. Катенька стояла укрытая полотенцем.
Увидев меня она раскрыла его и замерла. Посмотреть было на что. Грациозные сисечки, плоский животик, аккуратный шелковистый лобочек очень хорошо гармонировали с чуть длинными стройными ножками. Я не знал на чём остановить взгляд, но тут Катенька прикрылась и прекратила идиллию.
Она хотела одеться, но я попросил её временно побыть в таком импровизированном халатике. Мы опять сели за столик и сделали по глотку. Вспомнив как хотел целовать её коленки я наклонился, обнял её ножки и начал сразу с мест повыше, а преодолев лёгкое сопротивление, поцеловал её розовый цветочек.
— Мне стыдно — сказала она и нежно, но настойчиво, отвела мою голову. После этого мы молча сидели, и я думал, что доступ к телу Катеньки мне разрешён, но как нежно разложить её на матах решительно не знал. — А почему нежно? — пришла мне в голову мысль. Я представил как всё будет и дикое возбуждение охватило меня. Схватив её за руку, я потащил её к матам, повалил и, освободив свой уже готовый вырваться наружу пенис ворвался в неё.
Затем с остервенением начал двигаться в её штучке, словно пытаясь разорвать. Через какое то время я вышел из неё и буйно разрядился на животик, догадавшись всё таки поберечь её. Потом вытерся валявшимся полотенцем и сел за столик. Вино ещё оставалось и я налил себе побольше. Всё это время Катенька лежала молча, но тут разрыдалась.
Она чувствовала себя униженной, и не пыталась привести в порядок своё поруганное тело. Когда она наконец оделась, то спросила — Зачем ты так? — Я думал, что именно так тебе нужно. Она отрицательно покачала головой. На следующий день я мучился угрызениями совести, думал что предпринять, но позвонить ей боялся.
Наконец решился встретить её после работы и купил букетик гвоздик. Когда она вышла я подошёл и молча вручил ей цветы. — Спасибо, неистовый мой — сказала она — и я понял, что хотя она и не простит мне откровенного надругательства, мир восстановлен.