30-го декабря 1900 года, Суббота.
Поручик Андрей Борисович Никульцев встал поздно. Смуглолицый, с красивой головой, украшенной густыми смолистыми волосами, прямым носом с чувственными ноздрями, он нравился женщинам и умел успех. В его темно-карих глазах светилось какое-то затаенное пламя. Необыкновенно тонкие черты лица с нервной, нетерпеливой складкой губ, делали его похожим на итальянца. Его предок и был таковым — «фрягом». Простолюдин из города Бари, он прибыл в Польшу Anno Domini incarnation MDXVIII( 1518 год от воплощения Господа ) в свите Боны Сфорца д’Арагон, второй супруги короля Сигизмунда Старого. Так появился шляхетский род Микульцевых ( в честь св. Николая, чьи мощи покоятся в Бари). Когда сгибла Польша, одна из ветвей оказалась подданными Российского государя, утратила дворянство, а из-за небрежности писарей сменила » мыслете» (М) на » наш»(Н). Но, снова приобрели дворянство на военной службе. Время от времени » итальянская стать» проявлялась в членах их семейства. Таким и был поручик 12-го гренадерского Астраханского Императора Александра lll полка.
Итак, он встал поздно и пил чай у себя в комнате. День был пасмурный, сродни настроению.
Устроившись в широком мягком кресле, одетый наскоро, кое-как, в полной уверенности, что никто не придет к нему и его не потребуют на службу: имел свидетельство полкового врача о болезни, хотя был совершенно здоров. А как ещё весело встретить Новый Год? Да не абы какой, а Новый век!
Уходящий год был полон хлопот: пребывание ИХ ВЕЛИЧЕСТВ в Москве, потом началась война в Китае… Никульцев тоже подавал рапорт о переводе на Дальний Восток, но ему было отказано. А потом в Ливадии заболел брюшным тифом Государь Император, печатали бюллетени о состоянии здоровья. С 1 по 28 ноября он находился в тяжелейшем состоянии. Так что на седьмом году едва не закончилось » благополучное Царствование НАШЕ». Поговаривали о каком-то комплоте ( от фр. complot, » заговор «). Будто хотели провозгласить Императрицей пятилетнюю Ольгу Николаевну, а регентшей назначить ее мать, нарушить законные права на престол Государя Наследника Великого Князя Михаила Александровича, будто душой этого » проекта»был генерал-адъютант Куропаткин, военный министр. Снова Смута?
— Да, пускай лучше Мишка! — воскликнул в компании подвыпивших офицеров поручик Никульцев. — Три Государыни Императрицы для России это перебор, как в » очко.»
Вроде были все свои. Государь Император выздоровел, а он не нашел своего имени в Высочайшем приказе от 6-го сего декабря. .. Точно ведь знал от писарей, что был представлен к награждению орденом св. Станислава 3-й степени — » за отличие по службе». Это была ещё одна причина нынешнего дурного настроения. Вторая — cherche la famme. Он знал, что нравится женщинам, был уверен в себе — в своем уме, в своих силах. Но, об этом позже…
Поручик Никульцев пробегал глазами свежий номер » Русского Инвалида», изредка потягивал папиросу. Сизо-голубоватый дым густым, неподвижным облаком стоял над его головой.
ВЫСОЧАЙШИЙ приказ 22-го сего декабря:
Государь Император Всемилостивейше соизволил пожаловать ордена:
Св. великомученика и победоносца Георгия 3-й степени ——начальнику штаба войск Забайкальской области, генерал-майору Павлу фон Ренненкампфу, за отличную храбрость и распорядительность при преследовании неприятеля, захвате с боя Цицикара и занятии Гирина, причем взято 122 орудия.
«Черт возьми, как они дерутся, по- суворовски! — подумал он, досадуя, что отказали о переводе в Маньчжурию. — А мы? Рутина… Маршируем да ходим в караулы… Ах, да — блядям пизды полируем!
Поручик вспомнил вчерашнее свидание, которое дала ему в первый раз Ольга Ивановна Парухина, приятельница его квартирной хозяйки. Двадцатишестилетняя замужняя дама, высокая, кареглазая с полными пунцовыми губами. Местом их встречи был отдельный кабинет в Сандунах. Мрамор, зеркала на стенах и потолке в аляповатых золоченых рамах. Глубокая белая чаша ванны, где они отлично поместились вдвоем, краны бронзовые в виде пучеглазых, чешуйчато-гребнистых морских чудищ. Вода била из их разверстых пастей. Лихач доставил даму в собольей шубе под густой вуалью и офицера в сизо-сером пальто ко входу. Мороз щипал уши — мерлушковая шапка не спасала и он поднял подбитый черным каракулем. Прислуга была расторопна и не любопытна. Бойкий малый татарин, получив щедрые чаевые, расплылся в улыбке так, что косые глаза стали ещё уже, прошептал:
— Ещё одна девочка не желаете, гаспадын офицер?
