Это был последний воскресный рейс. Стояли в проходах. Перегруженная машина мягко «клевала» передком и неслась по ночному шоссе. Вдруг резкий наклон вправо, страшный треск и шум, потом сильный запах гари. Свет потух.
В неожиданной тишине тяжелый бас водителя:
— Приехали, бл*ть. Быстро все нах*й, пока не сгорели!
Двери отжали вручную и, кашляя от дыма, выползли на обочину. Было уже прохладно, два ребенка плакали.
Водитель матерился в мобильник насчет «говна» что ему подсунули.
На удивление быстро, минут через десять подъехал второй автобус, тоже переполненный.
Возбужденная и охлажденная толпа стала прессоваться в салон. Оба кондуктора кричали, что никаких остановок до вокзала не будет. Двери закрылись. Поехали.
Свет отключили, кондукторы между собой продолжали разговаривать в темноте про лопнувшее переднее колесо.
Меня приперли к последнему ряду кресел со страшной силой так, что я напоминал по профилю натянутый лук: ноги упирались в сиденья, а руки на верхний поручень.
Сильный удар по голове. Отломался крепеж. На моей башке держалась алюминиевая труба с парой десятков вцепившихся рук. Оттянул от головы в сторону отломанную трубу. Все, кто «висел» на трубе, упали. Отпустил руки и согнувшись, уперся ими в спинку сиденья.
— Пи*дец, опять приехали, — прозвучало в трансляции. Включили свет.
* * *
Я стоял «домиком» над девушкой с длинными волосами, обе руки упирались в спинку сиденья по обе стороны ее головы, обе ноги были убедительнои зажаты между ее ног. Юбочка была задрана слегка наверх. Мои голые ноги сильно касались ее ножек. Она подняла свои глаза, улыбнулась как бы извиняясь за неудобство, и свет снова потух.
Ее голова касалась моих шорт и мой еще маленький «друг оказался вдруг» предательски твердеть. Девушка стала поправлять волосы и ее рука встретила «язык колокола в моих шортах». Я сразу понял, в чем эффект «связывания» в сексе. Обездвиженный хозяин органа не может никак воздействовать на член, и он просто начинает жить, как хочет, просто хулиганить и даже издеваться над своим «носителем».
В темноте «задрожжал» ее смартфон, включила, прочитала СМС, прошептала: — «Козел», подняла глаза, экран осветил мою ялду в шортах, снова выключила.
Она (ялда) просто била ее по голове на неровностях. Она рукой через ткань шорт отвела ее от головы и держала в сторону рукой, как мешающий предмет.
Резкое торможение. Ее рука соскальзывает. Я просто «наезжаю» на нее. Возбужденный пульсирующий орган оказывается сжатым «наголо» в ее руке, по ошибке приняв ее не за то, на что он, в принципе, и рассчитан, и начинает подло извергаться, но она крепко сжимает основание. Вынимает из сумочки «синий квадратик» надкусывает и рвет оболочку с трудом одевает презерватив. Я бурно кончаю. Она снимает резинку. Завязывает узлом, бросает в сумочку. Вытирает салфеткой. Умная девочка.
Я представил, как бы было по-хамски для меня кончить на нее.
Но перфоманс продолжался. Девушка приспускает трусики, что были очень рядом с моими ногами, начинает тереться своими половыми губками о мою ногу, при этом кончиком языка касается кончика моего снова вставшего члена.
Включили свет. Остановка вокзал. Почти все вышли. Выключился свет. Поехали.
Я сел рядом. Член уже «жил» в ее рту, дружил с ее языком. Ее вагина обливалась слезами радости выделений, от моих предварительно протертых ею влажной салфеткой пальцев, в тайне надеясь на встречу с членом.
Все моральные запреты потеряли актуальность, трусики лежали в сумочке, она сидела, расставив согнутые колени уже на моем «опрезервативленном» члене, мои руки приподнимали топик, откуда выпрыгнули упругие зайчики, оба рта во всю «сосались».
Приехали, включили свет. Парень с цветами, машет ей рукой. Она судорожно быстро одевает трусики, смотрит в зеркальце, красит губы, кидает мне в карман презерватив и салфетки.
— Я все равно его люблю.