Андрей, расстегивая портупею шашки из золотого галуна, покосился на спутницу, с которой он снял шубку. Она в светло-cером суконном костюме — tailler: жакет, прямая юбка. Ольга Ивановна шляпу ещё не откалывала, опасаясь быть узнаной. И напрасно — здесь прислуга умела держать язык за зубами. Место чистое и » хлебное», это не мостовую мести. Женщина рассматривала картину, на которой смуглый атлет обхаживал бело-розовую нимфу, по-собачьи. Напряжение тел, детали жеребячьего снаряда были переданы с необыкновенным натурализмом. Вздувшиеся вены, складки сдвинутой кожи открывавшие багровую, блестящую головку. Ольга Ивановна даже возбудилась от лицезрения картин.
Поручик здраво рассудил, что приглашать вторую женщину, да ещё проститутку, рановато. Как себя поведет Ольга Ивановна: вдруг возмутиться. Тогда сорвётся все!
На столике в серебристом ведерке со льдом шампанское » Ruinart», ваза с фруктами и кистями винограда.
Андрей спровадил бойкого татарина, закрыл за ним задвижку. Женщина откинула вуаль и сняла шляпу. Отыскав в причёске заколки, вынула их, тряхнула головой : темно-русые волосы заскользили по крутым плечам. Ольга Ивановна смущённо опустила глаза, когда обнаженный мужчина подошёл к ней: высокий, статный с тонкими чертами лица.
— Не будем терять время, дорогая… — произнес он нарочито небрежным тоном и принялся раздевать ее. Избавив женщину от одежды, чуть отстранился и любовался пышным телом. Нежно провел тыльной стороной ладони по горячей упругой щеке, вдруг перенес крепкие пальцы на затылок и резко притянул к себе, встречая ртом мягкие и податливые губы Ольги Ивановны. Язык проник в ее рот, а мужские руки принялись блуждать по телу…
Кто-то постучал в дверь. Дождавшись ответа, вошёл деньщик Хаим, щуплый, носатый еврей, черный как жук. Признанный неспособным к строевой службе, он отлично справлялся с обязанностями прислуги.
— — К завтраку просят, ваше благородие. — сказал Хаим.
— — Едва ли я пойду… Поздно встал… Да и чаю напился, — промолвил офицер и лёгким кивком головы указал на стол.
Деньщик принялся убирать поднос со стаканом, сливками и пирожками. При этом, он сказал:
— — Гостья приехали, Ольга Сергеевна прибыли из Козлова.
— — Когда же это?
— — Сейчас только… С Рязанского вокзала… Никто и не ждал, сюрпризом значит.
— — Ну, хорошо, передай я приду.
Он отложил газету и лениво потянулся. Непременно захотелось повидать Ольгу Сергеевну, с которой нынешним летом случился мимолётный Роман.
Поручик переоделся в сюртук с погонами и отправился в столовую. Здесь была только прислуга, накрывавшая стол, а из гостиной раздавался говор, среди которого он узнал голос Ольги Сергеевны. Его он мог распознать в шуме тысячной толпы.
Никульцев вошёл и остановился на пороге. Высокая, полнотелая женщина увидя его покраснела. Сидевшая рядом на диване, ее старшая сестра, хозяйка дома Марья Сергеевна Вишнякова, недоуменно посмотрела на нее. В противоположность Ольге Сергеевне, она была худощава и удивительно сохранила свою тонкую талию и стройность. Об этом было хорошо известно нашему поручику. Он жил с нею, как с женою, не таясь прислуги. Бездетная вдова была старше его, но сохранила свежесть лица и если бы на нем не преобладало выражение серьезности, она казалаcь бы ещё моложе. Голос ее звучал мягко, в нем слышен какой-то особенный, неуловимый оттенок, говоривший о сдержанности и спокойном характере. Для Никульцева она была не только любовницей, но и верным другом, чью помощь он не стеснялся принимать.
За завтраком офицер сидел рядом с Ольгой Сергеевной, а Мария Сергеевна во главе стола, накрытого хрусткой льняной скатертью. Тайком обменялись многообещающими рукопожатиями… Обстановка была самая непринуждённая, Ольга Сергеевна рассказывала о новостях в » богоспасаемом граде Козлове, об общих знакомых. Подали бараньи котлетки, Мария Сергеевна отпила из бокала красного вина, промокнула губы салфеткой и сказала:
— — Как хорошо что ты приехала Олюшка, вместе встретим Новый Год… Да ещё какой Новый век! Я пригласила Парухиных…
В этот момент, отрезав кусочек мяса и насадив его на вилку не донес его до рта. Спазм сковал горло, дыхание перехватило. Никульцев положил вилку на тарелк и потянулся к бокалу.
— — Что случилось, Андрей Борисович? — полюбопытствовать Мария Сергеевна.
— — Ничего, страшного, Мария Сергеевна… Вы же знаете, мне слегка нездоровится, простыл в карауле.
— Надеюсь, это не помешает встретить Новый век в нашей компании? И встретить мы его должны необычно, чтобы запомнить на всю жизнь… Увы, как бы мы того не желали, до следующего века нам не дожить… André, налейте нам шампанского…
Все встали из-за стола и чокнулись.
Завтрак закончился вместе с пожеланиями.
Tout vient à son temps à qui sait attendre.
Все приходит во время к тому, кто умеет ждать. (фр.)